Лезвие Эры
Влад Райбер
Год спустя Эра по-прежнему ничего не помнит, но быстро адаптировалась к повседневной жизни. Она ходит в школу, не отстает от других подростков и, кажется, совсем от них не отличается. Однако с каждым днем она всё острее чувствует, что Земля – не её родина. Девочке предстоит столкнуться не только с подростковыми трудностями, но и узнать о том, кто она на самом деле и для чего пришла в этот мир.
Влад Райбер
Лезвие Эры
Глава 1. Ангел на операционном столе
Застыв в неудобной позе, Инна дремала, прижавшись щекой к холодному стеклу. От напряжения лицо молодой женщины казалось сердитым: брови сдвинуты, губы поджаты, отчетливо видна каждая из первичных морщинок. Женщина то вздрагивала, то съеживалась, как котенок, хотя спать в автобусе по дороге на работу было для нее привычным делом. Ей снилось море. Женщина никогда не была на юге, но в эту минуту ей вдруг пригрезилось, будто её тело из стороны в сторону качают бесшумные темно-синие волны. Тревожный сон. Без мыслей и сюжета. Инна балансировала на волнах сна и реальности, пока автобус здорово не встряхнуло, подбросив на ухабе. Женщина тут же проснулась, едва не соскользнув с сидения в проход. В этот миг ей показалось, что её подхватил мощный прилив и вышвырнул из воображаемой морской пучины.
Очнувшись, Инна ощутила тяжесть в висках и легкую тошноту – привычные последствия беспокойного сна. Женщина приложилась лбом к запотевшему от дыхания стеклу, пытаясь окончательно избавиться от одолевающей дремоты и выкинуть из головы неприятное сновидение. Но среди мелькающих огней за окном и чуть смазанных очертаний елей утопающего в сумерках городского парка ей все еще мерещились кипящие темные волны. И почему в этом тихом сумраке висит ощущение неспокойствия? Ведь впереди точно такая же тихая ночь, такая же, как была вчера, в которую, как обычно, ничего не произойдет. Пусть и бессонная ночь.
Очередная ночная смена в больнице – рутинное дело для медсестры со стажем. А ведь когда-то эти дежурства казались Инне тяжелыми. Совсем ещё тогда молоденькой была. Как Марина сейчас. И такая же была пугливая, суетилась то и дело, боялась что-нибудь перепутать. Но то была совсем другая Инна, не та, что сейчас – отрешенная и замкнутая. Даже общение с людьми потеряло всякий соблазн. А ведь была ещё той сплетницей. Где теперь это всё? Где та прежняя Инна? Веселая, жизнелюбивая. Ничего не интересно, ничего не нужно. Ненавистные ночные смены и те стали куда предпочтительней пустой квартиры, где уже несколько лет висит жестокая тишина. Инна боялась этой тишины. Она напоминает о пережитом горе. Даже сейчас, спустя годы, боялась остаться с собой наедине. Но в то же время она вовсе не испытывала жажды общения. Достаточно обменяться приветствиями с коллегами, обмолвиться парой слов с этой неугомонной выпускницей медицинского колледжа Мариной, которая то и дело докучает глупыми вопросами. А ведь эта девушка единственная, кто не замечает нелюдимость Инны. «Странная она, неопытная. Суетится из-за мелочей. Нашла кого поставить в авторитеты», – вдруг подумала женщина, и в дремлющем сознании мелькнуло улыбчивое лицо юной девчонки.
А ведь такой могла стать ее дочь. Тоже бы окончила колледж, а может быть, и институт, стала бы настоящим врачом, как мечтала сама Инна ещё до беременности. Могла вырасти, повзрослеть. Если бы не эта ужасная трагедия… С того дня все окрасилось в черные тона. Все потеряло смысл. Будто бы Инна сама умерла вместе со своей маленькой девочкой. Первые несколько месяцев было особенно тяжело. Не только ей. Мама Инны сильно убивалась, даже винила себя в произошедшем. Подчас казалось, что бабушка скорбит по внучке вдвое сильнее. На самом деле она просто не сдерживала своих эмоций. Инна же все намеренно держала в себе и выглядела спокойной. Вскоре умерла и мать Инны.
– От горя, – уверенно заявляли соседские старушки.
Нет, мама умерла от инсульта. Кому, как не Инне, было знать, что умереть от горя, увы, нельзя. Как бы ни был силен этот яд, он лишь вызывает агонию, но не убивает. Потерю мамы Инна перенесла легче. Это было ожидаемо. И в этот раз смерть не принесла горечи. Напротив, ураган эмоций зачах, и в сердце вселилась пустота. Однако Инна продолжала ходить на работу, а также не изменяла своим увлечениям: слушала музыку, читала книги и даже иногда посещала кинотеатр, но это была уже не она. Совсем не та. Это была женщина с потухшими глазами. Ничего не осталась в пустой оболочке, душа рваной тряпкой повисла где-то далеко в прошлом, зацепившись за своё несчастье. Кратковременные проблески сознания случались изредка. Бывало, что женщина сама пугалась собственной меланхолии. Даже пыталась утешать себя верой в то, что время способно заживить раны. Однако минуло больше двух лет с тех пор, как её дочери не стало, а боль не утихла. В конце концов, Инна научилась уживаться с этим, но не привыкла. Как оказалось, существует боль, которая не проходит никогда. Такие раны не заживают, а лишь покрываются тонкой корочкой. Стоит лишь коснуться ее, и она вновь будет кровоточить. Оставалось лишь терпеливо проживать свой собственный срок без всякого интереса к жизни и без какой-либо цели. Казалось, другого варианта не было. Да и нужен ли он, другой вариант?
Автобус шумно закряхтел, сбавил ход и лениво подполз к остановке. Вновь задремавшая Инна ударилась о спинку переднего сидения, вскочила с места и поспешила покинуть салон, пока двери не захлопнулись. Подмигнув напоследок красными огоньками габаритов, «желтенькая буханка» медленно уплыла в темноту, оставив после себя облако едкого дыма. Инна застыла у полустертой зебры. Замерла, словно статуя, устремив деспотичный взгляд сквозь небесное пространство. Будто исчезла на какое-то время, и улица стала совсем пустой.
Инне вдруг вспомнилось то редкое явление, что ей сегодня посчастливилось увидеть. Странно, от чего это вдруг всплыло в голове? Когда увидела, и внимания не обратила, а сейчас оцепенела, будто вспомнила что-то очень важное. Падающая звезда. Яркая линия на фоне темного неба. Мелькнула и пропала. Точно так же, как и впечатление Инны – женщина забыла увиденное сразу же после того, как явление исчезло. Но почему вспомнила сейчас, спустя полчаса? Что-то внутри затрепетало, и её пронзило какое-то странное, давно забытое чувство… Что это? Волнение? Женщина попыталась отбросить от себя эти мысли, но ничего не получилось. Падающая звезда снова и снова в ее сознании срывалась с неба и исчезала где-то далеко за макушками деревьев старого городского парка. Было в этом какое-то волшебство. Нечто манящее, даже интригующее. Когда падают звезды, люди загадывают желания. Какой вздор! И всё-таки…
Но разве в чахлом, законсервированном, измученном болью, а может быть и вовсе давно утерянном сердце есть место для каких-то желаний? Ну, разве что выпить кофе и съесть что-нибудь сладкое? Что ещё? Больше никаких желаний, никаких предпочтений. Когда последний раз мысли были заняты мечтами? Было ли такое вообще когда-нибудь? Должно быть, да. Было, но очень давно. От чего это волнение? Неужели хочется вспомнить об умении мечтать? Должно же быть что-то такое, чего очень хочется. А быть может, всё на самом деле просто? Да! И почему эта мысль раньше не приходила ей в голову? Почему, потратив столько времени на поиски спасения от скорби, она ни разу не подумала об этом? Жизнь может снова наполниться смыслом, если Инна снова станет мамой. Разве нет? Может быть, и глупая, однако очень простая мысль. Безумие! Предательство! Но все-таки шанс на спасение. Жизнь снова может стать жизнью. Разве это не прекрасно? В душе женщины блеснула волнующая искорка, необъяснимое трепетное чувство захлестнуло ее. А ведь она, и правда, хочет этого! Хочет иметь ребенка, заботиться о нем, посвятить ему свою жизнь, и это желание вполне осуществимо. Она ведь ещё молода. Ей всего двадцать восемь, выглядит даже моложе своих лет. Она привлекательна. Несомненно, привлекательна для мужчин… «Нет, только не мужчины!» – Инна вдруг осеклась, а ведь уже почти поверила в правильность своих размышлений. Ещё немного – и у неё бы появилась мечта, но внезапно накатившая надежда утратила свою привлекательность, как только женщина вспомнила своего первого и единственного мужчину.
Инна всегда вспоминала его с большой неохотой. Он вовсе не был плохим человеком, напротив, этот парень испытывал к молоденькой медсестричке искренние чувства, и намерения его были вполне серьезными. Это было заметно. Однако Инна не могла ответить тем же. Тогда-то она и усвоила, что, увы, никогда не сможет ужиться с мужчиной. Не хотелось обижать кавалера, вот и принимала его ухаживания, стараясь быть благодарной. Тем не менее, однажды всё-таки пришлось разбить сердце молодому человеку. Появилась веская причина, ставшая радостью и потрясением для Инны. В двадцать лет Инна узнала о своей беременности. А тот парень так и не узнал, что был отцом. Не узнал о рождении малышки. Повезло ему всё-таки, что ничего не узнал.
Инна отбросила свои размышления. Теперь они казались абсурдными, однако что-то внутри подсказывало ей, что она еще вернется к этим мыслям. Вряд ли когда-нибудь сделает шаг к их осуществлению, но будет терзать себя фантазиями о ребенке.
Женщина вдруг обнаружила, что дрожит от холода. Сколько же времени она так простояла на пустой улице? Должно быть, не меньше десяти минут. Эти странные мысли ввели её в ступор. Отпечаток от бушующих эмоций никак не хотел исчезать. Инна вспомнила, что существует ещё искусственное оплодотворение. «Или ребенка, в конце концов, можно усыновить… Глупости какие в голову лезут», – думала Инна, шагая в сторону темной фигуры четырехэтажной больницы. Оказывается, и несчастье может стать обыденностью, которою не так просто сразу поменять на что-то иное.
Войдя в госпиталь через приемный покой, Инна тут же столкнулась с Мариной. Девушка медленно брела по сумрачному коридору с подносом в руках. При каждом шаге белые полы ее незастегнутого халата разлетались в разные стороны. Вид у неё был какой-то нездоровый: бледное лицо её в подрагивающем свете казалось чуть зеленоватым. Тонкие руки, сжимающие края подноса, слегка тряслись, словно от тяжести, хотя на подносе были лишь пара шприцов, иглы и трубки для внутривенного вливания.
– Привет, – тихо сказала Инна.
– Ой, здравствуйте, – опомнилась девушка, будто бы только заметила женщину.
Что-то с ней сегодня не то. Вялая какая-то, обессиленная, но возбужденна, судя по лицу. Глаза так и бегают. Видимо, снова пришлось выполнять то, чего не было на практике в колледже. Ох уж эти впечатлительные новички.
Марина остановилась в нескольких шагах от Инны и впилась в нее огромными, как у рыбы, глазами. И вправду напугана, даже подбородок трясется, а поднос так и лязгает от дрожи.
– Чего ты? – удивилась женщина. – Забыла куда шла?
– Игорь Викторович, – только и смогла произнести Марина.
– Что Игорь Викторович? Ты какая-то странная сегодня. Заболела? – процедила женщина.
– Нет, нет! Я здорова! Со мной всё хорошо! – словно сама себя убеждала девушка.
На самом деле сейчас Инне не было дела до молодой медсестры. Какая разница, чем на этот раз озадачил Марину главврач, ей сейчас все в новинку, всё страшно, всё непонятно. Пусть привыкает. Хватит уже стажировки, и так с ней бегала, как курица с яйцом, пора бы уже Марине самой руку набивать. Пусть к самостоятельности приучается.
Инне совсем не хотелось сразу же нырять в работу, не успев переодеться и толком согреться. Лучше бы сейчас сесть куда-нибудь в теплый уголок. Пусть даже на пост дежурной. Ночью всё равно редко кто-то вызывает. Хорошо бы посидеть в тишине и покое, полистать старенький журнальчик. Что угодно, лишь бы не суета. Но молодой медсестре, очевидно, было чем поделиться. Всем своим видом Марина давала понять, как хочет, чтобы женщина поинтересовалась, чем она так взволнована.
– У нас тут такое творится, – так и не дождавшись вопроса, сказала Марина. – Вы просто не поверите!
– Что же? – Инна сдвинула брови, изобразив заинтересованность. Хотя на самом деле только и думала, как поскорее отвязаться от Марины и пройти к гардеробу.
– Пациент у нас в тяжелейшем состоянии, – едва ли не шепотом сказала Марина. – Ничего подобного никогда не видела!
Теперь молодой девушке удалось заинтриговать Инну: «Это печально. Что произошло-то с беднягой?».
Марина приблизилась к женщине ещё на шаг и, встав на цыпочки, горячо зашептала ей на ухо, словно старой подруге:
– Тут такое дело. Ужас! Не знаю, как и объяснить… Не поверите!
– Да подожди ты, – Инна взяла Марину за плечи и оттеснила в сторону, та даже уронила поднос.
– Вот растяпа! Дай хоть пальто сниму! И мы, по-моему, давно уже на ты перешли. Что ты мне всё выкаешь?
– Постойте, постойте, – чуть ли не вприпрыжку понеслась медсестричка за Инной по коридору. И поднос поднять не потрудилась. – Вы бы… Ты бы видела! Она же вся в ожогах. Как уголь, черная, живого места нет. Но живая! Дышит! Да и кости все переломанные. Говорят, свалилась откуда-то. Уж не с неба ли!
– Кто?!
– Я же рассказываю, а Вы… Ты!.. Ничего не слушаешь. Девочка какая-то. Сто процентов ожогов и жива.
– Бедненькая, – серьезно сказала Инна. Ей и впрямь было жаль ребенка. – Сейчас-то уж, наверное, умерла уже. Странно, что вообще живой доставили. С такими ожогами не выживают…
– Да нет же! Живая она. Давно уже привезли, а она всё жива. Представляете?! Я видела всё это своими глазами. Она, как уголь.
Марина так и юлила вокруг, так и подпрыгивала на месте. «Не померещилось ли ей чего-нибудь от шока? Молода она ещё, чтобы холодно наблюдать жертв несчастных случаев. Не мешало бы ей сейчас успокоительного принять», – подумала Инна.
– Упокойся ты, Марин. Так не бывает. Колледж свой вспомни. Ожоги любой степени площадью более пятидесяти процентов несовместимы с жизнью, – попыталась вразумить Инна, процитировав медицинский справочник. – А если обуглено всё тело, то тут и говорить не о чем. Даже самый непутевый первокурсник это знает. Вспомни про первичную остановку дыхания от высокой температуры. А ожоговый шок? А дыхательная недостаточность?
«Нет, видимо бедная девочка и впрямь не в себе. Надо бы её успокоить», – женщина сняла с плеча сумочку – где-то на дне должен быть пузырек с валерьянкой. И Тарину надо сказать, чтобы пока не брал малолетку на подобные операции. Рано ей ещё, тут особая подготовка нужна.
– Эта девушка до сих пор жива, кроме того, у неё нормальный пульс и температура. Она там – в операционной – лежит, одна, – не унималась Марина. – А Игорь Викторович убежал. Сказал, что-то понесет в лабораторию анализировать. А я одна, я боюсь!
– Что?! Тарина нет? Куда его понесло? – не на шутку удивилась Инна.
Даже разволновалась. Внутри всё сжалось от какого-то странного предчувствия, и в мыслях почему-то снова мелькнула та самая падающая звезда. Будто бы не случайно.
– Убежал! Говорю тебе!
– Куда?!
– Не знаю! Сказал в лабораторию какую-то.
