В гневе точно сатана!»
Читает Прошка,
Луна за окошком,
Прошка мертвее мыши,
А перо знай себе пишет:
«Но и мы с усами,
Про любовь знаем сами!
Лишь любовь рождает смелых!
Хватит спать, пора за дело!»
А Прошка… что Прошка?
Черти его едят с картошкой!
Солью посыпают,
Хвостом виляют.
Так ему под столом снится.
И перо ему – не перо, а белая голубица!
На то и стол с наливкой,
Чтобы спать под ним с кошкой в обнимку.
На то перо и бумага,
Чтобы любовь жила рядом.
Прошка спит, преет в лаптях.
У кошки мышка в когтях.
Никто не мешает,
Душа и рада – поёт, марает!
Откуда взялась – и сама не знает!
И легко ей так с пером,
Как и Прошке под столом:
На золотом крыльце сидели…
«На золотом крыльце сидели
Царь, царица, их сын Емеля,
Кот Васька, пёс Бамбл
и шёл серьёзный
У них разговор про хлеб и про звёзды.
Емельян пока в пути,
Вот-вот должен подойти.
Ц а р ь.
Моя матушка, ой, матушка-царица!
От стреляет, от бомбит же в поясницу!
Как назло ещё головушка горит.
Что ж ни сыр я – в масле жить?
Ну? Что делать нам с Емелькой,
С этим горем, с Птолемейкой-пустомелькой?
Так тихоней твой сыночек и остался.
Хоть в один поход хоть раз собрался б!
Ни вороны не поймал, ни воробья.
Ни синицы – что там журавля!
Ни ружья, ни сабли, ни коня —
Ничего ему блаженному не надо.
Ни девицы, ни друзья!
Даже царская награда!
Днями с книгами сидит,
В небо филином глядит.
Ц а р и ц а.
Сама, Селичка, я в трансе, как на дыбе!
Мож, поможет иностранец-доктор выжить?
Вот же доля, вот же долюшка-змея:
То ли горе – больше моря,
То ли радость – вся земля!
То целую подорожник,
Что на белом скакуне
Не сломал сыночек ножки
На проклятой на войне,
И в походах чёрной кошкой
Пули путь не пресекли!
То молюся на подсолнух:
Посадить б на корабли!..
Ведь живёт как бы в подвале,
