– И что бы вы делали, если бы я решила прыгнуть?
– Ловил бы. Что мне еще делать?
Это так просто.
Он рядом. И это не страшно. И даже почти не страшно уехать отсюда вместе с ним. Потому, что кажется – он защитит ее, ничего плохого не будет.
Все это, вокруг, она запомнит и сохранит в своем сердце. Навсегда.
И все же…
Иллюзия покоя, простоты и тепла. Все не так. Только иллюзия.
Птица на его шее – ожег, оставленный совершенно сознательно, и женщиной, скорее всего. Такие игры…
Бумага, что показывал отец…
Каролине…
Все это…
Люди внизу уже смотрят на них.
9. Оливия, прощание
Она больше не виделась с Сигвалем до самого отъезда. То есть, она видела его в саду, во дворце, беседующим с разными людьми, но он не подходил к ней, лишь кивал, в знак приветствия. И она тоже не подходила. Ему нужно уладить свои дела, ей – собрать вещи.
Их видели вместе, там, на башне. И, конечно, уже ходили сплетни. Должно ли это заботить ее? Наверное, нет. Она его невеста. И там, на башне, ничего не было.
Каролине приходила к ней – в ярости. «Ты расчетливая сука! – кричала она. – Ты увела его! А притворялась невинной девочкой! Я все знаю! Ты сделала это специально!» И потом еще: «Отец откажется платить, и осенью твою милую головку пришлют сюда в ящике, и повесят на воротах!»
Мария презрительно кривила губы.
Отец… отца даже немного жаль, но только если не думать о том, какое решение он может принять.
И после этого, когда ранним утром Сигваль приходит и стучит к ней в дверь:
– Пора ехать, Оливия! Ты готова?
Она почти рада.
Облегчение. Давление последних дней невыносимо настолько, что уже все равно куда ехать и с кем. Главное – уехать. Конечно, к этому облегчению примешивается изрядная доля горечи и тоски. Но все равно, никогда бы не подумала, что будет так.
Она выскакивает к нему. На ней простое дорожное платье, бриджи под ним, сапоги. Она готова.
Он ждет у двери.
– Идем, принцесса.
Протягивает ей руку. Но взять его за руку Оливия не решается. Просто идет рядом.
А он не настаивает.
И он пришел за ней сам. Даже притом, что слугами во дворце он командует уверенно, словно у себя дома. Но не прислал кого-то за ней, не велел выходить. Даже не требовать пришел, а спросить – готова ли она.
И вот так просто идет рядом.
– Боишься? – говорит Сигваль.
– Да.
Тот самый момент, когда жизнь бесповоротно меняется, по-старому уже не будет никогда, что бы там ни случилось.
– Сможешь за сегодня проехать верхом часов шесть? До Райны, где наш лагерь, я хочу сегодня ночевать там и обсудить кое-что с людьми.
Шесть часов верхом, и это не просто прогулка, они поедут быстро, иначе до Райны и к вечеру не успеть.
– Я постараюсь.
– Если устанешь, говори сразу. Лучше остановиться и отдохнуть, чем держаться из последних сил, а завтра вообще не встать. Нам долго ехать.
– Хорошо.
Она постарается. Она привыкла к долгим поездкам, ничего страшного. Конечно, не таким, но… все будет хорошо.
– Тебе приготовили сказочно красивую лошадь, – говорит он, – белую, в яблоках, с лентами в волосах.
– Да, Снежинка, – Оливия улыбается. – Я всегда езжу на ней, у нас любовь.
И Сигваль улыбается в ответ.
– Она с характером! Пыталась меня покусать.
– О-о! Она может.
– Но мы подружились. Я ей морковки принес. Надо же как-то налаживать контакты, хотя бы с лошади начать.
Мальчишка. Довольный такой.
– И не надейся, – говорит Оливия. – Она съела твое угощение, но это не значит, что начала думать о тебе лучше. Осторожней с ней.
– Я ее погладил!
Просто болтовня. И даже так естественно, что они на «ты», без всяких условностей.
И даже почти не страшно.
Вот только во дворе ждет толпа. Их вышли провожать, смотреть, как принц Сигваль увезет свой трофей.
