***
– Как же так… как можно знать, что ты завтра будешь пациентом, да еще именно таким? Что с ним? Зачем? Как??? – Потерянно твердила Марина, сидя в кабинете у главврача.
– Не знаю Марин. Сам удивляюсь. Вот возьми почитай, – Фёдор Иванович протянул ей конверт, подписанный – «Главному врачу, Федору Ивановичу».
«Фёдор Иванович здравствуйте! Надеюсь, эксперимент начался! Теперь дело за Вами. Сохраните меня для науки».
– Что за эксперимент???
– Не знаю. Он называл его экспериментом над мозгом, связанным с перегрузкой мозга информацией. Какой информацией, каким образом это осуществлялось, не имею ни малейшего понятия, – Фёдор Иванович рассказал Марине историю появления странного пациента три дня назад. – А что в твоем конверте?
На столе лежали еще два конверта. Один с подписью и адресом – «Игорю, связаться не раньше, чем через 3 недели, если до этого не приду в сознание», а второй – «Марине».
– Ооо… он и тебя подмазал, – засмеялся главврач, увидев выпавшие из конверта долларовые купюры.
«Марина, если ты это читаешь, значит, мы всё-таки опять встретились. А я нахожусь, как и предупреждал, в качестве пациента. Я не шутил, так было нужно. Надеюсь, у меня будет возможность всё объяснить. Используй, пожалуйста, деньги в конверте, чтобы облегчить уход за мной. Не хочу быть кому-то в тягость.
P.S. Мне очень понравился вечер проведённый с тобой».
– Ого! – удивлённо произнес Фёдор Иванович. – Успели же! А я-то думаю, чего это у тебя глаза на мокром месте. Понравился? У тебя же вроде какой-то жених в Москве имелся?
– Не знаю. Имелся. Имеется. Ничего не понимаю.
– Ладно, возьми себя в руки. Завтра организуй ему ЭЭГ и МРТ, посмотрим, что с мозгами у нашего пациента.
На следующий день работа с пациентом была продолжена. Точнее она и не прекращалась ночью, но так как состояние было стабильным, ничего особенного не делали. Сделали ЭЭГ и МРТ, и судя по данным, наблюдалась бешенная активность мозга, причем совершенно запредельной интенсивности. Пытались использовать препараты, снижающие мозговую активность, она снижалась, но ненадолго. А повторное применение этих же или аналогичных препаратов давали гораздо меньший эффект. С температурой было тоже самое. Она снижалась, но очень медленно, слабо реагируя на медикаментозные попытки на это повлиять. Было такое впечатление, что организм адаптируется к внешнему влиянию, аннигилирует его, и живет своей жизнью, по какой-то своей программе. Когда об этих результатах доложили главному врачу, то он принял решение прекратить попытки повлиять на ситуацию, и ничего не предпринимать, если показания останутся стабильными.
Марина часто сидела около Михаила. Ей, конечно, было безумно интересно разобраться, что же с ним происходит, КАК можно было заранее предусмотреть или вызвать такое свое состояние? Состояние похожее на кому только тем, что пациент находился без сознания. Но вот активность его мозга совершенно не сочеталось в принципе с понятием комы. Да и вообще, спустя неделю, когда температура спала до приемлемых значений, несмотря на бессознательное состояние, вид пациента был каким-то здоровым что ли. Кроме профессионального интереса, ей хотелось просто посидеть рядом. Представлять, что Михаил проснётся, улыбнётся и скажет – «Привет. Вот мы и встретились опять». Но дни шли своим чередом, ничего не менялось, закончилось её работа над докторской, и Марина уехала. Вначале к родителям в Краснодар, потом переехала в Москву, где устроилась в престижную больницу, поселилась у своего будущего жениха. Жизнь была спокойной и размеренной. Только иногда вспоминались серые глаза и тихий вопрос – «Ты меня дождешься?»
***
Михаил сидел в плетёном кресле у моста и дремал, сквозь полуприкрытые веки наблюдая за течением реки.
– Ну наконец то! – раздался знакомый голос.
Михаил очнулся от дрёмы и посмотрел на собеседника, сидящего напротив в таком же кресле. – Здравствуйте. Я опять сплю?
– И довольно таки долго. Пора просыпаться, – улыбнулся собеседник.
– Как все прошло? Я ничего особенного не ощущаю, – хотя что-то неуловимо изменилось. Я как-то по-другому ощущал собеседника, но не мог пока разобраться в своих ощущениях.
– Прошло всё на удивление прекрасно. Я, если честно, рассчитывал на более скромный результат. Судя по косвенным признакам, матрица раскрылась более чем на 50 процентов, а это поверь, очень и очень много.
– И что мне с этим делать?
– Осваиваться со своим изменившимся сознанием, изменившимся мозгом, появившимися способностями. Какие-то изменения ты ощутишь сразу, какие-то появятся с тренировками, какие-то проявятся только в критических ситуациях. Только поосторожнее. Особенно поначалу. Не хочется терять тебя на полпути. Удачи! Мы будем иногда видеться.
Собеседник растаял. Но не бесследно как это было раньше, а растаяв в виде визуальной формы, в виде какого-то луча метнулся вдаль. И я мог ощутить направление. Посмотрев ему вслед, я чуть погодя проснулся.
Глаза открылись с трудом, всё вокруг было размытым. – Пить, – прохрипел я. А в ответ тишина. Я лежал, пытаясь разобраться со своими конечностями. Они ощущались, но полноценно двигаться отказывались. Некоторое время спустя я заметил размытое движение. – Пи-и-ить, – повторил я. Что-то загремело, протопало, женский голос крикнул в коридор – У нас пациент очнулся!
Вскоре я ощутил прохладу на губах, мне приподняли голову, и в меня полилась живительная влага. Я пил пока не опустел емкость. Попросил еще и еще. Мне протерли влажной салфеткой лицо и глаза, я кое-как проморгался, видимость стала получше. У постели стояла незнакомая медсестра, зашел еще мужчина в белом халате.
– Как вы себя чувствуете? – спросил он.
– Как-то пассивно.
– Ну если вы с первых слов начинаете шутить, то похоже все хорошо. Какие показатели у него? – спросил он медсестру.
– Да они у него давно в норме. И сейчас ничего не изменилось
– Есть… хочу есть!
– Дайте ему немного чего-нибудь погуще того, чем его кормили в последнее время.
Меня накормили какой-то кашей, запил я всё это бульоном. Я лежал и разбирался в своих ощущениях. Во-первых,чувства, что я заснул только вчера не было. Ощущалось, что прошло немало времени. Во-вторых, когда я и пил и ел, появились новые ощущения. Ведь каждый ощущал, когда пьешь холодную воду залпом, то чувствуешь, как она проваливается по пищеводу в желудок и внутри становится прохладней. А я мог ощутить не только это, но и её дальнейший путь. Как она всасывается стенками желудка, как она просачивается в те места, где она нужна, как вымывает ненужное из организма. Тоже самое происходило с пищей. Когда я начал разбираться с мышцами, то пришло понимание как их можно оживить побыстрее. Я каким-то внутренним напряжением, сконцентрировавшись на какой-то мышце или конечности, пускал серию разнонаправленных импульсов и заставлял их дрожать. Чуть погодя я смог пошевелить пальцами. За этим занятием меня и застал Фёдор Иванович.
– Нда… ну вы нас и удивили! Как вы себя чувствуете? И чем кстати занимаетесь?
– Восстанавливаюсь. В чувствах своих еще не разобрался, но ничего плохого не ощущаю. Вот лежачее состояние напрягает.
– Ну а что вы хотите? После 7 месяцев беспамятства, соскочить с кровати и побежать в припрыжку?Люди неделями восстанавливаются после такого.
– Ничего себе! 7 месяцев? Вот тебе и «неделя – месяц».
– Что значит «неделя – месяц»?
– Я рассчитывал на такой срок.
– Вы наконец то объясните, что это было? Что и как вы рассчитывали? Как вы вошли в это состояние и в чём заключался этот ваш эксперимент? – в глазах пожилого врача уже не было не тени недоверия и скепсиса, они горели жаждой знать.
– Ой, Фёдор Иванович, дайте, пожалуйста, ожить после всего этого.
– Хорошо, восстанавливайтесь. Если нужно сразу меня зовите в любое время, я оставлю необходимые распоряжения.
– Можно меня ночью тоже будут поить и кормить время от времени? Понемногу.
– Да, конечно. Я скажу. Только не переусердствуйте.
Оставшееся до вечера и ночью я как робот, ел небольшими порциями, пил, пытался шевелиться, отдыхал, дремал, потом опять двигал руками, ногами, напрягал пресс, поднимал голову, потом опять ел, пил, и так до утра. Утром я затребовал санитара покрепче, мне чуть позже его предоставили, и вообще все мои просьбы выполнялись достаточно быстро и без споров, наверное, главврач действительно оставил исчерпывающие распоряжения. Пётр, так звали санитара, поднимал меня, водил из угла в угол в палате, потом возвращал обратно в постель отдохнуть, позже всё повторялось опять. И, как и в предыдущий день, всё это перемежалось едой, питьем и уже почти самостоятельным хождением в туалет. Также я не преминул искупаться в душе. Правда это было всего лишь вялое сидение на табуретке, которую занес в душ Пётр, привалившись к стене, но и такое купание было для меня великим наслаждением. На следующий день я лишь опирался на санитара. Попросил отвести меня к главврачу. Когда Пётр завел меня в кабинет, Фёдор Иванович был изрядно удивлен. Хоть наверняка ему и докладывали о моих телодвижениях в палате, он никак не ожидал, что я решусь почти самостоятельно прийти к нему в кабинет.
– Ну вы даете! Мне говорили, что скорость вашего восстановления, как и поглощения пищи кстати, идет семимильными шагами, но что на третий день вы сможете ходить, этого я и предположить не мог. – Сказал Фёдор Иванович, когда вышел санитар.
– Я стараюсь. Очень уж мне надоело лежачее положение. А скорость восстановления, думаю, ничуть не необычнее всей ситуации изначально.
– Да уж, это в точку. Так что вы мне расскажете о произошедшем и происходящем?
– Знаете, Фёдор Иванович, боюсь, что немногое могу поведать. Мне был действительно закачан в голову некий пакет информации. Кем, какой, как? Ответов на эти вопросы у меня нет, по крайней мере, вразумительных ответов. Зачем? Этот пакет, раскрывшись в моём мозгу, должен как-то повлиять на мои способности. Какие, и как, я тоже не знаю. Есть определенные догадки и предположения, но я ими пока не могу поделиться. Организовав всё это, вы мне очень помогли, и я постараюсь когда-нибудь позже поделиться с вами результатами. А сейчас, я хотел бы, чтобы вы договорились с тем же санаторием о продолжении моего пребывания там. Ведь мной был оплачен месяц пребывания, а по факту я там был меньше недели. Думаю, вас скорее послушают, а мне самому с ними спорить не хотелось бы. Так же прошу, чтобы при моем перемещении туда, мне дали сопровождающего, чтобы мы могли заехать в банк, и я мог передать вам обещанную сумму в долларах.
