– Спасибо, Думитру, присаживайтесь, пожалуйста, – предложил Егоров. – Собственно, я зашёл-то сюда именно к вам.
– Нет, нет, нет, что вы! – воскликнул распорядитель. Нам никак нельзя сидеть со своими гостями, ведь они тут отдыхают, а мы работаем.
– Ну, тогда мне придётся тоже встать из-за стола, и тогда моя еда остынет, пока я тут буду с вами припираться, – лукаво улыбнулся Лёшка. – А я ведь пришёл к вам по делу и хотел бы обсудить с вами его детали.
– Ну что же, желание клиента для нас закон тем более, если он хочет поговорить о деле, а более того, что он уважаем мною, – и Думитру с улыбкой присел напротив обедающего.
– Во-первых, я бы хотел выразить вам благодарность за ваши рекомендации по лучшему мастеру оружейнику и по надёжному денежному меняле, – начал разговор Алексей. – И Отто Карлович, и Давид Соломонович шлют вам свои поклоны и пожелания доброго здоровья. Все свои дела я с ними уладил, а к вам у меня будет большая просьба. Я, как вы уже сами заметили, получил недавно офицерский чин, и мне бы хотелось это хорошо отметить именно в вашем гостеприимном заведении. Здесь довольно уютно, а ваши повара прекрасно готовят. Что же ещё нужно служивому человеку, оторванному надолго от дома?
Думитру его внимательно выслушал и, когда Алексей замолчал, задал свои вопросы.
Ему, конечно, очень лестны столь добрые отзывы об этом заведении, и теперь интересует, сколько человек и, что важно, каких именно, будут присутствовать на этом ужине? Какие столики они бы для себя выбрали? Что из блюд и напитков захотят вкушать, празднуя, эти званые гости? А также точный день, ну и хотя бы примерное время начала самого ужина.
– Хм, вы меня немного не поняли Думитру, – улыбнулся Лёшка. – Я бы хотел заказать всё заведение на этот ужин. Согласитесь, не очень приятно, когда посторонние тебе его портят. По людям, я полагаю, что будет порядка шестнадцати-двадцати нижних чинов из моих солдат и унтер-офицеров. Ну и где-то около десяти офицеров, это точно. По блюдам и напиткам пусть всё будет на ваш вкус, вы в этом сами прекрасно разбираетесь в отличие от меня. А что готовить и когда всё это подавать, вы тоже знаете не хуже, а гораздо лучше моего. Что-нибудь хотелось бы и взять в виде гостинцев на вынос. В прошлый раз ваша корзинка с гостинцами очень понравилась весьма уважаемым людям. Да, и было бы хорошо, чтобы были те музыканты, что как хорошо играли на скрипках и пели такие красивые местные песни. Всё прочее, с цыганами и с развесёлыми девицами, мне бы конечно, здесь видеть не хотелось.
– Да, хорошо, – кивнул головой Думитру. – По поводу блюд, музыкантов и всего прочего, это всё понятно. Со своей стороны, я бы посоветовал вам, выбрать для вашего торжества день среди недели, скажем, следующий вторник. Видите ли, господин офицер, снять такое заведение, как наше, в Бухаресте на весь вечер будет делом весьма затратным. А уж тем более на субботние или воскресные дни. Поэтому поверьте, вторник будет самый удачный для вашего ужина день. А я с хозяином поговорю, чтобы он сделал для вас добрую скидку.
– Идёт, – согласился Алексей. – Сколько, по-вашему, будет нужно на всё, если я буду рассчитываться кроненталерами?
Думитру почесал затылок:
– Ну, пятнадцать-шестнадцать, учитывая названное количество гостей, заплатить, скорее всего, вам придётся. Из них пять вы уже сейчас можете оставить задатком, чтобы мы начали выбирать и закупать для вас самые свежие продукты. По музыкантам рассчитываться придётся отдельно, но дорого за этот вечер будничного дня они не возьмут, думаю, что вашей русской серебряной полтины будет им вполне достаточно на троих. Я их сам предупрежу, и они будут готовы к?… – распорядитель вопросительно посмотрел на Егорова.
– Думаю, вечером к семи будет как раз, – ответил тот, посчитав, что это самое оптимальное время для начала, так сказать, «коллективного и культурного отдыха».
– Отлично, тогда ждём вас всех в ближайший вторник к семи вечера. К этому времени у нас всё уже будет готово, и вам ни о чём не нужно будет беспокоиться, – заверил Думитру и убрал пять кроненталеров задатка в кошель.
Отобедав, Лёшка направился в штаб. Следовало встретиться со своим «куратором» в лице главного картографа барона фон Оффенберга, доложиться ему о ходе дел в своей команде и подать списки интересующих его солдат из других подразделений для комплектования своего. Хотелось бы услышать про предстоящие планы по наступлению на Журжи, понять задачу в нём для своих людей, да и просто послушать, так сказать, последние сплетни и новости о том, что сейчас вообще делается в мире.
Генрих Фридрихофич принял Егорова буквально на ногах, весь он был какой-то недовольный, что называется, «на нервах». Как видно, в штабе сейчас шло серьёзное планирование предстоящей операции, и тратить время на кучку егерей у него попросту не было никакого желания.
– Списки оставляй, Алексей, людей тебе отдадут всех, каких ты тут запросил. Никуда наши местечковые князьки-командиры не денутся супротив приказа из главного квартирмейстерства армии.
– Гуляй, если определился во вторник. За приглашение, конечно, спасибо, но я уже говорил, что быть у тебя не смогу, так что ты уж меня извини покорно. Я тут не знаю, где и когда даже спать лягу, столько суеты сейчас с этим предстоящим походом. По вашей команде скажу только то, что пойдёте вперёд в авангарде. Вы и так там уже всё своими ногами истоптали, так что кому, как не вам, наши передовые отряды к крепостным бастионам выводить. Думаю, что через недельку-полторы уже к Журжи и двинем.
– Ну, всё, некогда голубчик, я тебя за пару дней до выхода вызову к себе, а пока давай ступай себе, я думаю, у тебя и у самого сейчас забот хватает.
Воспользовавшись оказией, Лёшка зашёл к интенданту Филиппову. Ничего «выцыганить» ему, конечно, там не удалось, всё, что было нужно и главное, что было можно, дядька Матвей и так уже перетащил в расположение команды. Так что под едкие замечания: «не положено», «ходють тут всякие, работать мешают вместо того, чтобы самим делом заняться», пришлось ему ретироваться от этого сурового тыловика. Одно было хорошо, приметил он у старшего интенданта офицерский горжет на груди. Цвет поля и цвет ободка на нём были золотые, а у герба он был серебряный, что соответствовало майорскому званию.
«Так что, это он ещё мягко обращался сейчас с каким-то там „офицериком-прапоришкой“», – подумал Лёшка и столкнулся при выходе из здания с поручиком Светильниковым. Хотя нет, был он уже в звании капитана и, увидев Алексея, радостно ему заулыбался.
– Здравствуйте, господин прапорщик, надеюсь, узнали меня?
– Так точно, господин капитан, поздравляю вас с производством в вышестоящий чин, – вытянулся Алексей. – Помнится, когда вы меня принимали летом при вступлении в армию, так у вас ещё тогда чин поручика был?
– Именно так, Егоров, а я ведь ещё тогда пророчил тебе быстрый офицерский чин! Видишь, какая у меня рука-то лёгкая! – и Светильников самодовольно засмеялся, подкручивая свои бравые усики. – Ну что, пригласишь на обмыв своего первого офицерского горжета? Чай не зазнался ещё в начальствовании над отдельной командой? – и он эдак ехидно ему подмигнул.
– Никак нет! – фыркнул Лёшка, – во вторник буду вас ждать в «Зажаренном ягнёнке» в семь вечера, милости просим, господин капитан.
«Вот ведь навязался на мою голову», – думал он. Было в этом заведующим походной канцелярии, что-то такое неприятное, что-то интуитивно отталкивающее, но что это было, Лёшка пока не понимал. Однако слово было сказано, приглашение уже отдано, и самодовольный капитан, распрощавшись с егерем, зашёл в здание штаба.
Теперь следовало пригласить всех тех офицеров, с кем Алексею довелось служить весь этот год, пока он тут бегал в унтерах, и к счастью, тех, кого ему действительно было бы приятно видеть на своём торжестве. В первую очередь это касалось, конечно же, офицеров родного Апшеронского полка – Сенцова Серёги, Сашки Синицына и бывшего ротного командира капитана Смолякова, а также командира апшеронских егерей Куницына Фёдора Семёновича. Хотелось видеть и офицеров штаба третьей дивизии графа Брюса, тех, с кем он, когда-то воевал на Кагульском поле: Светлова и Гридина, а из ахтырских гусар – ротмистра Гущинского и поручика Белявского.
В команду уже влились четверо солдат из хороших стрелков-пехотинцев, и всех своих людей Лёшка решил брать с собою без разделения. С ними ему придётся идти в огонь и в воду, и, хотя в этом времени были огромные барьеры между сословиями, совсем отделяться от простых егерей он был не намерен.
«Слов нет, за одним столом с офицерами им, конечно же, не сидеть, но отдыхать по-человечески эти ребята тоже достойны», – так он решил для себя, и своё решение озвучил на утреннем построении в понедельник.
– Ежели ты ещё раз, гадёныш, завтра нажрёшься у командира, то я тебя лично ночью вот этими самыми руками втихую придушу! – расслышал Лёшка, отходя от строя, самые страшные угрозы Макарыча, адресованные, конечно же, «Цыгану».
– А я горячих добавлю ещё! – послышалось теперь уже от другого авторитетного «старичка» – Карпыча. – «И я, и я, и я!»
Кто был готов подключиться к процессу воспитанию главного хулигана команды, было уже непонятно, но мало ему теперь точно не покажется! Пятнадцать «бывалых», прошедших бок о бок все последние сражения, имели на то право и явно имели моральный вес в команде.
Оставшиеся сутки егеря стирались, подшивали форму, вохрили, то есть натирали и подкрашивали сухой вохрой всю кожаную замшу амуниции и обуви, завивали и пудрили эти, такие ненавистные, букли и косу, в общем, приводили себя в идеально-парадный вид.
– А как же, как-никак ноне все в люди пойдём. Туда где только их благородия яства откушивают. Чай это вам «не хухры-мухры» там!
Сам вечер начался с торжественного поздравления молодого офицера самым старшим по чину из всех присутствующих. Премьер-майор Гридин традиционно провозгласил здравницу за матушку императрицу Екатерину Алексеевну, за славу русского оружия, а потом уже и за производство в первый офицерский чин прапорщика господина Егорова и за получение им в соответствии с этим 14 класса в Табели о рангах, утверждённой ещё полвека назад батюшкой-императором Петром первым.
– Чтобы шагать от класса к классу вверх по ступеньке, не задерживаясь! – рявкнул бывший командир Алексея, капитан Смоляков.
– Тосты не сдваиваем! – потряс указательным пальцем Гридин. – И вообще, Алексей, ты тут это, что там из своей чарки-то пьёшь?
– Нуу…сокату местную, – протянул Лёшка, краснея. – Да я вообще не пью хмельного.
– Ооо, и это наш бравый русский офицер! – протянул громко на весь зал штабист Светильников. – Так дело точно не пойдёт! А ну, налейте господину прапорщику, как и положено, крепкого вина.
Делать было нечего, и как не противился Алексей, а все последующие тосты ему пришлось запивать уже хмельным. Пуританином он, конечно, и сам не был – в прошлой жизни всякое бывало, и традиция «поймать звёздочку на дне стакана с последней его каплей» была ему тоже хорошо известна, но одно дело, когда тебе скоро двадцать пять, а другое – когда шестнадцать. Алкоголь бил по непривычному к этому злу организму и сознанию, и скоро Лёшка понял, что он уже весьма пьян.
– От господ офицеров первой дунайской армии новоиспечённому прапорщику! – выкрикнул штабист Светлов и вручил Егорову прекрасную гусарскую саблю с небольшой кривизной лезвия, бронзовым закрытым эфесом и елманью – специальным расширением в верхней трети клинка, предназначенного для усиления её рубящего удара.
– Сталь золингеновская Лёшка, рубить изумительно будет, никогда не сломается и в бою не подведёт, – с видом знатока объяснял его первый егерский командир Куницын. – Нам ведь егерям в нашем особом деле шпага или палаш будут весьма неудобственны. Тяжелы они, да и в деле не больно-то их применишь, а тут она и мешаться-то на поясе не будет. И рубить ей одно удовольствие. Сам знаю, лично уже её испробовал для пущей уверенности на лозе. Она-то, эта сабелька, лёгкая, баланс у неё превосходный, я и сам бы такую хотел, да вот как-то к своей родной уже привык, – и он погладил эфес своей «венгерки». – А батюшкину шпагу ты, конечно, Лёшка, не забывай. Я ежели на какой-то там парадный случай или на представление иду, так тоже свою на пояс нацепляю, как никак это семейная реликвия! С моей-то шпагой ещё дед мой Евграф Илларионович под Нарвой и под Полтавой со шведом резался. Сам-то он из петровских потешных полков вышел, и своей собственной кровью первый благородный чин заработал. Во как братец – история! – и весьма подвыпивший офицер потряс указательным пальцем.
Играли на скрипках местные народные мелодии музыканты. Сновали по залу прислужники, разносящие напитки и кушанья. Гости отдыхали от души. Той первой скованности, какая бывает, когда соберутся вместе разные люди, здесь уже и в помине не было. В центре зала был сервирован стол для господ офицеров, а по бокам его расставили столы для солдат и унтеров. Чрезмерного винопития и дури среди нижних чинов не наблюдалось, как видно, до каждого было уже «популярно» доведено, «что», «сколько» и «когда» тут было можно.
Господа офицеры, как обычно, спорили о том, какой род войск был наиболее удачным. Гусары налегали на превосходство кавалерии перед пехотой, егеря считали, что точный огонь застрельщиков будет важнее лихого наскока конницы, Апшеронский пехотный не сдавался и грозил всем стеной штыков сомкнутого каре. Затем этот спор плавно переключился на другие темы, но Лёшка этого уже не слышал. Он свернулся калачиком на своём огромном деревянном стуле-кресле и посапывал во сне под жалобную мелодию валахов.
– Уморился с непривычки от хмельного зелья. Мы его благородие аккуратненько до дома снесём, ну что он тут со всеми-то мается, – стоял дядька Матвей перед Лёшкой. – Да и сами уже в своё расположение пойдём, чай вон ночь на дворе стоит.
– Давайте, братцы, давайте, – кивнул Гридин. – Тихонько его несите, не зашибите только командира. А мы тут ещё посидим с господами офицерами. Будьте здоровы, братцы!
– Неет, что вы, вашвысокоблагородие, не шелохнется даже наш господин прапорщик, – ответил Карпыч и укрыл Лёшку шинелью.
Егеря подхватили кресло своего офицера со всех сторон и буквально на цыпочках, чтобы невзначай не качнуть, вынесли его из заведения.
– Завтра всё в целости вернём, и по расчёту вы тоже не волнуйтесь, как только его благородие отдохнут, за всё, как вы и обговаривали, сполна рассчитается, – объяснялся с распорядителем «Зажаренного ягнёнка» Матвей Никитич. – У вас-то ещё и продолжение, как я погляжу, будет? – и он кивнул на разошедшихся к ночи офицеров.
– Да не волнуйтесь вы, уважаемый, придёте, как вам самим будет удобно. Мы ведь с вашим офицером всё уже обговорили заранее, и задаток свой получили. А по поводу тех гостинцев, что он заказывал, вот как раз их с собой и заберёте. И за этих гостей тоже не волнуйтесь, уважим и проводим всех с честью и с тем отношением, какое и подобает иметь к самым уважаемым людям.
