– На стол накрой, видишь, гость у нас! – одернул девушку отец. – Простите, господин, она молодая еще. Жена уж год как к богам ушла. Вот и живем с дочерью.
– А других детей у тебя нет? – незваный гость перевел свой пристальный взгляд на хозяина.
– Сын есть, но он уже своим двором живет, старшие дочери тоже, они давно разъехались, вот она, младшая, рядом осталась.
Марфа по привычке хихикнула, отбросила за спину золотисто-пшеничную косу, спускавшуюся ниже пояса, и, весело стрельнув голубыми глазами, запорхала по горнице с извечной бабской суетливостью.
Вскоре перед гостем стояла миска с горячим рассыпчатым картофелем, щедро сдобренным куском сливочного масла, горбушка еще теплого утреннего хлеба и кружка киселя из погреба. Путник благодарно кивнул, чем вызвал смущенный румянец на щеках, и с явным наслаждением принялся за горячую еду.
Староста несколько раз порывался заговорить с гостем, узнать какие-то новости или сплетни, которые можно было бы обсудить вечером в корчме. Незнакомец отвечал хоть вежливо, но односложно, явно не желая говорить много. Поев, он вытер рот поданным ему льняным, накрахмаленным до хруста, полотенцем и, развязав кошель, положил на стол две серебрушки:
– Спасибо, добрые люди! А теперь пора мне, дорогу только укажите!
– Что вы, господин! – замахал руками староста. – Вы бы на ночь-то остались, а вон тучи ходят, того и гляди снег пойдет!
– Некогда мне, – странник понимающе взглянул кошачьими глазами на девушку, та зарделась, потупилась, как и положено скромной сельчанке. – Тороплюсь. Лучше скажи, как к ведьме дойти?
– Идите по дороге до конца деревни, а там тропка налево вильнет, к соснам, это она и есть, – с видимым сожалением напутствовал радушный хозяин. Отпускать такого гостя вот так сразу, еще и к молодой ведьме, не хотелось, но и настаивать перед благородным господином он не смел.
Гость кивнул на прощание и вышел, попросив привести коня. Взяв поводья, он медленно, оберегая хромого гнедого, зашагал по деревенской дороге. Вскоре дома закончились, мужчина свернул на тропинку и двинулся вглубь леса.
Тропа была проторена совсем недавно, узкая, почти прямая, на ней еще виднелся бурый мох, заиндевевший от мороза. Между деревьями проглядывали редкие, уже сморщенные от холода, ягоды брусники. В одном месте пришлось обогнуть деревья, вырванные ветром с корнями.
Конь гневно фыркал, косил глазом, то и дело закладывал уши, всем своим видом выражая презрение к этой непритязательной местности, но покорно хромал за хозяином.
Сосны нехотя начали расступаться. Маленькая и резная, словно пряничный домик, избушка находилась на небольшой поляне. Такие домики обычно дети ставят на окна в дни празднования зимнего солнцестояния. Высокий частокол огораживал небольшой двор. Путник провел рукой, проверяя, нет ли защитных заклятий, насчитал не меньше пяти. Столько же висело на узкой калитке. Примитивные, они могли отпугнуть незваных гостей и только.
Мужчина усмехнулся, по привычке неодобрительно покачал головой и негромко стукнул по дереву забора костяшками пальцев. Вибрация магии отозвалась в руке болезненным покалыванием. Так и есть, сигнальное заклинание, призванное оповестить хозяйку о незваных гостях.
Ровно через минуту дверь дома распахнулась. Из темноты сеней показалась женская фигура. Выйдя на крыльцо, ведьма на секунду замешкалась, плотно притворяя за собой дверь, затем обернулась лицом к калитке и замерла. Ее зеленые глаза испуганно распахнулись, она явно побледнела. Губы беззвучно прошептали его имя.
Путник вздрогнул и хищно потянулся вперед, жадно всматриваясь в ее лицо. Под его пристальным взглядом ее руки непроизвольно дернулись к золотисто-ореховым волосам, заплетенным в косу на южный манер – тонкими прядками от макушки. Дымка иллюзии начала искажать ее, придавая аристократическим чертам деревенскую округлость, но ведьма вдруг решительно взмахнула рукой, рассеивая собственное колдовство. Она покачала головой – как всегда, когда понимала, что сделала глупость.
– Дарина? – тем временем путник вежливо склонил голову, будто находился на великосветском приеме, а его голос был полон иронии. – Какая неожиданная встреча!
Машинально девушка ответила тем же:
– Господин инквизитор? – и, спохватившись, добавила по-деревенски, словно насмехаясь над его манерами: – Зачем пожаловали?
Понимающая улыбка скользнула по губам путника и тут же пропала.
– Конь у меня, – он небрежно мотнул головой, – захромал…
– Как ты меня нашел? – перебила его Дарина, её голос слегка дрожал от напряжения.
– Староста подсказал, – лаконично ответил он, все еще пристально всматриваясь в ведьму, словно пытаясь прочитать её мысли.
– Какой староста? – не поняла она.
– Ваш, деревенский, – девушке показалось, что инквизитор явно потешается над ее растерянностью. Впрочем, Ириус Тавиш никогда не считался с чувствами других. Воспоминания на секунду затуманили взгляд, и ведьме пришлось провести рукой по лбу, прогоняя их.
– Зачем? – она спросила резче, чем ей хотелось.
– Что «зачем»? – почти весело улыбнулся он.
– Зачем ты меня искал? Получить награду? Деньги? Или новое назначение?
Голос, наполненный презрением, и её предположения явно развеселили его.
– Не поверишь, я всего лишь искал ведьму, – он невольно заговорил с ленцой, как было принято в столице. – Коня вылечишь, или мне дальше идти?
Девушка смутилась, кинула быстрый взгляд на гнедого, понуро стоящего за хозяином, затем коротко бросила:
– Следующая деревня в трех часах ходьбы отсюда. Конь не дойдет.
Инквизитор слегка приподнял бровь, ожидая продолжения, но Дарина молчала, прикусив губу, что свидетельствовало о крайней степени волнения. Он не торопился продолжать разговор, просто смотрел, буквально прожигая взглядом. Ведьма вздрогнула и несколько раз моргнула, принимая решение.
– Заходи, – неуверенно сказала она. Ириус медленно протянул руку.
Калитка чуть приоткрылась и с насмешливым скрипом щелкнула по пальцам. Он едва успел отдернуть руку. Дарина стояла, опираясь спиной на резной наличник, и с явным напряжением смотрела на него.
Мужчина мысленно отвесил себе подзатыльник за невнимательность: охранных заклятий на калитке оказалось намного больше, только спрятаны они были так, как умели прятать лишь очень одаренные и опытные маги.
А Дарина всегда считалась одной из лучших. Можно было попытаться взломать или обойти магическую охрану, но это требовало времени, которого у него не было. Да и доверия у ведьмы от этого не прибавится. Ириус с какой-то усталой обреченностью посмотрел на хозяйку:
– Не трону я тебя. Честью клянусь.
Она еще рез посмотрела на него, затем вздохнула, перевела взгляд на коня, словно решаясь, и кивнула:
– Заходи, гостем будешь!
Услышав нужные слова, калитка услужливо распахнулась. Инквизитор шагнул, но был остановлен властным приказом:
– Ножницы оставь! В доме не потерплю!
Он заколебался, голубые искры сверкнули на пальцах ведьмы. Заметив их, Ириус нехотя вынул из-за пояса хранившиеся в специальном замшевом чехле золоченые, вернее, уже давно золотые ножницы, символ власти, по которому всегда и всюду его узнавали, и демонстративно кинул их с внешней стороны частокола.
Тем временем Дарина спустилась во двор. Подойдя к коню, она протянула руку, знакомясь. Гнедой настороженно покосился на ведьму, потом аккуратно потянулся к руке, скользя губами по ладони. Дождавшись одобрительного фырканья, девушка присела, осматривая ногу, на ее пальцах засветились голубовато-белые искры.
– Камень в стрелку попал, а ты не заметил, вот и намин, – аккуратными плавными движениями она положила руки на больное место. Гнедой с укором посмотрел на хозяина. Ириус кивнул: конечно, не заметил, ведь это он битый час сначала искал нужный камешек, затем заталкивал его в стрелку копыта. Свечение между тонкими пальцами стало ярче, затем побелело и начало затухать. Все это время инквизитор наблюдал за ведьмой.
Дарина не изменилась. Все так же хмурила брови, находя больное место, прикрывала глаза длинными ресницами, сосредоточиваясь для колдовства.
Холодный ветер с издевкой пронесся мимо, подняв с травы колючую поземку и швырнув ее в лицо. Больно царапая кожу, комочки снега сразу же таяли, холодными каплями стекая на меховой воротник плаща. Ириус вздрогнул и плотнее закутался в шерстяную ткань.
– Вот и все, – девушка выпрямилась и похлопала коня по шее. – Сам-то чего не сподобился? Или не по рангу?
– Причину понять не мог, – инквизитор с досадой посмотрел на небо, отмечая, что оно с каждой минутой темнеет, будто наливаясь свинцом. Только снежной бури ему не хватало для полного счастья.
