– Но ведь у тебя учеба, дохтурша ты моя, – попытался пошутить Соймонов.
– Подождет учеба. А фельдшером я и так уже имею право работать. Может, даже и лучше будет – практику получу реальную.
Подошли родители Ольги. Было понятно, что они уже оба в курсе событий.
– Мама! Я еду с Васей на Тихий океан. Я так решила!
– Разумеется, – спокойно ответила Ирина Сергеевна. – Будь рядом со своим мужем.
И Василий, и каперанг, и сама Ольга посмотрели на нее с легким обалдением.
– Ну, мать, не ожидал! – пробормотал Михаил Николаевич.
– Чего не ожидал-то? – с недоумением посмотрела жена на Капитонова. – Ты всерьез думал, что я враг своей дочери? Да, я некоторое время была против этого брака, извините, Василий, но совсем не потому, что у меня была какая-то неприязнь к нынешнему зятю. Я беспокоилась о будущем Оли. Теперь я уверена, что у нее хороший, любящий и надежный муж. И пусть они будут вместе или хотя бы как можно ближе друг к другу. По себе помню, как тебя лейтенантом в Либаву загнали, а я в Петербурге одна была. Так то Либава… Пусть едет Ольга во Владивосток, раз сама так решила.
– Мамочка! Милая! – невеста немедленно повисла на шее матери. – Спасибо тебе, родная!
– Угомонись, люди смотрят. – У Ирины Сергеевны тоже повлажнели глаза, и, хотя это было вполне естественным явлением в такой день, она слегка стеснялась показывать чувства на людях.
– И вообще, гостям расходиться пора, – слегка взволнованным голосом продолжил Капитонов, – прощайтесь и отправляйтесь к себе. Ждем вас завтра к обеду.
Глава 2
– Самый страшный вид дурака, это дурак в короне! – Сергей Юльевич Витте, конечно, не озвучил эту мысль, хотя именно она возникла в первую очередь после прочтения телеграммы от Императора Всероссийского. – Ну, неужели так трудно понять, что мало победить – нужно еще суметь воспользоваться результатами победы?
Мирные переговоры в нейтральной Италии шли уже вторую неделю, и Витте изнемогал не столько от непреклонности японской делегации, удивленной (это еще мягко сказано) требованиями русской стороны, сколько от совершенно неоправданных амбиций своего монарха. Николай Александрович, которому победа при Цусиме и последующие крейсерские операции Тихоокеанского флота вскружили голову сверх всякой меры, просто внаглую выставлял такие требования к Японии, что любой народ, любая страна, имевшие хоть частицу самоуважения, признали бы их неприемлемыми. А уж про то, что на это согласятся гордые японцы, рассчитывать было просто глупо.
Да, победа русской эскадры в Цусимском проливе[2 - См. роман «Броненосцы победы. Топи их всех!»] переломила ход войны, можно было заключать мир на достаточно выгодных условиях, пойдя на ряд взаимных уступок и обменяв, например, разрешение на японский протекторат в Корее на права японцев на Сахалине и еще недавно переданные Россией Японии восемнадцати островов Курильской гряды. Но нет!
Эйфория и мнение придворной камарильи заставили царя занять совершенно непреклонную позицию: «Все, что было нашим – остается нашим», да еще и контрибуция, требования отказаться от экономического присутствия на Сахалине и в Корее, отдать все Курильские острова, безусловное признание прав России в Корее и северном Китае, Шпицбергене и Иране, разрешение российским компаниям беспошлинной торговли в самой Японии и, наконец, жесткие ограничения на состав японского флота…
Да, заставить пойти на такие условия можно даже сильную страну. Примерно так и поступили с Россией полвека назад, в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом, англичане с французами, воспользовавшись предательством союзников-австрийцев, хотя русская армия была все еще очень сильна и проиграла только, в общем-то, одно-единственное локальное сражение под Севастополем. И еще через двадцать с лишним лет «честный маклер» Бисмарк лишил Россию всех плодов ее победы над Турцией. Однако сейчас изнемогающие от войны японцы все еще чувствовали почти открытую поддержку со стороны Великобритании и Североамериканских Соединенных Штатов и еще надеялись, несмотря на начавшиеся уже голодные бунты, имея преимущество в занятых территориях на суше и в скоростных кораблях на море, добиться куда лучших для себя условий мирного соглашения.
Николай Второй этого понимать не хотел, да и «кузен Вилли» из Берлина подзуживал русского царя не уступать. И тот не уступал. Несмотря на пренастырные просьбы министра иностранных дел, графа Ламсдорфа, несмотря на доклады министра дел внутренних о разгоравшейся в Империи революции, ничего не могло сдвинуть Самодержца Всероссийского с его «единственно правильной» точки зрения. Точки зрения «хозяина скотского хутора». «Скот мог мычать сколько угодно», но принимать решения мог только «хозяин».
Японцы, естественно, не преминули оповестить прессу о требованиях «русского медведя», и газеты всего мира отзывались о русских претензиях, мягко говоря, нелицеприятно. Даже журналисты сверхдоброжелательной к России Франции выражали недоумение в своих статьях.
Россия упорно не хотела мира. И, наконец, после очередной телеграммы из Токио японская делегация прервала переговоры и отбыла на родину. Перемирие завершилось.
И снова загрохотали цепи боевых кораблей обоих флотов, выбирая якоря – война продолжалась.
Глава 3
Это Василию хватило пары минут, чтобы обменяться рукопожатиями с офицерами и чмокнуть в щеку Капитолину Анатольевну. Пока же Ольга перецеловалась со всеми подругами и дамами, пока к ее ручке успели приложиться офицеры – ушло еще четверть часа.
Но вот наконец они вдвоем заскочили в коляску, и пара коней понесла их к снятым Соймоновым на неделю апартаментам.
– Олюшка, милая, ну неужели все?! Неужели мы теперь только вдвоем и ты совсем-совсем моя? Не верится! – Василий, не сдержавшись, начал целоваться «по-серьезному».
– Да подожди ты! – Ольга постаралась ласково, но твердо держать в рамках приличий слегка захмелевшего жениха. – Потерпи ты несколько минут! Ай! Васька! Угомонись, дурак!
Лейтенант отпустил свою молодую жену и весело рассмеялся от счастья – даже слово «дурак» прозвучало и было воспринято не как оскорбление, а как знак того, что условности позади и что они теперь стали на самом деле родными людьми.
Держась за руки, молодожены взлетели на второй этаж, и ключи от их первой совместной квартиры долго не хотели попадать в замок. Наконец эта «твердыня» пала, и Соймонов, подхватив свою супругу на руки, счастливо закружился по комнате.
– Офицер! Немедленно поставьте девушку на место! – весело «капризничала» невеста. – Что за манеры, лейтенант?!
– За просто так – не поставлю! Выкуп!
– Какой кошмар! Я вышла замуж за стяжателя и шантажиста!
– Можешь не сомневаться. Так что с выкупом?
– А если я скажу нет? А потом посмотрю, как мой грозный муж и повелитель будет держать меня на весу несколько часов. – В глазах Ольги сверкали лукавые искорки.
– Не дождешься! У нас, опытных соблазнителей, на такие случаи предусмотрены секретные приемы. В виде роскошной кровати, например!
– Ох уж эти моряки! Придется сдаваться… – девушка крепко обняла Соймонова и подарила ему такой поцелуй… Руки разжались, и молодожены продолжали целоваться, уже оба крепко стоя на паркете.
Хозяин апартаментов был прекрасно осведомлен, для какой цели они снимаются. На столе и в углах спальни стояли вазы с цветами. Бутылка шампанского ждала своего часа в ведерке со льдом, рядом – блюда со свежей клубникой и поднос с бисквитами… Но разве это сейчас волновало молодоженов?
– Так, спокойно! – Ольга, как и большинство женщин, не собиралась терять голову даже в такой ситуации. – Совершенно нет необходимости срывать с меня одежду и портить застежки. Ну, твоя я, Вась, твоя. Перед Богом и людьми. До последней моей клеточки. Успокойся. Я сейчас…
И девушка упорхнула…
Когда долго чего-то добиваешься, стараешься, мечтаешь об этом и наконец получаешь – приходит какое-то опустошение, и достигнутая цель уже не приносит ощущения счастья. Наверное, многие испытали подобное в своей жизни.
А все оттого, что не то выбрано целью. Обычно возникает от перепутывания стоящей цели и средств ее достижения. Люди, помните – деньги, власть, карьера – это только средства!
Но как здорово, что соединение с любимым человеком является исключением из этого правила! – Василий проснулся самым счастливым мужчиной на планете. Во всяком случае он считал именно так. Рядом была она – самая любимая и родная, самая красивая и нежная. Молодой муж ласково прижался к теплому и податливому телу супруги, обнял, поцеловал покатое плечико…
– Васенька, я еще сплю, – промурлыкала Ольга, – еще полчасика.
– Спи, родная, спи, – но руки уже проснувшегося Василия спать совсем не хотели. Как и следовало ожидать, далее последовало торжество молодой плоти над сознанием… Спать больше не пришлось.
Через те самые «полчасика» несостоявшегося сна оба пришли к согласию, что пора бы уже и влиться в течение наступившего дня и потихоньку собираться с первым визитом к родителям Ольги.
Позавтракали кофе с пирожками, которые отменно выпекались в данном заведении, и спустились вниз.
Василий перед уходом заглянул к хозяину:
– К сожалению, мы не сможем воспользоваться вашим гостеприимством всю неделю, на которую я заказывал квартиру, – вынужден отбыть на Дальний Восток через три, нет, уже через два дня. Так что можете иметь планы на наши апартаменты по истечении этого срока.
– Да, я уже читал о возобновлении военных действий, – хозяин сочувственно кивнул, – к сожалению, война продолжается. Погодите, господин лейтенант…
Домовладелец покопался в комоде и протянул Василию несколько ассигнаций.
– Я не просил денег назад, – удивился тот.
