«Последние люди», конечно же, отказались. Но этого следовало ожидать: их аргументы изначально сшивались белыми нитками, разумный спор был как раз не в их интересах. Некоторые сотрудники сразу предлагали силовой метод решения. Однако руководство рассудило, что с людьми так обращаться нельзя, люди заслуживают уважения, пусть даже не самые умные из них. Малолеткам позволили стоять за воротами.
Теперь, пробираясь по застеленному дымом коридору, Ната вспомнила, что Сергей был среди тех, кто сразу предлагал действовать жестко. Он с первых дней терпеть не мог «Последних людей» и даже не скрывал этого. А для невозмутимого Леонова такая откровенная нелюбовь сродни ярости! Казалось, что для него это личное, хотя… что тут может быть личного?
Когда стало известно, что протестующим детишкам позволили остаться, он сразу сказал:
– Дождетесь беды.
И, как всегда, оказался прав.
Акции «Последних людей» были мирными и даже красивыми только на первых порах. Ната, помнится, и сама с любопытством разглядывала, как девушки раскладывали на снегу ярко-красные цветы. Пока протестующие держались обочин и ограничивались плакатами со страшными пророчествами, они не особо мешали.
Однако они определенно не собирались останавливаться на достигнутом. Они начали орать. Они стояли там же, одетые в основном в белое, держали плакаты – и кричали. Не слова, нет, им хватало звука. Они очень умело и организованно сменяли друг друга, и вопли не утихали ни на миг. Шум постепенно стал нервировать сотрудников, и руководству пришлось реагировать.
Вызвали полицию, протестующих забрали. Попытались поговорить с ними, выяснить, чего они вообще хотят. Оказалось – закрытия компании и полного уничтожения всего оборудования. Ну и здание неплохо бы снести, а на его месте построить детские садики и школы. Не хотите? Тогда «Последние люди» продолжат борьбу!
Стало ясно, что переговоров не будет, и обе стороны подготовились к долгому противостоянию. Малолетки приходили постоять под забором. Если они молчали, их не трогали. Если орали – вызывали уставших, уже привыкших к этому маршруту полицейских. В какой-то момент даже журналисты потеряли интерес к «Последним людям» и перестали приезжать.
Протестующие тоже заметили это, они теперь появлялись куда реже и проблем не доставляли. Ната тогда понадеялась, что наступил финал. Весна уже, лето скоро, что, подросткам делать нечего?
– Похоже, перемирие! – объявила она.
Но Сергей и тогда был неумолим:
– Затишье перед бурей.
Прошло несколько дней – и вот уже воет сирена, а коридоры заполнены дымом. Думать о том, кто был прав, стало бессмысленно, и так ведь понятно. Теперь Нате хотелось узнать, что Леонов планирует делать дальше.
Сергей не запрещал ей идти с ним и не пытался вызвать охрану, значит, не считал, что впереди будет опасно. Казалось, что он и теперь спокоен, но Ната достаточно хорошо изучила его, чтобы понять: ничего подобного. Костяшки пальцев побелели, зубы сжаты, брови нахмурены. Злится, сильно злится… Но почему?
А потом они дошли до холла, в который ворвались «Последние люди», и Нате стало не до размышлений о своем спутнике. Увидев то, что тут творится, она выругалась так, что словарному запасу позавидовал бы и завхоз.
Дым уже развеивался, он отыграл свою роль, малолетки успели сделать то, что хотели. Теперь им даже нужно было, чтобы их стало хорошо видно, ведь к ним подбирались журналисты, наверняка ими же и вызванные. «Последние люди» прорвались в холл, разбив окна и стеклянные двери. Охрана пыталась их остановить, но протестующих оказалось слишком много – человек тридцать, не меньше. И что вообще с ними делать, стрелять по ним? Нет, в зал пробрались в основном подростки, не вооруженные, и охране пришлось отступить.
Доступ к служебным помещениям заблокировали, но туда малолетки и не прорывались, ограничились холлом. Подростки лет шестнадцати-восемнадцати, заполонив помещение, сделали то, чего от них никто не ожидал.
Они скинули с себя всю одежду, облились то ли кровью, то ли красной краской и плюхнулись на пол. Теперь они сидели там, в холле, в окружении грязи и крови, и голосили о том, что человечеству нужно одуматься, пока искусственный интеллект не поработил всех без исключения.
Охрана наверняка уже эвакуировала людей на другую сторону здания. Не из-за угрозы пожара, просто чтобы не смотрели на кровавый перформанс. Вывести малолеток самостоятельно сотрудники не пытались, голого подростка хватать – себе дороже! Где-то вдалеке уже слышался отзвук полицейских сирен. Охранники ждали, протестующие голосили, журналисты фотографировали.
Сергей ждать не стал. С тяжелым вздохом он направился к замершим на местах подросткам, и Ната снова пошла за ним, сама не зная, зачем. Просто мир, в котором она оказалась, смотрелся таким безумным, что ей невольно хотелось остаться рядом с единственным спокойным человеком.
Сергей миновал первые ряды окровавленных подростков и остановился рядом с пухленькой девушкой лет шестнадцати, вопившей чуть ли не громче всех и испепелявшей мужчину ненавидящим взглядом. Досадливо поморщившись, он стянул пиджак и накрыл им возмущенную девицу.
– Неожиданно! – опомнилась Ната. – А почему из всех орущих дур ты выбрал именно эту?
– Потому что из всех орущих дур именно эта дура – моя дочь.
* * *
– Я тебя ненавижу! – кричала Алина, заливаясь слезами. – Ты продался корпорациям! Из-за тебя погибнут миллионы людей, а тебе плевать, лишь бы кошелек набить!
Дальше Сергей уже не слушал. Во-первых, повторяла она такое не первый раз, и вряд ли у нее появились новые аргументы. Во-вторых, он изначально знал, какой высокопарный бред ему попытаются предъявить. Для него и первая беседа с дочерью не стала откровением. Если его что и удивило, так то, что Алина оказалась достаточно наивна, чтобы связаться с подобной организацией. Хотя и это можно понять… «Последние люди» действовали очень грамотно.
Сергей стал одним из первых, кто предупредил, что от них будут проблемы. Это было еще в прошлом году – когда они не шлялись ни на какие протесты и только набирали паству в интернете. Он узнал о них, потому что следил за всеми упоминаниями компании «Заслон».
Он обратил внимание службы безопасности на то, что это сообщество готовится ударить. Егор тогда отмахнулся:
– Да перестань ты! Эти их лидеры полный бред несут.
– С бреда все и начинается.
– Ой, слушай! Кто в юности не протестовал, тот и не жил, считай! – рассмеялся Егор.
Тогда Сергей и понял, что предупреждать пока бессмысленно. Он продолжил наблюдать.
На первый взгляд казалось, что идеи «Последних людей» действительно никогда не пересекались со здравым смыслом. Чистый популизм, разбивающийся о разумные аргументы. Очень условное представление о работе нейросетей. Намеренная демонизация компьютеров.
Людям науки казалось, что это просто какой-то цирк. Сергей же знал, что для неразумных действий как раз нужны такие идеи – якобы праведные, играющие на эмоциях, идеально работающие на целевую аудиторию.
Получилось именно так, как он ожидал. «Последние люди» дали своим адептам и врага, и цель. Врагом выступила крупная корпорация – тот самый хрестоматийный злодей из стольких фильмов. Целью – спасение человечества. Разве это не благородно? Разве это не придает жизни высокий смысл, позволяя отвлечься от скучной учебы, работы или собственных неудач? Борьба – это всегда прекрасно, способ войти в историю, не особо напрягаясь.
Естественно, идея определяет аудиторию. На предложения «Последних людей» могли повестись разве что подростки, нуждающиеся в модном сообществе. Так ведь подростков оказалось достаточно! Они как раз идеально подходили для таких целей: они готовы были разрушать, делать наглые глупости, а в полиции их жалели.
Только вот стояли за всей этой историей далеко не подростки – и не безобидные идеалисты. Это Сергей знал наверняка. Впервые он заинтересовался «Последними людьми», когда они стали слишком часто говорить о компании, в которой он работал. Но настоящую ненависть он почувствовал в момент, когда выяснил, кто всем этим руководит.
Виктор Стромов.
Нет, формально у организации было четыре руководителя. Однако все понимали, что четыре человека редко обладают равными полномочиями, лидер обычно один, и здесь это наверняка был Стромов. А даже если нет… Только его имя произнес перед смертью Вадим. Все остальное не имело для Сергея значения.
И тем больнее оказалось узнать, что его собственная дочь не сумела вовремя включить мозги.
Хотя в глубине души Сергей прекрасно знал, почему это произошло. Они с Ксенией развелись давно, больше десяти лет назад, дети тогда были совсем маленькими. Им и жениться-то не следовало, но прошлое не переиграешь.
Наладить нормальное общение не получилось. Ксения злилась на него за этот развод и договариваться не хотела, время, которое он мог проводить с детьми, определил суд – странное, дурацкое, нарушенное чужим присутствием время. Сергей не оспаривал это решение, он так и не смог признаться ни себе, ни окружающим, что отец из него получился не очень. Если со старшим сыном, Денисом, он хоть как-то общаться научился, то Алина была вечно недовольна отцом, а он привык не обращать на такое внимания.
Но вот она прискакала в ряды «Последних людей», и внимание все же пришлось обратить. Денис был куда умнее, он бы с этой сектой недоделанной связываться не стал – по доброй воле. Но и он был вынужден примкнуть к ним, чтобы присматривать за Алиной.
– Ты что, не понимаешь, что она просто мстит тебе? – спросил однажды он.
Сергей не первый раз отмечал, что сын повзрослел куда раньше срока. Но себе в достижения он это не записывал и вообще не считал, что это повод для радости.
– Понимаю, – ответил тогда Сергей. – Но сделать уже ничего не могу.
Он надеялся, что Алина одумается, а стало только хуже. Она присоединилась к первым откровенно противозаконным акциям.
Алину и всех этих голозадых борцов увезли в полицию. Сергей считал, что в качестве урока им было бы полезно провести в заключении хотя бы пару дней. Но примчалась Ксения, злая и рыдающая, и добилась того, чтобы дочь освободили. Сергей отвез их обеих домой и теперь выслушивал очередной поток обвинений.
Когда Алина наконец выдохлась, он не выдержал, бросил коротко:
