Город имел форму круга диаметром около двадцати километров, и от небоскрёба «Эрзи» лучами расходились восемь основных дорог. От малоэтажной окраины высота зданий росла ближе к центру. Концентрические круговые трассы делили город на кольца, а их пересечения с главными дорогами образовывали кварталы. Кольцевых трасс было девять и расстояние между ними составляло в среднем по одному километру. В центральном круге и в первом от центра кольце располагались башня «Эрзи» и офисные здания. В следующем кольце располагалась зона досуга: фитнес-центры, концертные залы, кинотеатры, игровые центры, рестораны и кафе. Следующие два кольца вмещали зону торговли и услуг для населения, включая медицинские и различные предприятия пищевой промышленности, а также пожарные станции и отделы полисии. Далее были два кольца с многоэтажными жилыми домами, где жили офисные сотрудники, полисмены, пожарные, работники из сферы досуга и услуг, работники промышленных предприятий. Последние два кольца представляли частный сектор, в котором жили граждане из различных профессиональных сфер, не желавшие жить в многоэтажках, а также мусорщики, инженеры и учёные, работавшие на полях и в хозяйствах, расположенных за чертой города. В каждом из колец, кроме частного сектора, и в центре города были обустроены небольшие скверы для прогулок и релаксации.
Параллельно основным дорогам от центра к окраине города тянулись ивовые аллеи.
В городе было очень чисто благодаря каждодневной уборке, выполняемой роботизированными машинами.
Голд-Сити располагался в низине долины, окружённой по периметру высоким холмом в виде кольца, как будто был построен в центре воронки от мощного взрыва. Но на самом деле этот холм был отсыпан искусственно, скрывая под собой последствия неудачного проекта по строительству кольцевых магнитных линий метро и чтобы спрятать от глаз жителей мусорные полигоны, находившиеся сразу же за холмом. От окраины города до холма было около десяти километров, и на этом широком кольце располагались фруктовые сады, овощные и злаковые поля, грибные фермы, искусственные водоёмы рыбных хозяйств. Также на холме были высажены деревья, и спустя двадцать лет он оброс густым лесом из хвойных пород. Вне городов за холмами располагались заводы по переработке мусора. Прочие промышленные предприятия остались на прежних местах, в районах старых городов, из-за своей неэкологичности. Они были по необходимости отремонтированы и полностью автоматизированы. Из людей там находились только вооружённые охранники, защищавшие предприятия от налётов противоборцев. Инженеры следили за процессом удалённо, работая в офисных зданиях новых городов и посещая заводы и фабрики только в случае поломок роботов и автоматов на линиях. Но это происходило крайне редко. За двадцать лет правления корпорации не наберётся и сотни таких случаев.
На планете все новые города, построенные корпорацией, имели практически одинаковую планировку, отличие было лишь в диаметре и, соответственно, в количестве концентрических трасс, а также в расстоянии от окраины города до холма, отгораживающего цивилизацию от свалки. А главным отличием Голд-Сити от других новых городов была изысканная высотка центрального офиса «Эрзи». В других городах в центре стояла теле-радиовышка, построенная в таком же изящном стиле, чтобы не выбиваться из общей архитектуры на планете.
Клив остановился, поднял голову вверх и медленно, опуская подбородок вниз, оглядел небоскрёб центрального офиса.
Отметившись у охраны в вестибюле башни, он вошёл в лифт и нажал кнопку «пентхаус».
– Сэр, пришёл Клив Стикл.
– Пусть войдёт.
Клив неуверенно приоткрыл дверь кабинета и вошёл. Остановился у самого входа.
– Проходи, Клив, не стесняйся. Что тебя привело ко мне?
– Сэр, у нашего профсоюза мусорщиков возникли кое-какие вопросы по поводу Вашего вчерашнего выступления, а точнее, по поводу второго указа.
– Я тебя слушаю.
– Скажите, сэр, считаются ли выброшенные на свалку непроданные вещи и продукты собственностью корпорации?
Президент странно посмотрел на начальника американских мусорщиков.
– Не совсем понял тебя, Клив.
– Сэр, на свалке много вещей в фабричной упаковке и много продуктов питания с истёкшим сроком годности, но ещё пригодных для употребления.
– Любопытно. Почему я раньше об этом не думал?
Президент нажал кнопку на селекторе и попросил Эллин вызвать к нему советника по общественным делам и министра торговли.
– Сейчас во всём разберёмся, Клив. Не желаешь чаю?
– Нет, благодарю.
Через пять минут советник и министр были в кабинете президента.
– Клив, повтори им то, что сказал мне.
– Скажите, господа, считаются ли выброшенные на свалку непроданные вещи и продукты собственностью корпорации? На свалке много вещей в фабричной упаковке и много продуктов питания с истёкшим сроком годности, но ещё пригодных для употребления.
Президент посмотрел на своих подчинённых.
– Как это понимать?
– Сэр, есть правила списания продукции и запас срока годности. Таковы нормативы.
– И что? Что будет, если изменить эти нормы?
– Изменение санитарных норм может привести к проблемам со здоровьем граждан. Если мы увеличим срок годности продуктов питания до максимально возможного, то может возрасти количество пищевых отравлений. Так как то, что для одних продуктов будет возможно, для других продуктов не сработает. А разбирательства в том, какой продукт можно продлить по срокам реализации, а какой нет – займёт огромное количество времени. И в любом случае нам невыгодно это делать. Если непроданную продукцию каким-то образом реализовывать: снижать цену или продлять срок годности – придётся временами останавливать производство как вещей, так и продуктов питания. Таков закон капитализма – конвейер не должен останавливаться.
– Это верно. А что скажете по поводу принадлежности выброшенных, непроданных товаров?
– Если товар не куплен у корпорации, то он остаётся её собственностью. И, чтобы решить проблему, можно реорганизовать утилизацию вещей. Вместо того, чтобы везти непроданное на свалку – отвозить это на склады. На чёрный день, так сказать.
– Хорошо, займитесь этим. И ещё, распорядитесь предоставить охрану на мусорные полигоны из рядов сотрудников полисии, чтобы они контролировали процесс сбора мусора и следили за тем, чтобы мусорщики не забирали себе утилизированные продукты питания, дабы избежать проблем со здоровьем.
Министр и советник удалились.
Клив сидел молча с бледным лицом и смотрел сквозь пространство.
– Клив, ты в порядке? Клив?
– А!? Что!?
– Ты в порядке?
– Сэр, как же так?
– Слушай, Клив. Я благодарен тебе за информацию. Все принятые решения пойдут на благо всего мирового сообщества. Вот представь, противоборцы устроят диверсию на фабрике по пошиву одежды, взорвут её, а могут и не одну взорвать. Где взять одежду для людей? Складированием непроданного товара мы решим подобную проблему. Ну, а про продукты питания и говорить нечего. Опасно же их есть, даже если кажется, что можно. На этом всё. Ступай.
5. План.
Клив не помнил, как оказался на пятом этаже небоскрёба, к которому подводились тоннели надземного метро, проложенные над основными дорогами. Он был сильно озадачен произошедшим в кабинете президента.
Придя в себя, глава американских мусорщиков быстрым шагом направился к входу в метро, чтобы скорее попасть домой, сообщить мерзкие новости своим коллегам по всему миру и вместе решить, что делать в сложившейся ситуации.
– Что!? Не верится! – возмутился Вэй Лин – глава евроазиатского подразделения мусорщиков.
– Да, так они и сказали.
– И что будем делать?
– Давайте обсудим и примем решение, – предложила Алиссия Уайт, глава мусорщиков города Сильвертон в Австралии.
– Почему они так сделали?
– Жадность. Иного объяснения нет. Да ещё мы сами им подсказали про наши привилегии, – с досадой предположила глава мусорщиков Африки Адиса Аланеме.
– Слушайте, есть мысль. Наше подразделение самое важное на планете, от нас зависит экология и здоровое развитие цивилизации. Нужно выдвинуть ультиматум.
– Какой же, Вэй Лин?
