– Доброе утро, чем могу вам помочь?
– Доброе, в какую палату был переведен Лыскович Константин?
– А вы кто?
– Лыскович Евгения.
– Вашего мужа перевели в палату общей терапии. Сергей, проведи пожалуйста девушку в палату тридцать девять. – Медсестра окликнула мимо проходящего парня. Кивнув, молодой человек обратился ко мне:
– Следуйте за мной, пожалуйста.
– Спасибо. – Бросила я через плечо медсестре, не вдаваясь в подробности о родственных отношений с Костей, поспешила за Сергеем.
Отделение, в котором находился дядя, расположилось на третьем этаже. Перед входом мне выдали бахилы, халат и шапочку, в этой спец форме я не сильно отличалась от бегающих туда-сюда врачей и медсестер. В палате я столкнулась с уже знакомым мне хирургом, Александром Юрьевичем, который проводил осмотр ран дяди и что-то записывал в планшет. Но увидев меня он поспешил поприветствовать меня:
– Доброе утро Евгения, – в качестве приветствия я кивнула доктору, – по внешним признакам ваш дядя в стабильном состоянии. Однако точно сказать я смогу после полного обследования. А пока я оставлю вас. Только предупреждаю, ему нельзя напрягаться и желательно не разговаривать, волнения могут ухудшить его состояние. – После этих слов врач покинул помещение.
Все это время Костя взглядом следил за хирургом, и когда тот скрылся за дверью, его взгляд устремился на меня:
– Женя…
– Костя, не говори ничего, ты же слышал врача, тебе нельзя напрягаться.
– Женя, ты должна запомнить, дома в шкафу, – после паузы он продолжил, – три ноль ноль восемь.
– Не поняла, что в шкафу? И что за цифры?
– Три ноль ноль восемь… – Глаза дяди закатились, мониторы рядом с кроватью громко запищали и буквально в эту же секунду в палату ворвались медицинская бригада. Меня быстро оттолкнули в сторону, а одна из медсестер вывела из комнаты:
– Подождите здесь пожалуйста, там вы будете только мешать.
Я в непонимании осталась стоять в коридоре. Время тянется непростительно медленно, секунды кажутся часами. И я, наверное, оглохла, я ничего не слышу вокруг, только стук моего сердца в ушах. Я села на пол напротив палаты и уставилась невидящим взглядом в дверь. Не долго пришлось ждать, вскоре вышел Александр Юрьевич.
– Евгения, – я уже поняла, что он сейчас скажет, – мне очень жаль. Возникло пережатие аорты и в совокупности с большой потерей крови, а также с длительной тяжелой операцией, образовалась острая сердечная недостаточность. Сердце не выдержало таких нагрузок, мы не смогли спасти вашего дядю. Примите мои соболезнования.
Перед глазами всплыл отрывок прошлого. Мне тринадцать лет, дядя забирает меня с уроков, он не улыбается и не шутит как обычно. Всю дорогу до дома мы молча идем. Дома Костя посадил меня на диван, а сам опустился на колени напротив меня.
– Женя, – он переводит дыхание и продолжает, – сегодня кое-что произошло, что-то очень ужасное… Твои родители по дороге на работу попали в аварию. Мне жаль, но они погибли. Я знаю, это тяжело, но я хочу, чтоб ты знала! Я всегда буду рядом! Ты не останешься одна! Я позабочусь о тебе, я не смогу заменить тебе родителей, но я буду стараться быть тебе хорошим и любящим родителем! Теперь мы остались с тобой одни, я твоя семья, а ты моя!
Теперь я одна. У меня больше нет семьи. И в этот момент, я почувствовала пустоту, она поглотила меня.
Глава 3
Константин Федорович Лыскович
13.09.1957 – 12.03.2017
Отдел в котором работал Костя, занялся всеми организациями похорон, они оплатили все ритуальные услуги, перевезли тело дяди домой и похоронили рядом с моими родителями. Простится с ним пришли все его сослуживцы, как со следственного комитета, так и с милиции. Многие произнесли речь и подходили ко мне со своими соболезнованиями. Среди них был и звонящий мне Владимир Владимирович:
– Женя, – в этот раз он решил вести беседу со мной на «ты», – я не представляю каково это потерять всю семью, мне очень жаль, что с тобой такое произошло. Если тебе понадобится помощь, позвони мне. – Он протянул мне свою визитку и ушел. Я осталась стоять одна смотря на надгробие дяди с его фотографией. На ней он улыбается и кажется, что он сейчас кинет очередную свою шутку. Но этому больше не бывать.
С того момента, как врач сообщил мне о смерти дяди, я не проронила ни слезинки. С того момента, я больше ничего не чувствую, кроме холодной ярости. Вся моя предыдущая жизнь потеряла смысл. На работе мне дали еще одну неделю отпуска, но меня это все совершенно не беспокоит.
Последний раз взглянув на дядю, я поклялась себе, что в следующий раз, когда навещу семью, я выясню все, что случилось с Костей.
Домой я пошла пешком, но пошла не в свою квартиру, а к дяде. Иду туда с целью выяснить, о чем говорил Костя перед смертью. Открыв шкаф, я раздвинула вещи в поисках чего-нибудь необычного, но ничего не обнаружила. Я стала доставать вещи по одной и ощупывать карманы, не находя ничего я отбрасывала их в сторону. Когда все вещи оказались на полу вокруг меня, я провела рукой по стенкам шкафа, однако и здесь ничего не было. Разозлившись, я пошла в кладовку за топором и вернулась с мыслью разнести шкаф в щепки. Взмахнув раз, другой, третий и меня уже было не остановить, я с ненавистью кромсала не в чем неповинный предмет мебели. Очередной взмах топора, и удар приходится на что-то металлическое. От сильной отдачи я выронила с шипением топор. Не обращая на него внимание я вцепилась в доски задней стенки шкафа, вырвав их, я увидела сейф с кодовым замком.
– Дай угадаю, код: три ноль ноль восемь? – К кому я обращалась осталось загадкой.
Цифры подошли, в сейфе я обнаружила старую картонную папку с документами, кольт сорок пятого калибра, упаковку патронов и запасной магазин к нему. Я даже не знала, что у дяди есть пистолет. Я заглянула в папку, правда то что я там увидела было для меня непонятным. На пожелтевших от времени листах был изображен текст компьютерной программы, но в нем присутствовали элементы, которые не относились к исходному коду. Я смогла это распознать, так как мой отец был айтишником, и он не терял надежд передать мне свои знания. Однако программирование оказалось не моим призванием. Несмотря на это, я видела в этих текстах, как два разных кода, на первый взгляд никаким образом не имеющие друг к другу отношения, слились в одно целое. Решив выяснить, что это за другой код, я стала выписывать его фрагменты отдельно на листочек. И что-то знакомое стало проявляться в моих записях, что-то подобное я уже видела. Вот только где и когда? Но я не могла вспомнить. И вообще, что эти документы делали у Кости? В компьютере он освоил только одну функцию – это игрушки. И что мне нужно с этим делать? Спрятать? Кому-то передать? Я подумала о дядином коллеге, Летяго Владимире. Может ему позвонить и попытаться хоть что-нибудь выяснить, раз они вместе работали, то он должен знать, что эта за папка и почему Костя прятал ее в тайном сейфе.
Я достала визитку получившую накануне и набрала номер:
– Летяго слушает.
– Здравствуйте, это Лыскович Женя. Вы бы не могли со мной встреться? У меня появились некоторые вопросы, может вы сможете на них ответить?
– Да, конечно. Я еще несколько дней буду в городе, когда тебе будет удобно увидеться?
– Если вас устроит, завтра в одиннадцать в кафе напротив участка.
– Хорошо.
– Тогда до встречи.
– До свидания Евгения.
Надо перепрятать документы, пока не узнаю, что здесь происходит, никто их не увидит. Меня не покидает чувство, что эти замысловатые коды, причина смерти дяди.
Пистолет с патронами я тоже забрала.
***
Без десяти минут одиннадцатого, на улице идет дождь и в кафе непривычно многолюдно, люди поспешили здесь спрятаться от холодных капель воды. Я сижу в дальнем углу лицом ко входу и пью горячий латте. Долго ждать мне не пришлось, Владимир, пунктуальности ему не занимать, пришел ровно в одиннадцать часов.
– Женя, рад тебя видеть. – Улыбнулся мне мужчина, я кивнула в ответ на его приветствие.
– Спасибо, что пришли.
– Нет проблем. Так, о чем ты хотела поговорить со мной?
– Вы можете сказать мне, где был дядя и чем он занимался? – Сразу без вступлений перешла на интересующие меня вопросы.
– Он вел расследование, это все что я могу сказать тебе. Я не имею права разглашать конфиденциальные данные. Прости. – Мужчина казался искренним в своем сожалении. – Но я могу заверить тебя, что я сделаю все возможное, чтоб найти людей, сделавших с твоим дядей это. Я взял его дело на себя и завтра уже выезжаю на это задание.
– Я думала вы вместе работали.
– Над этим делом Константин работал один, он никому не доверял, что немного усложняет мне работу, так как я не знаю, что он смог выяснить.
