И я просто говорю:
– Я больше не приду сюда. На мгновение я потеряла контроль над собой.
Опустив платок, Люсинда выгнула бровь, будто я неудачно пошутила.
– Ты почувствовала, что потеряла контроль над собой? Серьезно? Ты?
Вместо ответа я горько усмехнулась. Неужели я так сильно стукнула ее по голове и она ничего не помнит?
– Тебе не свойственна агрессия, Майлин. Уж поверь, я разницу знаю. Ты боялась. У тебя была паническая атака?
Я вздрогнула: видимо, в предположении Люсинды есть доля правды. Паническая атака – да, похоже на то. Это было воспоминание. Только вот не мое. У меня не может быть таких воспоминаний.
Люсинда положила руку мне на колено:
– Майлин, за последние полгода тебе пришлось многое пережить… Это любого выбило бы из колеи. От этого не избавишься, просто делая вид, будто ничего не произошло.
Я не ответила, лишь покачала головой.
– Эй, следующие три дня я буду ходить со сливой вместо носа! Другие тренера же засмеют. Не хочу такое говорить, но ты задолжала мне объяснение.
Молча смотрю на висящую у окна музыкальную подвеску. Люсинда права. Но, увы, у меня нет объяснения. Могу ли я рассказать ей о своей связи с человеком, которого не существует в этом мире, а связь, может, воображаемая? Вряд ли.
– Ты изменилась.
Я не смотрю на Люсинду, но чувствую, что она посерьезнела.
– Это связано с твоим исчезновением? – допытывается Люсинда. – Тогда что-то случилось?
Она не в первый раз спрашивает об этом. Мы с Натаниелем отправились в Лиаскай, а сами утверждали, что ездили в Лондон. О нашем исчезновении ходило много слухов, и даже Люсинда, которой обычно нет дела до сплетен и болтовни, не осталась в стороне. После нашего возвращения из Лиаскай Натаниель больше не появлялся в додзе, мы старательно избегали друг друга, и все это лишь подлило масла в огонь подозрений Люсинды. Она решила: между нами что-то произошло.
– Я влюбилась, – признаюсь я.
С Люсиндой не поспоришь: я задолжала ей правду.
– В Натаниеля, – не спрашивает, а утверждает Люсинда, с босыми ногами забираясь на диван и откидываясь на спинку.
– Нет. В кое-кого другого.
Придвинувшись ближе, Люсинда приобнимает меня за плечи:
– И в кого же?
Ах, сколько всего прозвучало в ее вопросе… Кто это? Что он натворил? Что между вами случилось?
– Его зовут Лиам.
Как и всегда, от звука его имени по телу будто прокатывается ударная волна. Хочется свернуться калачиком на полу – сколько же невыносимой боли причиняет тоска… Но, как это обычно бывает после взрыва, боль сменяется оглушением, тупым и беззвучным, и я могу вымученно улыбнуться.
– Может, расскажешь что-нибудь про него? – с любопытством спрашивает Люсинда.
И тут мое желание хоть немного поговорить с Люсиндой о Лиаме растаяло, словно сон в миг пробуждения. Она не поймет, в чем тут загвоздка, и, сама того не желая, лишь разбередит рану.
– У тебя есть его фото?
– Нет, не расскажу. И фото тоже нет. Мы не можем быть вместе, он живет бесконечно далеко отсюда…
– Как насчет скайпа? Вы хоть изредка созваниваетесь?
Качаю головой:
– Это невозможно.
Люсинда умолкает, хотя с ее губ уже было готово сорваться: «Но…» Все же она поняла, что проблема у меня посерьезнее, нежели просто любовь на расстоянии.
– Он не отвечает тебе взаимностью? – осторожно интересуется Люсинда.
– Увы! Я сломала ему нос, и с тех пор он меня ненавидит, – шучу я.
Шутка вышла слабая, но мы с Люсиндой натянуто улыбнулись.
– Нет, все не так, – объясняю я. – К сожалению, он тоже меня любит. Любил. Но прошло целых полгода, может, он обо мне и думать забыл.
Для Лиама так было бы лучше всего… И это самое малое, что я могу ему пожелать. Пусть он будет счастлив, не одинок. Но интуиция, наша с Лиамом связь и мои узы с Лиаскай – с каждым вздохом я чувствую легкое покалывание в том самом месте, где тиара Стелларис коснулась лба, пустив в меня магию Лиаскай, – все это шепчет, что Лиам не забудет меня, даже если очень захочет. Я сама все так устроила, обрекла нас обоих на жизнь с тоской. Но самое ужасное – мне это нравится. Глубоко за тоской, томлением и болью я чувствую непоколебимую уверенность: несмотря ни на что мы с Лиамом будем вместе, в этой жизни или в следующей.
– Майлин?
Люсинда встревоженно смотрит на меня. Только теперь я поняла, что гляжу в пустоту.
– Прости, – торопливо говорю я. – Это не объяснение…
– Ничего страшного, – пытается успокоить меня Люсинда, но она утешает лишь Майлин из Ирландии. Ту неуверенную девушку, которой я была до путешествия в Лиаскай. Там я стала другой. И Люсинда даже помыслить не может, какая опасность кроется внутри меня.
Встаю с дивана. Двигаюсь вроде нормально, но почему-то чувствую себя неуклюжей и страшно уставшей.
– Повезло, что никто, кроме тебя, не пострадал. Я потеряла контроль над собой… и не могу пообещать, что больше такого не повторится.
Повторится. Станет только хуже.
– Лучше я на какое-то время прекращу тренироваться. Пока…
«Пока никого не прикончила», – мысленно договариваю то, что не могу произнести вслух.
Тогда я не смогла этого сделать. Позволила Кассиану ускользнуть, потому что оказалась не готова переступить ту черту… Не могла убить человека, даже негодяя из негодяев. И с тех пор жалею о том, что не смогла отнять у него жизнь всякий раз, когда Лиаскай мягко завлекает меня в сети, манит к себе.
Ах, если бы я могла последовать ее зову! Второй раз Кассиану живым не уйти…
Люсинда не пытается меня переубедить. Она догадывается, что я права. Может, чувствует: что-то во мне изменилось. Что именно – объяснить невозможно. Не в этом мире. Не в Завременье.