Ошибка Архагора
Валерий Юрьевич Железнов
Начало повествования в Стране Солнечных Гор. Жрецы отправляются за океан в Славию на поиск Дочери Солнца, но ошибочно вывозят оттуда похищенную внучку царя. Таракан и Светозара взрослеют в условиях войны, охватившей весь континент. Архагор сам отправляется в Славию на поиск истинной Дочери Солнца и находит Ясну. Жрец Стеналь спасает Ясну от наёмных убийц и доставляет девушку в Страну Солнечных Гор. Ясна прекращает войну и отправляется назад в Славию, чтобы вернуть себе трон отца.
От автора
Дорогой читатель, я не отношу себя к писателям жанра фэнтези. Я скорее реалист, чем фантазёр, но как и любого человека, меня привлекает загадочный мир наших грёз, мир неизведанного, мир полный приключений и неожиданных чудес. Не удержался я и создал свой собственный сказочный мир, населив его своими очень разными героями. Да, именно сказочный мир, ибо это произведение не совсем фэнтези в полном и общепринятом понимании, а скорее сказка для уже повзрослевших детей. Мир моего романа очень похож на наш с Вами, а герои наделены чертами характера реальных людей, живущих с нами рядом. События романа весьма напоминают исторические моменты нашего прошлого. Но это лишь фон.
Главные герои моего произведения вполне жизненно идут тернистым путём через все преграды, встающие на их пути, к своим звёздам. И, в конце концов, кому-то звёзды дадут славу и власть, а кто-то получит искреннюю любовь и покой.
Конечно, как и в любой сказке, я во многом идеализирую своих героев, и как всегда Добро в тяжкой борьбе обязательно побеждает Зло. Но, на то она и сказка. Впрочем, сказочность здесь как раз не главное. Начав читать роман, Вы заметите, что магия и всевозможные волшебные чудеса отодвинуты мною на второй план, а иногда и далее. Мне хотелось показать в этом сказочном мире людей их поступки, переживания, стремления, их жизнь. Этим я хотел сказать, что никакая магия не поможет человеку достигнуть цели, если он сам не приложит к этому всех своих усилий, если нет у него верных бескорыстных друзей, пламенной любящей души. И тем более, никогда не будет счастлив человек, если его стремление эгоистично и своекорыстно.
Да Вы и сами всё это понимаете.
Читайте и живите в книге вместе с моими героями.
Удачи Вам и счастья!
Посвящается моей двоюродной сестре.
Пролог
Пастух Киотл был одним из уважаемых мужчин племени Китулачи. Он пас отары в горах с самого детства, и считался лучшим в своём деле. Соплеменники смело доверяли ему свой скот, зная, что Киотл не потеряет ни одного животного, а его умные собаки защитят отару от хищников. Но с недавних пор над ним стали посмеиваться. «Умом тронулся, а ведь не стар ещё» – говорили люди.
Однажды, пригнав в селение отару, Киотл стал рассказывать соплеменникам о том, как он познакомился с богами. Естественно, никто ему не поверил. Только старейший жрец Солнца может говорить с богами, да и то, если те сами захотят. А уж верховное божество с людьми вообще не разговаривает. Солнце только подаёт знаки, которые умеют разгадывать жрецы. Но пастух, не обращая внимания на все насмешки, продолжал утверждать, что видел богов, сошедших на землю.
– Я видел, как из Солнца вылетела искра и устремилась прямо на меня. Сначала я подумал, что верховное божество решило испепелить меня за прегрешения и направило в меня свою огненную стрелу. Но потом искра погасла, превратившись в большой камень. Камень сначала быстро падал, а потом замедлился и плавно опустился высоко в горах, среди заснеженных вершин, там, куда люди никогда не ходят. Такого я ещё никогда не видел, чтобы камень, брошенный сверху, не ударился с грохотом, а плавно и бесшумно опустился на землю. Любопытство одолело меня, и я пустился на поиски загадочного небесного камня. Я оставил отару на своих собак, а сам отправился к снежным вершинам. Три дня я поднимался до облаков. Протискивался по узким карнизам, карабкался по голым скалам, сбил руки в кровь, но взобрался выше облаков. Стоя на одной вершине я мог видеть все окружающие заснеженные пики. То, что я увидел, поразило меня безмерно. Одна из вершин была срезана будто ножом. Совершенно ровная площадка образовалась на месте заснеженного пика. На той площадке что-то происходило. Видно было какое-то движение. Мне лишь в общих чертах удалось разглядеть множество людей и каких-то странных созданий, непохожих ни на что виденное мной раньше. Я испугался и хотел бежать, но мне не дали. Из ниоткуда надомной возник огромный фиолетовый кристалл, и сковал меня невидимыми путами. Умирая от страха, я вознёсся и полетел вместе с кристаллом к тем людям на срезанной вершине. Но страх полёта вскоре затмился паническим ужасом перед ликами богов. А то, что это были боги, я уже не сомневался. Когда меня опустили на плато, десяток из них приблизились ко мне. Их светлые лица были прекрасны и суровы. Золотые волосы светились солнечным блеском, а глаза сверкали как морская волна. Под серебряной облегающей одеждой угадывались сильные стройные мужские тела. Ростом они как четыре мула, поставленных друг на друга. Я, со своим немалым ростом, даже не доставал им до груди. Как мне показалось, они все близнецы, так похожи друг на друга. Женщин среди них я не заметил. В благоговейном ужасе бросился я ниц перед богами, моля о пощаде. И боги сжалились над бедным пастухом, оставив меня в живых. Что было потом, плохо помню. Меня перетащили в какую-то светящуюся хижину и подвесили в воздухе посредине. Потом я уснул. Иногда сквозь сон я слышал жужжание пчёл, капель воды, звон металла, Лица богов вспыхивали и гасли перед моим взором. Что они со мной делали, я не знаю, но потом на груди я обнаружил этот застарелый шрам, которого раньше не было. Мне не было больно, а когда я проснулся, чувствовал себя совершенно здоровым и даже помолодевшим на много лет.
Тот же фиолетовый кристалл перенёс меня к моей отаре, держа в невидимых путах. А когда путы спали, голос свыше сказал мне торжественно: «Мы пришли сюда, чтобы поселиться здесь и обрести дом. Расскажи всем, что это теперь наше место, ходить к нам никому нельзя, ибо смерть ждёт каждого, кто посмеет приблизиться к нашему поселению. Мы же не причиним вам никакого вреда, но если понадобится, поможем вам в беде. Ты первый и последний, кто вернулся живым от нас».
Так сказали мне боги. Верьте, люди, они спустились к нам.
Соплеменники смеялись, задавали каверзные вопросы, подтрунивали, но не верили сумасшедшему пастуху. Да и не пастух он теперь, а бродяга, рассказывающий каждому встречному небылицу о знакомстве с богами.
Часть первая
Миссия
– О, народ Солнечных Гор, да не сбудется древнее пророчество! Это говорю вам я, Архагор, старший жрец наивысшего божества этого мира.
Высокий, пожилой, но статный мужчина с длинными седыми волосами и бронзовым лицом одет был в белый балахон. Никаких украшений кроме золотой цепи на шее с медальоном в виде Солнца он не имел. На ногах его были надеты лёгкие сандалии из мягкой кожи. С балкона над воротами столичного храма, где он стоял, жрец громогласно вещал собравшимся внизу людям. Люди эти собрались специально, чтобы выслушать его именно в этот особый день. Они были посланцами всех родов народа Солнечных Гор. Но в толпе виднелись и представители других народов. Многие добирались сюда издалека не один месяц только для того, чтобы выслушать приговор. Да и сам Архагор прибыл в столичный храм из затерянного в горах Храмового города.
Не было в народе ни одного человека, кроме несмышлёных младенцев да обезумевших старцев, кто бы оставался равнодушным к этим словам. Да и жители соседних стран тоже интересовались развитием событий, связанных с этой речью.
– Сегодня Магическое Око зажгло ритуальный костёр от лучей Солнца, как делает оно это каждый год. Уже много лет я вглядываюсь в пламя костра, но лишь сегодня я узрел в нём лик новой верховной жрицы и владычицы этого мира.
Народ внизу радостно зашумел, но жрец взмахнул руками, призывая к тишине, и продолжил.
– Она уже пришла в этот мир. В год Огненной птицы, под знаком "Трёх Свечей" Солнце подарило людям своё дитя в день Великого Всплеска, и скоро она прибудет к нам, неся с собой мир и благополучие нашим народам. Идите и передайте всем эту радостную весть. Пусть все знают, древнее пророчество сбудется не скоро. Благоразумие и добрососедство возобладают над алчностью и жестокостью. Радуйтесь! Радуйтесь! Радуйтесь!
С этими словами Архагор повернулся и скрылся в проёме двери. А народ на площади перед воротами храма загалдел вовсю. Люди не скрывали радости, поздравляли друг друга, обнимались. Великое событие произошло на их глазах, и они не сдерживали своих эмоций. Ведь так давно все ждали именно этих слов, что уже и не надеялись их услышать. Вечером будет устроен праздник. Весь Туртелиакан будет веселиться. Но некоторые, спеша как можно быстрее доставить благую весть, отправились в обратный путь немедленно. Ещё бы, оно того стоило. Уже двадцать восемь лет как в Солнечных Горах не стало верховной жрицы. Нет, она не умерла. Просто Солнцем было предначертано ей стать обычной женщиной, и она сложила с себя столь высокое звание. Жива она и до сих пор, счастливо нянчится с внуками и вместе со всеми ждёт, когда же, как сказано в пророчестве, придёт новая дочь Солнца.
А пророчество то гласило: «Каждые тридцать лет на трон будет восходить верховная жрица и правительница страны Солнечных Гор, родившаяся под знаком "Трёх Свечей", но даже если трон будет пустовать какое-то время, до поры никто не посмеет нарушить мир и спокойствие в её отсутствие, иначе великие беды выпадут на долю народов. Но это случится. Тридцать лет пройдут, а трон останется пустым. И тогда слёзы горя переполнят русла рек, Зло поднимет голову и соберёт великую армию алчных жестоких воинов. Народы сойдутся в братоубийственных сражениях, но не будет победителей, ибо проиграют все!»
*
В покоях царицы Журавы раздался первый крик новорожденного младенца.
– Ну, слава богу, разродилась моя Журавушка! – вполголоса самому себе произнёс царь Всеволод. Вот уже шесть часов он не находил себе места, метался как зверь в клетке по широкой прихожей перед покоями царицы. Зрелый муж вёл себя как юноша. Вспыхивал от нетерпения и пытался прорваться в покои царицы. Но нянькам и бабкам удавалось неимоверными усилиями останавливать его натиск. Нервничал, переживал, бросил все государственные дела и кинулся сюда, как только ему доложили, что царица никак не может разрешиться от бремени. Сначала всё кричала да стонала, а теперь и вовсе обессилела. Не слышно её голоса. Ох, не к добру это. Говорила ей старуха-ведунья Варвара: «Не простой это будет ребёнок. Не захочет девочка являться в этот грешный мир. Много страданий выпадет и тебе и ей. Давай, пока не поздно, избавлю тебя от бремени». Но не захотела царица слушать ведунью. «Родила ведь трёх сыновей-богатырей и всё благополучно, что уж четвёртого ребёнка не родить, а если девочка, так тем более рожу!» – ответила ей Журава. Но сбываются предсказания Варвары. Трое суток не отходят от кровати царицы лучшие повитухи. Не хочет младенец появляться в этом мире. И царица здорова была, и беременность проходила нормально, ничто не предвещало трудностей и вдруг на тебе, не выходит, хоть тресни.
И вот свершилось.
– Ну, что? Как она? – только и смог произнести царь, ухватив за ворот рубахи выглянувшую из дверей няньку Молодилу.
– Успокойся Государь, всё, слава богу, разрешилось. Дочка у тебя! Да отпусти рубаху-то, порвёшь ведь. Эка силища-то.
– Царица как, спрашиваю, дура!? – прорычал Всеволод.
– Царица-то жива, бедняжка, только уж очень плоха. Намаялась сердешная, в беспамятстве она. Как разрешилась, так и лишилась чувств, дочку-то так и не увидела.
– А, пусти! – царь, было, рванулся внутрь, но Молодила упёрлась и не пустила.
– Обожди, Государь ещё малость. Сейчас приведут её в порядок, и тогда можно будет.
– А ну, прочь, бестолочь, с дороги! – терпение Всеволода лопнуло и он, отшвырнув няньку, метнулся к ложу царицы.
Младенца уже унесли и няньки прибирали всё после родов. Из соседней комнаты доносился плачь новорожденной царевны. Царица лежала в беспамятстве. На совершенно бледном, липком от холодного пота лице прилипли растрепавшиеся серебряные волосы. Только теперь они были влажные и казались потемневшими как старая серебряная посуда. Нянька прикрыла её одеялом, но причесать ещё не успела. Другая нянька собирала посуду и тряпки. Когда в покои ворвался царь, они, было, зашикали на него и замахали протестующее руками. Но выражение лица Государя говорило красноречивее слов.
– Вон! – бросил он им коротко и опустился на колени перед ложем.
Возражать было бесполезно и опасно. Все тихо удалились, оставив их наедине.
– Журавушка, родная, жива, – промолвил он шёпотом, – а я уж, грешным делом, о плохом подумал, старый дурак, – с этими словами он прижал её бледную ладонь к губам, – да и то, права оказалась ведунья, а ты не послушалась, – другой рукой он отёр с её лица прилипшие волосы.
*
Ах, эти серебряные волосы! Как не мог отвести он когда-то взгляда от них. Как развевались они, когда скакала юная княжна на белой кобылице по диким дебрям далёкой тайги.
Огромна тайга. Нет в ней проторенных дорог. Лишь звериные тропы, да тайные метки указывают путь местным жителям. Народ остроухих гуров обитал в этих дебрях с незапамятных времён. Никто не знал, откуда они появились и сколько их на самом деле. А остроухими их прозвали за острые кончики ушей и необычайно острый звериный слух. Неохотно общались гуры с другими народами, но и не враждовали ни с кем. А если находились алчные правители, которые желали захватить и поработить лесной народ, так ни один из них не возвратился из похода в эти земли. Охотились местные жители на зверя разного, ловили рыбу в реках своих, собирали дары лесные, вели кое-какую торговлишку с соседними народами. Чтили лесных духов и речных божков. Но не фанатично неистово, а легко, непринуждённо, как бы играя. Мол, мы вас уважаем, и вы нам не делайте зла. Мы вам иногда подарки приносим, и вы уж нас без добычи не оставляйте. Вот так и жили веками в согласии с природой и в мире с соседями, со своими радостями и горестями.
Мелкие поселения разбросаны по всей тайге, но остроухие гуры знали, где за лесами и непроходимыми дебрями раскинулся княжеский город. На холме в центре города возвышался княжеский терем. Рубленный из вековых сосен, мощный как крепость, ставленый мастерами на века. Без пышных украшений и суровый снаружи, как и его обитатели, но просторный, уютный и удобный внутри.
Князь Зоротай правил лесным народом вот уже пятый десяток лет. Был он в преклонных годах, но всё ещё крепок и ясен рассудком. Правил строго, но справедливо. Наипервейше заботился о благе народа своего, а уж потом и о своём личном. За это и уважали его подданные, немного побаивались, но больше любили. Ликом был суров. Дикая седая грива, усищи и борода лопатой укрывали многочисленные шрамы на его лице, а перебитый нос торчал как клюв хищной птицы. На мощном теле тоже не счесть шрамов, полученных в многочисленных сражениях с захватчиками и дикими зверями на охоте. Немногословен был князь, но всегда находил несколько добрых слов для жены своей и детей, ибо семейные узы у гуров считались священными. Четверо сыновей уже были женаты и подарили отцу семерых внуков, да и младшая дочь Журавушка уже была девицей на выданье. Только вот нрав её строптивый, отцовский, отпугивал всех достойных соискателей. Но любил князь младшенькую и только журил иногда: «Засидишься, смотри, в девках Журавка. Кто опосля на перестарка позарится? Хватит кобениться, вона сколько достойных женихов вокруг тебя вьётся».
– Не по сердцу они мне все, батюшка. Хочу, чтоб полюбился один и навсегда, да так, чтобы за ним, хоть в омут головой!
– Ох, дуришь, ну погоди, вот отдам тебя за первого встречного, взвоешь, – шутил князь.
– Не отдавай, батюшка, не отдавай, – шутливо пугалась дочь, быстро целовала отца в седую бороду и, смеясь, убегала. Убегала к подружкам, играм и забавам девичьим.
