Между тем, Вадим Эдуардович уселся в другое кресло, лицом к двери, мурлыча под нос какой-то бравурный мотивчик.
Прошла еще минута-другая, и в нижнем коридоре послышались громкие голоса нескольких человек. Кажется, один из голосов принадлежал Дине.
«Значит, вся шайка в сборе, – подумал Пережёгин. – Вот и хорошо. Однако же, здесь столько пыли! Как бы мне не чихнуть вдобавок ко всему. Вот тогда будет весело».
Глава 14. СЕКРЕТЫ ФИРМЫ
Первой в мансарду поднялась Дина, следом за ней в дверном проеме обрисовался некий незнакомец – плотный, подвижный, хорошо одетый, с курчавой темной шевелюрой, оттененной серебряными прядями. Замыкал шествие Ключник. Войдя в помещение, он плотно прикрыл за собой дверь, как доверенный страж, которому поручили важные, хотя и второстепенные заботы.
Незнакомец вел себя совершенно раскованно, хотя, судя по всему, оказался в этом доме впервые.
Не удостоив профессора даже взгляда, курчавый господин огляделся, затем прошел вперед и остановился у картины Айвазовского (или всё же ее копии?).
– Ну, да, – произнес после паузы. – По всем приметам, то самое полотно. Из коллекции моего покойного друга и земляка Арама. – По-русски он говорил хорошо, хотя и с сочным кавказским акцентом. – Да, то самое полотно, вроде бы. Узнаю эту легкую царапинку в верхнем углу, как и мелкий дефект рамы. Да… – Он замолчал, теперь уже надолго, после чего экспрессивно воскликнул: – Но тот ли это холст?! Как я могу доверять вам, незнакомым мне людям? Может, вы подсовываете мне хорошо изготовленную копию, а? Может, эти узнаваемые дефекты нанесены методом компьютерных технологий? Учтите, я очень не люблю, когда меня держат за простака.
– Послушайте, господин Бадалян… – начала Дина, но вновь прибывший гость энергично замахал руками:
– Никаких фамилий! Называйте меня по-простому – Тигран.
– Господин Тигран, – как ни в чем не бывало, продолжала ледяным голосом Дина, – вы, с вашей репутацией авторитетного знатока живописи, можете сами легко отличить подделку от оригинала. Кроме того, вы сами только что указали на легкие дефекты, как картины, так и рамы. И причем тут компьютерные технологии, если дефекты старые? Чего же вам еще? Что вас смущает?
– Я скажу вам, что меня смущает. Очень смущает, – многозначительно добавил Тигран. – Настолько смущает, что я теряюсь в догадках. Мой друг Арам никогда не продал бы эту картину, даже если бы умирал с голоду. Для нас, армян, Айвазовский – это гораздо больше, чем художник. Это частица нашей души, нашего самосознания, понимаете? Ладно, Арам умер, причем весьма состоятельным человеком. Царствие ему небесное! – гость перекрестился. – Свое собрание картин он завещал сыну Гегаму. Гегам, к сожалению, не имеет хватки отца, к тому же он – не коллекционер. Я не удивлюсь, если рано или поздно он промотает всё отцовское наследство. Но сейчас у Гегама есть деньги, хорошие деньги. Почему же он, ни в чем не нуждаясь, продает ценное полотно, да еще Айвазовского, хотя в его распоряжении находится множество других известных холстов. Вот этого я не в состоянии понять. Но чувствую, что-то здесь не то.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
