В синих нечеловеческих глазах скользнула тоска. Длинные ресницы опустились, она отвернулась.
– Простите, сир.
Она, наконец, собралась с силами, подняла кубок и разом выпила все до дна. Между бровей пролегла тонкая хмурая складочка.
Эйрик смотрел на нее…
– Хочешь, мы устроим танцы в саду? – предложил он. – Позовем музыкантов, позовем гостей. Они будут танцевать с нами. Или, может быть, только вдвоем?
– Нет, – сказала она.
– Почему? Тебе же понравилось?
– Нет, – сказала она. – Это будет неправда, иллюзия. Попытка создать то, что уже было однажды. Но не по-настоящему. По приказу.
– Ты ценишь только настоящее?
Он налил ей еще вина, и себе тоже.
– Да, – сказала она, чуть улыбнулась. – Я же альва.
Альва… Он чуть подался вперед, заглядывая ей в глаза.
– А правду ли говорят, что если человек полюбит альву, то он уже никогда не сможет ее забыть? И будет верен всю жизнь только ей одной?
Это была почти шутка. Он сам никогда не воспринимал всерьез, да и повода задуматься не было.
– Зачем вам это, сир? – чуть дрогнули брови.
– Просто хочу знать, – он выпил вина. Она смущалась, и ему это нравилось. Она нравилась ему вся.
– Нет, не правда.
– Но твой отец так и остался верен твоей матери? Больше сорока лет у него не было других женщин?
Ивен покачала головой.
– Если бы она была обычной женщиной, он все равно любил бы ее.
– Ты не можешь этого знать.
– Вы тоже не можете, сир. Вы хотели знать мое мнение? Я думаю, любовь не зависит от того, кто ты. Если любишь человека по-настоящему, то не забудешь его никогда. Кем бы он ни был.
Так горячо и с чувством. Она действительно верит в то, что говорит.
– Ты любила когда-нибудь, Ивен?
– Нет, – просто сказала она. Чуть помедлила… – А вы, сир?
– Я?
Он никак не ожидал встречного вопроса.
Любил? По-настоящему? Так, чтобы никогда-никогда не забыть?
– Наверно, нет… – он смотрел в ее глаза, и… это было так странно. – Ивен, расскажи лучше о себе.
– Что рассказать?
– Не знаю, что-нибудь. Ведь в твоей жизни тоже были какие-то радости? Чем ты занимаешься там у себя дома? Что тебе нравится делать?
– Мне нравится ездить верхом, – она улыбнулась теперь уже открыто и искренне. – У отца всегда было много дел, на границе неспокойно. И он брал меня. Он учил меня охотиться на ледяных варгов и выслеживать ночные тени, скользящие по пустошам. Но больше всего я любила ночи у костра. И как отец поет…
– Ты охотилась на варгов? – он не поверил.
– Да. У меня есть арбалет… Отец считал, что оставлять альву дома куда опаснее, чем брать с собой. Бояться стоит только людей. После того, как в детстве меня чуть не отравили, он решил, что лучше присмотрит за мной сам.
Она улыбалась.
Правда…
Бояться стоит только людей.
Такая маленькая и хрупкая девочка, которая не доставала ему и до плеча. Напуганная и упрямая одновременно.
Дикие земли не терпят слабых.
У лорда Хейдара не было сыновей, была только дочь.
И все равно в это невозможно поверить.
– Ты смеешься надо мной? Ты умеешь драться? Умеешь держать оружие в руках?
– Немного, – сказала она, и в этом не было ни капли кокетства. Ее учили. Пусть она уступала мужчинам в силе, но, в случае необходимости, могла за себя постоять.
Она рассказала о варгах и о тенях, и о болотных огнях тоже. О том, как холодно бывает в горах зимой, о том, как на вершинах еще лежит снег, а в предгорьях, по весне, уже раскрываются синенькие колокольчики крокусов и желтые звездочки гусиного лука. И поля красного мака в середине лета… О серебряных бубенцах, отпугивающих злых духов, о старом Ваке, который знает следы всех зверей и всех птиц, о Тьюгге, который учил ее ловить рыбу заостренной острогой.
Полжизни ее прошло под открытым небом, вместе с отцом.
Не верилось.
Потом им принесли еще вина и пирожки с капустой, с мясом и с ягодами.
И Ивен забылась слегка, смеялась, рассказывая, как Оттер однажды пытался поймать выдру, стащивщую у него крупную рыбину, которую он собирался жарить к ужину. Но выдра оказалась хитрее, и пока он ловил ее, она перетаскала из ведра весь дневной улов.
Эйрик слушал. Это было приятно слушать. Настоящая жизнь звенела в ее словах и разливалась рекой. Удивительная жизнь.
А потом как-то незаметно начало темнеть. Осенний день короток.
