Нина Борисовна до своих шестидесяти лет прожила на окраине города, в своём деревяном доме. И вот, волею судьбы, под старость лет переехала в центр, жить в однокомнатной квартире. Мужа у ней лет пятнадцать как не было, а дети разъехались, устроив свои жизни, – один из детей жил в том же городе, а второе чадо и вовсе переехало в другой город.
В своей сельской местности её, как говорится, знала каждая собака, и она была неодинока, и даже не представляла что такое одиночество. Да и жизнь в частном доме куда более свободная, – хотя обитателям каменных городских домов и кажется на их обывательский взгляд, что жизнь «в деревне» скука скучная, – на самом же деле жизнь «в деревне» это жизнь большой семьи, и хоть деревню критикуют за сплетни, но ведь это всего-навсего забота друг о друге, и нередко, а скорее часто, если например кто из соседей умирает, то другие соседи идут к нему на похороны. Скажите, есть ли такие порядки в городской жизни? Нет, нету. В городской жизни, как известно, всем на всех наплевать и все довольны своим одиночеством.
Так и оказалась Нина Борисовна как Маугли попавший в цивилизацию – вернувшийся к людям. Много её неприятно удивляло и в первые дни, и удивляло до самой смерти, – множество самых обычных мелочей, но неприятных мелочей, кои описывать нет смысла, так как городские читатели не поймут «что в них такого», а сельские читатели не поймут, «не попробовав»; ну а те кто понимают, о чём идёт речь, тем и пояснять не надо, они и сами опишут тысячу заметок на этот счёт.
Нина Борисовна, впрочем, быстро завела себе приятельниц в своём подъезде, а позже и во всём доме, здороваясь с кем ни попадя, и рассказывая им обо всём, что знает. Соседки её полюбили, но за глаза, разумеется, повесили на Нину Борисовну ярлык «деревенщины», – но сделали они так не со зла, а просто, чтобы, описывая кому-то новую свою соседку, отрекомендовать её характер – характер простой и добрый, «деревенский».
У Нины Борисовны появилась даже подружка – умная интеллигентная женщина, с холодным лицом, по которому видна была её образованность и жизненный успех. Словом, женщина эта была полною противоположностью Нине Борисовне, как противоположен лёд огню. Женщине этой Нина Борисовна тоже понравилась – с ней всегда было так тепло беседовать о всяких пустяках, – не смотря на её простоту, которая несколько вызывала насмешку. Нина же Борисовна ценила в этой женщине ум, хотя и с первого взгляда заметила мёртвое её лицо и ледяные глаза. Но что же – и в прежнем месте жительства Нины Борисовны были разные люди, но со всеми нужно было уживаться и дружить, не давая воли никаким отрицательным впечатлениям.
Если бы Нина Борисовна вела статистику их разговоров с этой соседкой, – которые случались, впрочем довольно редко, может раз в месяц средним числом, – то она бы вывела, что за несколько лет общения ни один разговор их не обходился со стороны этой соседки без подъёма темы о деньгах. В свою очередь, если бы соседка вела статистику разговоров, то заметила бы, что не было ни одного разговора, чтобы Нина Борисовна не пожаловалась на то или иное в округе – то на грязь и мусор, то на пьяниц и вульгарных девок. Соседка же Нины Борисовны всегда подчёркивала какую-то несправедливость в финансовых своих разговорах – то она жаловалась, что цены высокие, то осуждала людей, которые имеют средства значительно большие, чем она и её семья, – хотя она и её семья, можно сказать, трещали по швам от достатка – на том уровне, на котором они развились.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
