И царь вопросил: «С кем пирует она?
Пускай пред нами предстанет жена,
оставит на время, кого пригласила»!
Такие слова он в подпитье сказал,
и евнухов верных за нею послал.
«Пусть в царском венце и убранстве богатом
Царица придёт, поражая нарядом.
Пусть видит народ, как она хороша:
как роза прекрасна, как утро свежа!
Пусть видят князья – Артаксеркса супруга
красивей всех женщин Востока и Юга!
И замерли гости. Прекрасную ждут.
А время уходит, минуты ползут…
Но евнухам царским Астинь5 отказала.
Законы персидские знала она:
являться мужчинам жена не должна.
Царица Астинь во дворце оставалась.
Разгневался царь. Ярость вспыхнула в нём,
и царскую грудь опалила огнём.
И он обратился к советникам мудрым
и магам, сидящим пред ним, среброкудрым,
которые знают права и закон,
с которыми лично считается он:
«Скажите мне, как поступить по закону
с царицей Астинь, не явившейся к трону
по зову царя, обращённому к ней –
царице, жене непокорной моей»?
И князь Мемухан (из семи приближённых
Персидских, Мидийских великих князей
судил о делах он быстрей и мудрей)
сказал: «Господин должен быть непреклонным:
царица Астинь в непокорстве своём
виновна не только пред нашим царём.
Виновна она перед всеми князьями,
пред всеми народами и областями,
которыми правит великий наш царь.
Нарушен обычай, родившийся встарь.
Все жёны теперь поступать так же смогут.
Царица Астинь указала дорогу.
Откажут мужьям, на их зов не придут
и долгом супружеским пренебрегут!
И будет в стране огорчений довольно.
Царю невозможно того допустить.
И если желает он предотвратить
бесчестье мужей, чтоб им не было больно,
он благоволит в этот праздничный час
издать справедливый и мудрый указ,
который для Персо-Мидийской вселенной
пребудет во веки веков неизменным.
Как только лишь землю осветит заря,
