Верховный Совет тут же возложил исполнение обязанностей погибших и тяжелораненых наркомов на их заместителей. К рассвету конституционный порядок в Республике был полностью восстановлен.
На следующий день состоялись похороны павших. С отданием воинских почестей, с троекратным салютом, под пение «Вы жертвою пали в борьбе роковой …» в присутствии всех жителей Крыма похоронили Влазнева и Шнурко. К глубокому горю всех мартийцев, нарком внудел, авторитетный мартиец, бывший боцман Шнурко тоже скончался от тяжелой раны. Спасти его врачам не удалось. Под рыдания жен и плач детей гробы из красного дерева опустили в могилы. Предсовнаркома сказал речь, и пообещал воздвигнуть павшим достойные мемориалы. Убитых даравовцев похоронили по-тихому, без почестей. На весь день в Республике был объявлен траур. Население кладбища погибших мартийцев значительно выросло.
Через двое суток Верховный Суд опубликовал в «Известиях» материалы по расследованию вооруженного мятежа фракции Дарав. Из материалов следовало, что в зверских убийствах ряда руководителей Республики виновны лично трое руководителей фракции: Скрипко, Мамыкин и Скобелкин. Весь остальной состав бюро фракции виновен в организации вооруженного мятежа, а рядовой состав Дарав – в участии в мятеже.
Заседание суда было назначено на 21 сентября. Защиту подозреваемых поручили наркому образования Сенечкину, близко знавшему многих членов фракции.
Накануне суда в кабинете Предсовнаркома собрался неформальный «синклит» наиболее авторитетных мартийцев в составе Мещерского, Болотникова, Зильбермана, Жердева, Сокольского и Веденева.
Обсуждали вопрос о мерах наказания участников мятежа.
Относительно главного мятежника и убийцы Скрипко разногласий не возникло: согласно законам республики, однозначно – расстрел. Сожалели, что погибли Мамыкин и Скобелкин. Если б выжили, их синклит тоже расстрелял бы.
С другими было сложнее. Согласно УК Республики всем участникам мятежа светили длительные сроки тюремного заключения, а организаторам – тот же расстрел. Резко против выступил наркомпром Болотников:
– Вы что, товарищи! Даже и не думайте. Большинство даравовцев – квалифицированные рабочие и младший инженерно-технический состав спецзавода. Кто работать будет? Если их всех посадить, спецзавод лишится четверти персонала и просто встанет!
– Ну и что с того? Если оставить их безнаказанными, то через какое-то время очередной мятеж получим! Мало нам было мятежа Круминьша, теперь еще и комсомольцы вылезли! Наказать надо жестоко! Чтоб другим неповадно было! – резко возразил Сокольский. Его кровожадность можно было понять. Второй мятеж в истории Республики, и он опять ранен.
– И что ты предлагаешь конкретно? – вопросил Болотников.
– А посадить их всех в лагерь с испанцами! И выпускать только на время работы в цехах. Лишить всех наград, денежного довольствия и жен отобрать! – продолжал свирепствовать Сокольский.
– Ну, Андрей Василич, это твоя простреленная нога говорит, – возразил Зильберман. – Нет у нас в УК такой меры, как лишение жен!
– А что, в принципе рациональное зерно в этом есть. Я не про лишение жен, конечно, – включился в дискуссию нарком науки Жердев. – Пусть сидят в лагере, а в рабочее время под конвоем ходят на завод. Территория спецзавода у нас закрытая и охраняется. А для сохранения демографии, приводить к ним жен на свидание на одну ночь раз в месяц. А кто будет дисциплину нарушать, тех лишать свиданий. Очень серьезное наказание будет, мне кажется. И хороший рычаг воздействия на заключенных появится.
– Лишить их всех должностей, наград и званий, перевести всех в рядовые рабочие, и гражданскую категорию снизить до бпг! – развил предложение Сокольского и Жердева начальник Генштаба Веденев.
– Ну, для рядовых участников мятежа такие меры наказания можно и принять, лет, скажем, на пять. В случае добросовестной работы, в качестве меры поощрения, можно будет им срок заключения сокращать. Будут перед ними и пряник и кнут висеть! – одобрил Предсовнаркома. – А вот что будем делать с их руководством, с членами бюро фракции?
– А можно им больший срок заключения дать: лет семь или восемь. И гражданскую категорию им снизить до «подданный». Начисленную заключенным зарплату перечислять женам. А зарплата у них в разы упадет, вследствие снижения гражданской категории, так что, жены их пилить при каждом свидании будут, – снова включился Зильберман.
– А вот это здорово! Зарплата у них сравняется с рабочими – туземцами. На еду – одежду женам и детям хватит. Но, по сравнению с другими мартийцами их семьи станут совсем бедными. Мощнейший моральный фактор воздействия на мятежников через их жен будет! Никакие замполиты не сравнятся! – заключил Веденев.
– Кстати, о замполитах! Все же, налицо сильнейший провал политико-воспитательной работы нашей партии и комсомола. Недооценили мы все влияние идей даравовцев! Да и НКВД все прозевало! – поставил новые вопросы нарком внешторга Зильберман.
– Идеи Дарав – это, практически, военный коммунизм. Может быть, мы зря Республику назвали «коммунистической»? Все же, мы сейчас социализм строим! И в ближайшей исторической перспективе будем это дело продолжать. Сейчас у нас частный сектор в экономике постоянно усиливается. Может, нам следует именовать Республику социалистической? Ведь и СССР в старом мире именовался социалистическим, а не коммунистическим! Тогда и соблазна вводить коммунизм у левых уклонистов не будет, – поднял стратегическую проблему Мещерский.
Все озадаченно замолчали.
– Умеешь ты озадачить, Николай Иосифович! – Первым пришел в себя Сокольский. – «Коммунистическая» – это ведь мы с подачи недоброй памяти Круминьша в название Республики ввели. Опять он нам с того света напакостил. Этот вопрос с «кондачка» нам не решить. Надо это глубоко продумать, обсудить в коллективах, в парторганизациях, в комсомоле. С народом посоветоваться. Заодно и еще раз проведем разъяснительную компанию по несвоевременности идей Дарав.
– Насчет провала НКВД, так это же мы сами запретили Шнурко вербовать сексотов среди мартийцев. Погорячились мы, видимо. А теперь вот Никита Фадеич погиб из-за этого. Надо эту ошибку исправить, а то опять какие-нибудь недоумки решат власть захватить! – снова озадачил собравшихся Веденев.
По этому скользкому вопросу члены синклита еще подискутировали, но, в конце концов, рекомендацию для НКВД приняли.
– Быть по сему! По наказанию заговорщиков наши рекомендации Верховному Суду я передам. По усилению разъяснительной работы в партии и в комсомоле и по линии НКВД все принимается. Насчет изменения названия Республики – это пусть у Политбюро и Верховного Совета голова болит. Хотя, сама по себе, мне кажется, идея здравая, – заключил совещание Предсовнаркома.
На открытом заседании Верховного Суда, состоявшемся утром в воскресенье, все преступники получили наказания, рекомендованные синклитом: рядовые участники – по четыре года лагеря, а члены бюро фракции – по восемь. Приговор был окончательным и обжалованию не подлежал. Решение Суда было опубликовано в очередном номере «Известий» и зачитано по радио.
Вечером, перед закатом, взвод туземцев – конвойников при большом стечении взрослого населения Крыма расстрелял вожака даравовцев. Зарыли Скрипко без почестей.
В лагере для военнопленных, что около туземного поселка, один из бараков отделили от остальной территории частоколом. В эту спецзону заселили всех осужденных даравовцев: и мартийцев и араваков. Общения даравовцев с заключенными испанцами конвой не допускал. Теперь, по будним дням из ворот лагеря под усиленным конвоем выходила еще одна колонна и шла через весь город к воротам спецзавода. Вечером колонна возвращалась обратно в лагерь. Конвоиры – туземцы мягко, но неумолимо пресекали попытки жен заключенных прорваться к мужьям.
С пол десятка мартийцев – членов фракции Дарав, и с десяток сочувствующих туземцев в восстании участии не приняли. Руководство фракции расценивало их как недостаточно надежных и не посвятило в свои планы. Половина из них после восстания заявили о выходе из фракции. Однако, трое мартийцев и шестеро араваков решили сохранить фракцию, переименовав ее из «Даешь равноправие» во фракцию «Левые коммунисты». Они по-прежнему были против частной собственности на средства производства.
Через неделю жизнь республики вернулась в привычную колею. Народ встретил приговор суда с пониманием. Мятеж Дарав вызвал у граждан глубокое недоумение. И чего им не хватало? По сравнению с жизнью в Советском Союзе старого мира, жизнь граждан в Республике была просто изобильной. Полное довольство во всем. Питание, одежда, жилье, бытовые удобства, климат – все несравненно лучше. С жиру молодняк сбесился, сделали вывод граждане.
В сентябре верфь сдала флоту два военных транспорта, названные по настоянию Мещерского именами Осляби и Пересвета – двух героев Куликовской битвы, ставшие самыми крупными кораблями флота. Моторные трехмачтовые баркентины, порожним водоизмещением в 2000 тонн, вооруженные двумя 90-миллиметровыми пушками и четырьмя станковыми пулеметами, предназначались для переходов через Атлантику, и могли принять на борт до 900 тонн полезного груза.
Верфь получила следующее задание: заменить все переоборудованные местные парусники на корабли собственного производства. Каравеллы Аврора, Чапаев, Свердлов, Горький должны быть заменены двухсот тонными шхунами. Вместо коггов Киров и Варяг, галеона Энгельс и фрегата Ленин в состав флота должны будут войти четыре четырехсот тонных корвета, а вместо галеонов Фрунзе, Лазо, Щорс и Сталин – четыре военных транспорта по тысяче тонн порожнего водоизмещения.
Авиационная лаборатория каждый месяц выпускала по одному гидросамолету К-2м. Их ставили на регулярные почтовые линии вдоль всей Антильской гряды. Выпущенные ранее самолеты К-1 использовали для обучения пилотов и летчиков-наблюдателей в летной школе при авиалаборатории. Все выпускники школы были араваками.
В середине октября в портах Кубы и Гаити собрались крупные силы флота Республики: крейсера Суворов и Кутузов, транспорты Пересвет и Ослябя, сторожевики Ушаков, Нахимов, Макаров, Казарский. Корабли приняли на борт 16 гвардейских рот и вышли курсом в Мексиканский залив.
Началась операция «Мексика». Каждая рота имела в своем составе взвод стрелков с двустволками, два взвода легкой пехоты и два взвода тяжелой. Все роты под командованием командиров – араваков. В штабном взводе роты имелась коротковолновая радиостанция. Участие мартийцев в операции не предусматривалось.
Роты должны были высадиться на побережье Мексиканского залива через каждые 100 – 140 километров от будущего американского Хьюстона на севере до будущего мексиканского Сьюдад-дель-Кармен на юге.
Могло показаться, что двух тысяч бойцов совершенно не достаточно для завоевания огромной страны. Однако, Генштаб учел, что в свое время испанцы завоевали могущественные империи ацтеков и инков значительно меньшими силами, с весьма примитивным огнестрельным оружием. Испанцы использовали ненависть, которую испытывали туземные племена по отношению к поработителям – ацтекам и инкам. При появлении испанцев покоренные ацтеками и инками племена тут же восставали против империй и присоединялись к испанским отрядам. Так, что на одного испанца в армиях Писарро и Кортеса приходилось несколько сотен местных туземцев.
Генштаб учитывал, что за прошедшие десятилетия индейцы досыта нахлебались горя под властью испанцев, и готовы будут восстать уже против них. Кроме того, разведчики доносили, что на материке в туземных племенах широко распространились слухи о том, что новые белые пришельцы легко бьют испанцев везде, где встретят, но при этом хорошо относятся к туземцам, сохраняя местную власть в руках племенных вождей. Во многих местах на материке уже полыхали стихийные восстания против испанцев.
Учитывалось также, что боеспособных войск у испанцев практически не осталось. Весь их призывной контингент или сидел в лагерях в Республике или был выбит в сражениях.
Высадившиеся отряды должны будут захватить местные испанские поселения и привести к вассалитету Республики местные туземные племена. Затем, в короткий срок сформировать племенные отряды, вооружить их, обучить обращению с оружием и тактике боя. Для формирования местных отрядов каждая рота привезла с собой три сотни единиц трофейного испанского холодного оружия и двадцать тысяч стальных наконечников для стрел. Для подарков вождям племен привезли по десятку комплектов доспехов.
Примерно через месяц племенные отряды во главе с гвардейскими ротами должны будут выступить вглубь территории страны. Все встреченные на маршрутах отрядов племена: науа, майя, сапотеки, миштеки, отоми, тотонаки, чолуланы, тласкаланы и многие другие, тоже должны приводиться к вассалитету. Отрядам раздали по сотне комплектов текстов вассальной присяги. Верховный Суд подготовил краткую выжимку из свода законов Республики на 26 страницах, отпечатанную на испанском языке. Каждый отряд имел по сотне экземпляров этой выжимки. Вожди, принимающие вассалитет, должны поклясться соблюдать законы Республики на своей территории. Не позднее года, все отряды должны выйти к столице Новой Испании – Мехико, бывшей столице империи ацтеков Теночтитлану. На сентябрь месяц следующего года в Мехико намечался съезд всех вождей вассальных племен.
Командирам отрядов особо предписывалось, что сдавшиеся испанские поселения не должны разоряться. На территории каждого крупного племенного союза должно формироваться отдельное вассальное государство, управляемое советом вождей племен при помощи испанского административного персонала. Всем сдавшимся на милость победителей испанцам должны сохраняться жизнь и имущество. Генштаб понимал, что средневековые испанцы гораздо лучше справятся с административными функциями, чем индейцы, в большинстве еще живущие при родоплеменном строе.
2. Новый 1543 год.
Вот и наступил очередной Новый год. Праздник прошел как обычно. В Республике уже сложились свои традиции. Три с половиной года прошло с тех пор, как неведомый природный феномен отбросил минный заградитель «Марти» со всем экипажем на 400 лет назад в далекое прошлое.
Окончание 42-го года Республика пережила спокойно. Разведка не доносила никаких тревожных вестей ни из Европы, ни из Новой Испании.
После сокрушительного разгрома Великой армады император Священной Римской империи Карл-V временно затих, переваривая полученную пилюлю. А военные силы Новой Испании полностью иссякли.
Десантные отряды регулярно докладывали по радио о своем продвижении вглубь территории Мексики. Серьезного сопротивления они пока не встречали.
Торговля с Европой через немцев и португальцев быстро расширялась. На Гренаду за товарами Нового света начали заходить английские, французские, голландские и датские корабли. Пока единичные. Купцов встречали радушно. Им без ограничений продавали красную древесину, сахар, крепкие спиртные напитки и хинин. Все европейские купцы уже усвоили, что без разрешения Республики в Новый Свет соваться чревато.
Регулярные радио доклады командиров десантных отрядов из Мексики тоже радовали. Испанские поселения сдавались без боя, местные племена принимали освобождение от испанского владычества с восторгом. Туземцев массово освобождали из рабства в энкомьендах. Наиболее злобных плантаторов освобожденные рабы буквально разрывали на части. Там, где освобождение проходило мирно, энкомьенды сохраняли, но их владельцев обязывали нанимать на работу туземцев только по договору на взаимовыгодной основе. Вожди охотно заключали вассальные договора с Республикой.
Застройка главной улицы Ленинграда жилыми домами закончилась. Самыми последними в новые дома въехали Предсовнаркома Мещерский, поправляющийся после тяжелого ранения Председатель Верховного Совета Востриков, Верховный судья Тараторкин и Генеральный секретарь ЦК КППЗ Курочкин, избранный партийцами взамен геройски погибшего Влазнева. Причем, Курочкина избрали, не освободив его от обязанностей директора школы. Таким образом, освобожденных партработников в Республике не осталось совсем.
