Хранитель Черной поляны. Ключ-камни
Екатерина Эдуардовна Галиева
Перед вами продолжение повести-сказки «Хранитель Чёрной поляны». На сей раз Коту Базилю предстоит не просто выручить из неприятностей пару несмышлёных мальчишек, а спасти от гибели всех жителей заповедника и ближайшей к нему деревни Ольховки. От Хранителя потребуется и ловкость, и отвага, и смекалка, чтобы разрушить замыслы темных сил. Но с врагами трудно справится в одиночку, а потому на страницах книги вновь появятся берегини, Анчутка и все прочие лесные и усадебные духи. В оформлении книги использованы рисунки автора.
Екатерина Галиева
Хранитель Черной поляны. Ключ-камни
Часть первая
Глава 1
Изнанка
«Я люблю летние сумерки. Им свойственна та особенная прозрачность и звучность, которые даже самый обычный пейзаж превращают в сказочный мир. Это время, нет пространство, между прямолинейностью солнечного дня и изменчивостью безлунной ночи. Это особое состояние, когда Явь и Навь протягивают друг другу руки и устраиваются рядышком на завалинке. Они делятся сплетнями, вспоминают прошлое и придумывают будущее. И если прислушаться, то можно узнать много интересного…» – Базиль сидел в задумчивости на крылечке дровяного сарая.
Он прислонился спиной к нагретой за день солнцем двери и вытянул перед собой скрещённые в щиколотках ноги, обутые в высокие сапоги. Его веки были прикрыты и, если бы кто-то увидел его, то мог бы подумать, будто Кот спит. Но это было не так. Тонкие кисти рук сложены на животе, пальцы чуть подрагивают, словно пытаются поймать, что-то ускользающее от слуха Хранителя. Эти нервные пальцы, единственное, что выдает напряженность, с которой Базиль впитывает, окружающую его тишину. Он не пропускает ничего из неспешной беседы двух миров, равновесие между которыми он дал клятву беречь. Ведь он Хранитель всего сущего в них обоих. В том мире, что зовется Реальностью или Явью он кот. Рыжий, пушистый и довольно упитанный. А в другом, что по сути является Изнанкой Реальности, он парень. Тоже рыжий, с такими же кошачьими глазами и повадками. На вид ему лет семнадцать, не больше. Он строен и ловок, и одет в старомодный длиннополый сюртук. Хотя почему старомодный? Современные подростки такой прикид называют мантией, и носить его считается особым шиком.
Летний ветерок шевельнул прядь волос на лбу Базиля. Он принёс звук моторной лодки с реки, отголоски разговоров и заливистого детского смеха. Это Лёшка и Никита радуются большому улову. Дедушка и ребята с рыбалки на озере Широком вернулись. «Значит и мне пора!» – подумал Базиль, потягиваясь. Ещё раз оглядел по-хозяйски двор и вынырнул из Изнанки.
Реальность
.
Улов и правда был хорош. Водники Широкого дружили с нашими Чернушкинскими и никогда не скупились на подношения, а потому в ведёрке плескались несколько довольно крупных лещей, пара карасей и даже небольшая щучка сантиметров тридцати в длину. Эту красотку поймал Кит, и теперь он активно рекламировал мне свой трофей.
Я выразил одобрение, удивление, восхищение всеми доступными кошкам средствами. То есть навострил уши, заглянул в ведро, потрогал его лапой, пофыркал и отскочил, когда щука плеснула на меня водой. Потом потерся о ноги хозяев и принялся умываться.
Я, конечно, мог просто сказать, что рад и поздравить его с удачной рыбалкой. И Никита бы понял меня, как, впрочем, и Лёшка. Но это был наш секрет.
Вот уже две недели прошло с того дня, как ребята попались в ловушку Бабы-Яги. Мне тогда удалось в одиночку выручить их из беды. Но чары ведьмы изменили что-то в их восприятии мира. С того дня они видят и слышат меня в любом обличии. По началу это очень мешало мне. Да и им тоже.
Вот представьте себе. Выхожу я на обход в Изнанку. Иду себе серьезный такой, строгий. Я же начальник и привык соблюдать субординацию. И вдруг из-за угла выскакивают эти двое и кричат во всё горло: «Привет, Базиль! Ты куда? В лес?»
Мало того, что они шумят, так Никита ещё и обниматься со мной бежит! И ведь обнимает! Вот только сам-то он в Реальном мире, а я в Изнанке нахожусь, меня другим людям не видно. Да, что там людям, меня вообще никому не видно, кроме них двоих. Вот и стоит малой посреди двора с пустотой в обнимку, раскачивается, а то ещё и повиснет на мне. Я только и успевал Марии Дмитриевне глаза отводить. На Трезора и прочую хозяйскую живность уже сил не тратил, пускай себе пугаются. Овинник меня за эти фокусы уж и так, и эдак распекал, грозился вовсе работу бросить, потому что сил у него курятник наш в чувство приводить не осталось.
Так бы может и ушёл, если бы однажды Кит меня в дедушкиной комнате не застал. Запрыгнул сзади мне на плечи и висит. Я давай крутился, чтоб его снять. Вдруг чую, он ручонки разжал и на пол мешком бухнулся. Поворачиваюсь к нему, а он глазищи вытаращил на меня и пальцем в зеркало тычет. Видно, увидел себя со стороны. Ну, то есть себя без меня. Хотя тут тоже странность… Я-то себя в Изнанке в зеркале прекрасно вижу, а ребята нет. Сколько не пытался разобраться в этой аномалии, так ничего ни в одной книжке ничего и не вычитал. Даже отчет начальству отправил с просьбой помочь, устранить это безобразие, но пока ответа не получил. Вот и кручусь как уж на сковородке.
Эх, да что там говорить! Сложно мне теперь. Но и интересно, конечно.
Вечерами я теперь не с дедушкой у телевизора сижу, а с ребятами на их половине чердака играю. Они мне про свою жизнь городскую рассказывают, гаджетами пользоваться учат. А я их аккуратно с Изнанкой знакомлю, уму разуму учу, чтоб опять в беду не попали. Вот и сейчас выпьем чаю с молоком и пойдём наверх.
Мария Дмитриевна ждала нас на крыльце.
– Ну что, добытчики, будет у нас завтра уха? – спросила она, заглядывая в ведёрко.
– Будет, бабушка, если сварится, – ответил Лёшка.
– Что ж не сварить, когда рыба есть.
Бабушка потрепала его отросшие за месяц волосы и забрала ведро. Рыбаки отправились мыться, а мы с бабой Маней пошли в кухню.
Чайник на плите вовсю кипел. Посреди стола красовалось блюдо с плюшками, а вокруг него расположились как всегда мои любимые мисочки со сметаной и творогом, масло, мёд, варенье и ещё какие-то сладости.
Моё блюдце в уголке у двери тоже было до краёв наполнено молоком. Возле него с отстранённым видом сидел Домовой.
– Вечер добрый, дядюшка, – приветствовал я его.
– И тебе по здорову, племяш, – ответил он, чуть отодвинувшись в сторонку.
– Не составишь кампанию, – кивнул я в сторону миски. Домовой понятное дело не отказался, и, пристроившись с двух сторон, мы принялись лакать молоко. Вернее, это я лакал, а он вытянул губы трубочкой и давай его в себя втягивать. Да так у него это ловко получилось, что мне только и досталось, что усы обмакнуть.
Сыто облизнувшись и сказав мне спасибо, дядька потопал к себе в запечный угол. Ну, а мне оставалось только помыть морду и дожидаться, когда все остальные сядут к столу, может кто и со мной чем-нибудь поделится. Но Мария Дмитриевна вдруг решила проявить твёрдость характера, и когда отмытые в летнем душе мальчики прибежали в дом, выставила меня из кухни в сени.
– Иди-ка ты, Васька, мышей лови. Обленился совсем, – говорит.
Это я-то обленился? Да я и день, и ночь тружусь. Совсем забегался уже. То болото прочёсываю, чтобы ведьма не расслаблялась, то вдоль речки шастаю – пришлых Некки высматриваю. Я про них про этих водяных шведских теперь всё знаю. Мне Лёшка в интернете про это семейство большую статью нашёл. И там всё про их проказы и каверзы расписано было очень подробно. И о том, как они путников сбивают с пути своим пением, и про то, как девушек к ручьям и озёрам музыкой заманивают. А там уж как повезёт, кто вернётся с тех концертов, а кто и нет.
Мне тут такие гастролёры не к чему. Тем более, что они к одной моей знакомой водянице сватаются…
Я вздохнул, сидя посреди сеней. Ну, что тут скажешь, не понимает баба Маня всех масштабов моей работы. Ей главное, что? Мышей ловить. А за порядком следить кто будет? Леший что ли? Надо кстати к нему наведаться завтра. Посмотреть на ельник, на месте ли. А-то, может, за время домашнего ареста Лесавки своё гнездовье на щепочки разнесли, и осталось теперь их многочисленное семейство бездомным и неприкаянным.
Размышления мои прервал лай Трезора.
– Кто это на ночь глядя пожаловал?
В ворота и впрямь стучали. Дедушка пошёл открывать. Я, ясное дело, его сопровождал. Ну как это по моей части гости. Всякое бывает. В глуши ведь живем. Заповедник вокруг, и топь эта опять же Чёрная под боком.
У ворот стояли парень с девушкой. На вид самые обычные, к Изнанке никаким боком касательства не имеющие. У обоих за плечами рюкзаки, на ногах обувь походная.
– Добрый вечер. Мы в Ольховку из Заречья шли, но заблудились в лесу. Не подскажете дорогу?
– Чего ж не подсказать. Да только поздно уже. Может, утра дождётесь? – спросил дед, – Или вас там ждут? Вы к кому идете?
– Да ни к кому конкретно. Просто хотели женщину одну найти и заодно решили пешеходным туризмом заняться. Но вот как-то неудачно начали, – парень развел руками.
– Ну заходите тогда, туристы.
Дед отворил пошире калитку, пропуская во двор гостей. Трезор и я принюхались каждый по-своему, пытаясь узнать как можно больше. Что там вынюхал этот толстолобый увалень не знаю, а вот я всё же уловил что-то лишнее, не присущее Бессонному миру. Только Изнанкой веяло не от них самих, а от их вещей. Я поёжился. Не простые это знать гости. Ой, не простые. А не зря ли Егор Гаврилович их пустил…
А дедушка тем временем велел им скинуть рюкзаки у крыльца и повёл в дом. Я осторожно обошёл вещи туристов, прислушиваясь к своим ощущениям.
Несколько минут посидел у двери, прислушиваясь к разговорам в сенях, но ничего особенного в них не было. Дед велел гостям разуться, показал, где помыть руки. Бабушка пригласила их за стол, расспрашивая, кто они и как так поздно в лесу оказались. Они что-то там отвечали про институт, практику и так далее. Мне это было не интересно. А вот вещи у них были явно занятные. Кроме рюкзаков гости оставили на крыльце две штуковины, назначение которых мне никак не удавалось понять.
Трезору тоже было явно невдомек для чего эти деревянные туго скрученные веревками рамки с натянутыми на них сетками. Может ловушка какая-то? Трезор почесался, повздыхал и на всякий случай решил пометить непонятный предмет.
Я вскочил и бросился, фыркая и шипя, на оболтуса. Отогнав Трезора на приличное расстояние, я принялся к доскональному исследованию поклажи. Нужно было спешить, так как наша перепалка наверняка не осталась незамеченной, и в любой момент кто-нибудь мог выйти во двор.
Спустя пару минут я убедился, что необычный душок исходил не от рюкзаков и даже не от рамок, а от ещё одной загадочной конструкции. Это были два куска фанеры сантиметров тридцать на сорок. Как и рамки они были скручены между собой веревками. А между ними лежало завернутое в газету что-то, что если не принадлежало Изнанке, то абсолютно точно имело к ней отношение. Я напрягся, пытаясь распознать запах. Это было какое-то растение. Но какое?..
