Сигваль никогда не был особым красавцем – невысокий, коренастый, широкое простое лицо, да еще и шрам через бровь и щеку, с юности… А тогда, ночью, внезапно ввалившийся с какого-то черного тайного входа – уставший, небритый, в дорожной пыли, загоревший и загрубевший под солнцем и ветрами, с ранней сединой на висках. Настоящий солдат, а не наследный принц.
Оливия бросилась к нему на шею. Я хотела уйти сразу, не мешать, но не успела, незаметно сбежать не вышло. Смутилась. Видела, как он сгреб жену в охапку, как тискает, как целует, совсем не по-королевски, едва ли не похрюкивая от удовольствия, а она виснет на нем, всхлипывая, как девчонка.
А потом он заметил меня, шепнул что-то жене, улыбнулся так тепло. Подошел, обнял меня за плечи. От него пахло потом, лошадью и железом. И счастливо горели глаза. Он скакал без отдыха весь день, весь вечер и всю ночь, чтобы оказаться дома быстрее, чтобы никакие церемонии, никакие речи и доклады не успели встать между ним и женой.
– Нете! Какая ты стала красавица! Тебя не узнать!
Я что-то сказала ему тогда, и все же сбежала. А они остались.
Помню, я даже завидовала Оливии тогда. Помню, какая она была с утра – такая розовая, слегка растрепанная и немного шальная. Как она ушла спать после завтрака, потому, что ночью совсем не спала, и придворные дамы шептались у нее за спиной и чопорно кривили губы, но ей было все равно.
Мне вдруг подумалось, что Эдриан бы так никогда… Так не подобает, это недостойно…
Впрочем, как мало я тогда знала об Эдриане.
* * *
– Нет, – Сигваль был непреклонен. – Пусть убирается.
Он смотрел на Эдриана снизу вверх, но казалось, что это он на голову выше, а не наоборот – сила и власть в Сигвале всегда чувствовались без всяких сомнений.
Спокойно так смотрел.
Эдриан краснел и бледнел под его взглядом.
– Вы не имеете права, сир! Меня пригласил король! Не вы! Я здесь, чтобы присутствовать на свадьбе вашей сестры!
– Мне плевать, зачем вы приехали, Тифрид. Но завтра утром вас здесь не будет.
– Вы не имеете права приказывать мне, сир!
Губы Сигваля чуть дрогнули в подобие улыбки.
– Не имею, – согласился он. – Но если только увижу вас здесь, то вызову на поединок, как мужчина мужчину. И убью. За оскорбление моей сестры.
Это было слишком.
В том, что Сигваль может убить, я не сомневалась ни капли, я видела, как он рубится – жестко и грубо, как наемник, не как на турнире, а как на войне. Он полжизни провел в походах и боях.
Я видела, как у Эдриана нервно дернулась щека, как возмущение и злость клокочут в нем, но он держит лицо.
Это несправедливо!
– Сигваль, хватит! – попыталась я. – Эдриан никогда не оскорблял меня!
– Агнес, помолчи, – холодно сказал он. – С тобой я поговорю потом.
– Вы не посмеете, сир, – сказал Эдриан.
– Я? – Сигваль удивился. – Не посмею? Хотите, Тифрид, я дам вам повод самому вызвать меня? Я расскажу перед всеми, что о вас думаю? Не постесняюсь.
Эдриан пытался сохранять равнодушие, его лицо шло красными пятнами.
– Это будет клевета, сир. Вы себя оскорбите клеветой. Это недостойно…
Сигваль усмехнулся, скептически так.
– Как хотите. Вы уезжаете завтра утром, – он повернулся, собираясь уходить. – Агнес, идем со мной.
Он все сказал и не собирался тратить время.
– Нет, – сказала я.
Он, кажется, не поверил. Даже внимания на меня не обратил, словно был уверен, что я никуда не денусь. Да я и не денусь, конечно. Но я не пошла. Я осталась с Эдрианом.
Глава 2
– Это нельзя так оставить! – Эдриана почти трясло.
Он шел прочь, и я бежала рядом с ним. Мне было стыдно за брата, я никак не могла понять. Почему? Так резко… Так… низко! И даже не просто отказать, а выставить вон. За что? Он не безродный мальчишка, чтобы так с ним. Герцог! Герой!
Поговорить с отцом – бессмысленно. Отец ничего не решает в присутствии старшего сына, это известно давно. Да и жаловаться на Сигваля… Какой смысл? Надо поговорить с ним самим, пусть объяснит мне.
Но сейчас мне казалось важнее всего быть рядом с Эдрианом, поддержать. Не отвернуться от него, хотя бы мне – не отвернуться. Ему так нужна поддержка.
– Нужно встретиться с королем. Это недопустимо! – тихо, под нос, говорил Эдриан, просто размышляя вслух.
– Бесполезно, – сказала я.
– Что?
Эдриан остановился.
– С отцом бесполезно говорить, – сказала я. – Надо поговорить с Сигвалем. Я заставлю его объяснить мне все. Это несправедливо.
– Вы? Ваше высочество, вы заставите его?
Он усмехнулся, немного нервно и так недоверчиво. Я понимаю, мысль о том, что Сигваля можно заставить что-то сделать, казалась почти бредовой.
Наверно, девушка должна вести себя более скромно, но мне сейчас было не до того.
– Сэр Эдриан, я не могу обещать, что заставлю брата изменить свое решение прямо сейчас. У меня нет этой власти. Но он должен мне все объяснить. Должен выслушать меня и понять. Возможно, он просто не понимает чего-то. Я объясню. Сигваль умеет признавать свои ошибки.
Эдриан… он так смотрел на меня. Тогда мне казалось – с надеждой. Но теперь кажется – с ужасом. Он видел черты Сигваля во мне, его упрямство и его стремление получить свое любой ценой. И даже, пожалуй, его интонации… все же, Сигваль мой брат.
И «Сигваль должен» – само по себе невероятно.
– Ваше высочество, ваш брат ненавидит меня. Это обида за Норлок, думаю, и не только. В этой войне удача благоволила мне. И гордость вашего брата задета. Он будет говорить вам ужасные вещи обо мне, обязательно будет. Но все это неправда. Возможно, я совершал необдуманные поступки, возможно, торопился, но я хотел лишь побыстрее закончить эту ужасную войну. Я мечтал только о мире и процветании моей родины. И мечтал снова увидеть вас. Вы… – он запнулся, облизал губы, словно ожидая. – Вы мне верите?
