– И будем ждать Марьяна, когда он придет убивать нас, – проговорила я, глядя на поблескивающий черный багажник стоящей впереди машины. – Не придет. Сегодня он убьет тех, кто записан первым.
– Сегодня? – Да. – О боже… А если об этом узнают в кланах?
– А кстати, в кланах! – Матвей вдруг повернулся и глянул на меня так, словно ему пришла в голову невероятная идея. – На совете не было Совинских. Совсем. И из Луш – только этот Андрей, дальний родственник убитых братьев.
– И что?
– Они не присоединились к совету, хотя продолжают быть кланами Варты. Значит, они отделились от нас и собираются где-то отдельно. Они не признают Марьяна Жнецом.
– И если они узнают, что он убивает…
– Это будет поводом снять его с позиции Жнеца и убить.
Матвей смотрел на меня не отрываясь, и его разноцветные глаза бешено сверкали.
– В этом смысл затеи! – сказал он. – Вот для чего все затеяли. Не только для того, чтобы убрать тебя и меня, но кое-кто в кланах желает иметь абсолютную власть, вот что!
– Думаешь, Марьян это понимает?
– Конечно.
– Значит, сегодня он должен убить какую-то девушку. Ему пришло сообщение. Он знает ее имя и где она живет. Может, попробуем помешать ему? Защитить?
– Он не скажет нам имя девушки, он не может. То, что записано в Желанной, нельзя разглашать, за это полагается смерть, как и смерть для обычных, если они запишут там свои желания, – пояснил Матвей.
Я вздохнула и замолчала.
Наконец длиннющая пробка рассосалась, и в начале четвертого мы остановились у двухэтажного кирпичного здания общежития.
Студенческая общага не представляла собой ничего особенного – маленькие окошки, плоская крыша. Вокруг – высокие деревья. У единственного подъезда на скамейке сидели ребята, попивали пиво и хрустели чипсами. К ним мы и подошли.
Парень в темной шапке, натянутой до самых бровей, удивленно уставился на Матвея и весело спросил:
– Ты кто, пацан?
– Ведьмак, – совершенно серьезно сказал Матвей.
– А я – Пророк. Меня тут так и называют. Спрашивай, все тебе расскажу, – зубоскалил парень.
– Мне нужна Дарина Рыбалко. Знаешь такую?
– Тебя интересует эта худая дуреха? – усмехнулся Пророк. – Так она загуляла где-то. Говорят, умудрилась забеременеть на первом же месяце учебы.
– И тут ее нет? – уточнил Матвей.
– Говорю же, шляется где-то.
– А подруги ее знают, где она?
– У нее нет подруг. Кому она нужна, плакса такая… – фыркнула симпатичная девчонка, сидевшая рядом с Пророком.
– А комнату ее можно глянуть? – быстро спросила я.
– Да идите смотрите. Там нет ничего. Ни денег, ни шмоток нормальных. Если вдруг найдете эту Дарину, то передайте, что ее отчислят через неделю, – сказала девушка и ослепительно улыбнулась Матвею.
Комната Дарины находилась на втором этаже. Мы поднялись по цементной лестнице (мимо нас, хихикая и поглядывая на Матвея, проскользнули две девчонки), прошлись по темному коридору с вытертым линолеумом и остановились перед дверью, на которой косо висел номер «тринадцать».
– Чувствуешь запах? – тихо проговорил Матвей.
– Нет. Ну, вообще тут воняет рыбой и жареной картошкой, а еще где-то, видимо, пиво пролили.
– Нет. Пахнет так же, как из разрытых ведьминских могил.
Я вздрогнула и оглянулась.
Длинный коридор освещали лишь две одинокие лампочки, одна – в начале, другая – в самом конце. В середине, где стояли мы с Матвеем, царил полумрак. Слышались приглушенные разговоры, чей-то смех, стук ложек, и я даже улавливала хлопанье карт о поверхность стола. Но ведьмами, на мой взгляд, не пахло.
– Ладно, просто глянем комнату Дарины и уходим, – коротко распорядился Матвей.
