Хватило всего одного взгляда, чтобы убедиться: этот человек смертельно опасен.
Первое, что я увидела, были его глаза – немного странной формы, с опущенными у носа и приподнятыми к вискам уголками, окруженные густыми ресницами… с чернотой на месте белков и тускло мерцающей белоснежной радужкой. Его глаза, совершенно неправильные, светились в темноте!
Я так и замерла, не в силах отвести взор от пронзительно-внимательных глаз, смотрящих куда-то вглубь меня так, что собственная нагота ощущалась еще отчетливее.
Как-то заторможенно, не надеясь уже ни на что хорошее, вгляделась в чужое лицо. Подметила широкие, чуть изогнутые темные брови, нос с горбинкой, четко очерченные губы, высокие скулы, широкий лоб, пробивающуюся поросль на подбородке и щеках, которые, я уверена, еще утром были идеально выбриты. Тяжелый подбородок, крепкая шея, выглядывающая из ворота наглухо застегнутого мундира…
Мужчина внушал страх. Я кожей ощущала исходящую от него опасность – как от дикого хищника. Неторопливую, размеренную, четко выверенную опасность. Когда он одним взглядом может просчитать любой твой шаг и точно знает, что ты сделаешь в следующее мгновение. Когда все вокруг для него – глупые предсказуемые букашки, вроде бы и забавные, но быстро наскучивают. Отсюда и усталость в голосе и тяжелом взоре. Сейчас он был таким, будто я даже не проблема, а просто неприятность, с которой теперь надо не только мириться, но еще и что-то делать. Он не знал, что именно, отсюда и задумчивость в скользящем по мне взгляде.
Неприятно осознавать, что сейчас на твоих глазах будет решаться твоя же судьба. Еще хуже понимать, что она полностью зависит от незнакомого человека. Он меня видит впервые в жизни, но что-то мне подсказывает, что именно от него моя жизнь теперь и зависит. Не знаю, чем это навеяно – его задумчивым взглядом, усталым выражением лица с грустно опущенными уголками губ, но я просто поняла это.
– Не убивайте меня, – попросила так тихо, что с трудом расслышала собственный голос.
Жуткий взгляд, блуждавший где-то в районе моей шеи, резко взметнулся и встретился с моим. Я вздрогнула, перепуганная до дрожи, но не отвернулась и не зажмурилась, хотя очень хотелось. Продолжала смотреть ему в глаза, всей душой умоляя не убивать.
Не знаю как – наверное, я выглядела очень жалкой, – но, самое главное, меня поняли. Знал ли он русский или просто хорошо читал чужие мысли, но в ответ я удостоилась короткого, едва заметного кивка.
У меня гора с плеч свалилась! Выдох облегчения со свистом вышел из легких, глаза от переизбытка чувств прикрылись сами собой, а когда я открыла их вновь, мужчина уже стоял на ногах.
Короткая команда – и меня поставили на ноги. Рывком, но куда бережнее, чем до этого. Еще одно непонятное слово, и удерживающие меня руки исчезли. После третьего находившаяся в каменном помещении пятерка похитителей слаженно развернулась и молча удалилась, оставляя только нас, сурового мужчину и обнаженную меня.
Я еще боялась его, но благоразумно помалкивала. Во-первых, страшно было что-либо говорить. Во-вторых, он, кажется, все равно ни слова не понимал.
Мужчина не стал дожидаться, пока выйдут все, – сделав шаг ко мне, он ловко расстегнул пуговицы на мундире, движением плеч скинул черную ткань, а затем, приблизившись настолько, что я практически утыкалась носом ему в грудь, накинул мундир мне на плечи.
Одеяние оказалось довольно тяжелым, но приятным на ощупь и очень теплым. Внутри разлилась благодарность, когда суровый мужчина так же молча заставил меня всунуть руки в рукава и собственноручно застегнул все до единой мелкие пуговки на мундире, оказавшемся мне невероятно большим. А потом произошло кое-что еще более удивительное, немного пугающее и вместе с тем странно волнующее: он опустил взгляд, нахмурился, неодобрительно поджал губы при виде моих босых ног и вдруг подхватил меня на руки, без каких-либо усилий оторвав от пола и прижав к себе.
Я так и замерла, сжавшись у него на руках. Пошевелиться оказалось делом трудным, еще труднее – посмотреть ему в лицо и практически невозможным – заставить собственные широко распахнутые глаза вернуться в нормальный вид.
Каких-либо моих действий мужчина не ожидал, что и продемонстрировал, молча направившись на выход. Как он в этой темноте дорогу различал, осталось загадкой. О том, где я, собственно, оказалась, старалась не думать. Впрочем, как и о том, каким образом.
Спишу все на дурной сон, если выберусь отсюда.
Шли мы довольно долго. Темнота сменялась сплошным мраком, иногда где-то сбоку что-то тускло сияло и тут же гасло. Очень редко доносились звуки – непонятные слова, звон железа. Это еще что такое?
А мужчина все шел и шел, ни на что не обращая внимания и спокойно удерживая меня на руках, будто я ничего не весила. И пусть мама говорила, что сорок семь килограммов для моих двадцати лет – очень мало, сомневаюсь, что мой носильщик действительно не устал. Хотя…
Невольно сглотнула, скользнув по нему взглядом. Невероятно широкие плечи, мощная грудная клетка уверенно вздымалась от ровного дыхания, сильное биение сердца я ощущала всем телом, правда, не с левой стороны, а откуда-то посередине. Крепкая шея, мускулистые руки. Сжавшись сильнее, глянула вниз, хотя это было лишним – и так помнила, что едва доставала ему до середины груди.
Мужчина был огромным на фоне меня. Или я была мелкой по сравнению с ним, это уж как посмотреть. В любом случае не покидала мысль, что он может легко сломать меня пополам, даже напрягаться не придется. Поэтому я и не пыталась сопротивляться, хоть и понятия не имела, куда меня несут.
А еще – была какая-то странная уверенность, что ничего плохого незнакомец мне не сделает. Да, жуткий, опасный, пугающий и видел меня без одежды. Да, говорил на странном языке и, кажется, затащил меня не пойми куда. А еще у него глаза светились. Но моей тихой уверенности в собственной безопасности это не уменьшало.
Уверенность поколебалась, когда мужчина осторожным ударом ноги открыл дверь, внес меня в теплое помещение и зажег свет, ничего не говоря и не шевеля руками.
Комната оказалась не очень большой, с деревянным шкафом, узкой кроватью, застеленной темно-синим покрывалом, столом и двумя стульями у небольшого окна с железной решеткой. Спальня. Со старой мебелью, как в деревне у бабушки, хотя даже у нее все новее выглядело. Спальня. Он принес меня в спальню.
Порадовало одно – на такой маленькой постели он и один не поместится, не то что двое. Да-да, в первое мгновение я подумала о самом плохом.
Не останавливаясь на пороге, мужчина уверенно пересек комнату, наклонился и осторожно устроил меня на кровати. Действительно осторожно, мягко и плавно, будто боясь сломать. Я вот тоже боялась, что он меня сломает, поэтому аккуратность оценила и была за это благодарна.
А дальше что-то пошло не так. Не знаю, как оно вообще должно было идти, но мне стало страшно.
Мужчина с загорелой кожей и черными волосами до плеч, которые до этого не позволяла увидеть постоянная темнота, присел перед кроватью на корточки, тяжело вздохнул, задумчиво посмотрел на меня, растер лицо широкими ладонями с длинными пальцами, а затем положил их мне на виски. Зачем он так делает? И почему не отводит взгляда, все сильнее сжимая зубы?
Сердце и так колотилось, как сумасшедшее, а теперь и вовсе зашлось в неконтролируемом бешеном ритме. Смотреть в эти ненормальные глаза с темнотой вместо белков и снежно-белой радужкой было тяжело, но я не могла заставить себя отвернуться.
«Не смотри!» – велела сама себе, но все равно продолжала пялиться.
Зрачки тоже были светлыми и почти не выделялись на фоне радужки. Пугающее и необычайно волнующее зрелище, будто коснулась сказки. Точнее, сказка меня касается, крепко держит широкими ладонями за голову и топит в своих странных глазах.
Не знаю, сколько это продолжалось. Время будто перестало существовать, замедлилось, а затем и вовсе остановилось. А потом я вдруг отчетливо расслышала негромкое и хриплое:
– Я не убью тебя.
Голос каким-то чудесным образом сочетался с упоительным взглядом. Он не резал слух и не разбивал на осколки мою сказку, он дополнял ее, делал ярче, насыщеннее, чувственнее.
Красивый голос. Сильный, рокочущий, как мотор дорогого автомобиля. Дрожью разносящийся в груди, при звуке которого хотелось кричать от охвативших меня безумных чувств – восторга, наслаждения, желания… Наверное, я ненормальная, раз испытала их в столь неподходящий момент. Что-то непонятное происходит. Я далеко от дома, недавно потеряла любимого младшего брата, меня все еще могут убить – и не могу перестать думать о том, как сильно волнует меня этот странный до кончиков волос мужчина.
– Я не убью тебя, – повторил он с непоколебимой уверенностью, прямо глядя мне в глаза.
По спине пробежали нервные мурашки, и самым неподобающим образом свело от волнения колени, стало трудно дышать. И отнюдь не от осознания, что этот мужчина понимал мой язык.
– Спасибо, – хрипло выдохнула, не в силах отвести взгляд.
Частое, тягучее как мед дыхание предательски сбилось, и тут же меня бросило в жар от осознания: мужчина прекрасно расслышал все оттенки моего голоса.
– Думаю, я должен объясниться, – продолжая сводить меня с ума своим нечеловеческим тембром, он сделал вид, что ничего не заметил.
Насколько глупо я буду выглядеть, если попрошу помолчать и сбегу на улицу, на свежий воздух? Кажется, мне нечем дышать!
Но вместо этого закивала как болванчик, нервно облизывая внезапно пересохшие губы и до боли сводя колени.
Боже, Вика, о чем ты думаешь? Что творишь?! Прекрати немедленно! Ты выглядишь как… Не буду говорить, с представительницей какой «чудесной» профессии только что себя сравнила. Но сравнила! И понимание этого несколько отрезвило.
Шумно выдохнув, на несколько мгновений прикрыла глаза, всеми силами пытаясь взять себя в руки. Получалось, если честно, неважно.
– Понимаю, ты напугана, но уверяю, для этого нет причин.
С губ сорвался нервный смешок – к счастью, меня поняли совершенно не так.
– Мы разве на «ты»? – вопросительно вскинула брови.
– Я тебя голой видел, думаю, можно и на «ты». – И он так обворожительно усмехнулся, что я против воли улыбнулась в ответ.
Но и покраснела тоже, куда ж без этого?
Было стыдно. И страшно. Нервно пригладив волосы, решила воспользоваться тем, что пока что держала себя в руках и могла задавать вопросы.
