Даже стоя на пороге, он оказался на полторы головы ниже Лотера, и на все две стройного, закованного в пернатую броню птеринга.
Мужик пару секунду кусал губы, словно собирался с духом, потом произнес:
– Не гневитесь, Хранители. Вы умные речи говорите, не понятные простому фермеру. Но что мне делать теперь? Без коровы? К Хранителю Теонарду идти? Так к нему не достучишься, поди.
Керкегор ухмыльнулся и победно посмотрел на полузверя, мол, ну, что будешь делать с человечьим подопечным.
Лотер покривился, но сказал:
– С Хранителем Теонардом сам разберусь. Корову тебе добудем. А то Хранитель Теонард мне потом всю плешь проест.
Птеринг встрепенулся и стал коситься на затылок ворга.
– Плешь? – поинтересовался он. – У тебя уже есть плешь? Стареешь? Лотер, говорю тебе, надо найти преемников, сыновей, дочерей. Иначе помрешь, придется ждать, пока сгниют твои останки, чтоб забрать осколок.
Лотер проговорил недовольно:
– Мы не закапываем своих умерших, а предаем священному огню. И нет у меня никакой плеши. Не заговаривай зубы.
– Да? Но ты все равно следи.
– Не надейся. Я живучий, – сказал Лотер и обратился к мужику: – Значит так. Корову мы тебе добудем. Но только не раскатывай губу. Это я не по доброте, а по необходимости. Чтоб потом моих воргов почем зря не обвиняли. Где, говоришь, самые хорошие коровы?
Лицо мужика просияло, взгляд мигом изменился, ненависть испарилась, и он стал благодарно заглядывать снизу-вверх.
– Ой, спасибо, Хранитель! – проговорил он дрогнувшим голосом и схватился за грудь, словно боится, что выпрыгнет сердце. – Чтоб я делал без вас. До Теонарда-то, поди, не добраться. Он в башне, высоко, далеко. А ворги, они вот, прямо тут на земле. Ходят, творят, что хотят. Ой, я что-то не то говорю, наверное.
– Коровы, спрашиваю, где продаются? – повторил Лотер сурово.
Мужик вытер трясущимися пальцами лоб и сказал:
– Так у гоблинов коровы. У гоблинов самые хорошие. У них и огороды, как на подбор, ладные все. А коровы в неделю удой дают, какой моя и в месяц не давала.
– Значит, у гоблинов, – повторил Лотер кивая и с ухмылкой посмотрел на птеринга.
Тот сделал такое лицо, словно его оскорбили, но его древняя и мудрая раса слишком велика, чтобы обращать внимания на такие мелочи. Затем провел ладонью по гребешку и развернулся в сторону юга, где находится его резиденция.
Лотер усмехнулся.
– Уже уходишь? – спросил он.
– У меня срочные дела, – отозвался Керкегор двинувшись по дорожке мимо дома.
– А что, разве не пойдешь со мной к гоблинам? – спросил Лотер, невольно расплываясь в улыбке, больше напоминающей оскал.
Керкегор бросил через плечо:
– Вот еще. Делать мне больше нечего, как ходить ко всяким зеленомордым. И подумай о союзе с птерингами. Второй раз предлагать не буду.
Он вскинул голову. Выйдя в калитку, гордо зашагал мимо построек, покачивая красным он негодования гребнем.
Когда птеринг скрылся из виду, Лотер двинулся в сторону моря, где расположилась резиденция гоблинов. По пути пытался отделаться от увязавшегося следом фермера, который чуть ли не за ноги цепляется и говорит, что только он сможет выбрать правильную корову, что ворги, хоть и могучи, но в скотине ничего не смыслят.
Даже звериный оскал мужика не напугал, только речь стала быстрее. Лишь, когда Лотер напомнил, как некоторое время назад, один гоблин убил человека, за то, что тот сжег его дом, пыл фермера угас. И через несколько метров он сообщил, что в огороде его ждут неотложные дела, но будет с нетерпением ожидать возвращения Хранителя воргов и новой коровы.
Когда мужик ушел, Лотер, наконец, спокойно вздохнул, впервые оказавшись в блаженном одиночестве за день. Он решил обойти Зал Советов справа, чтобы лишний раз не попадаться на глаза птерингу, от которого с таким трудом отделался.
Потом быстро пробежал около замка Страга, чтобы тот случайно не выглянул из какой-нибудь щели и тоже не пожаловался на воргов. Когда бежал мимо каменной горы Грагрха и болота Булука, темп чуть сбавил потому, что эти почти все время спят и точно не станут звать. Башню мелкинда тоже преодолел спокойно. Виллейн так увлечен магическими делами, что даже если на крышу приземлится дракон – не заметит. Тем более птеринга, который зачем-то нацелился ему в окно.
Хотел окликнуть, мол, чего пернатый тут делает, если клялся, что пошел в резиденцию, а сам воздухом к мелкинду прибыл. Но потом отмахнулся – только избавился от него. Пускай творят с магом, что угодно. Лишь бы от него подальше.
Зато, когда оказался у блестящего купола ихтионки, из прохода показалась аккуратная мордашка, обрамленная белоснежным пухом волос и красными, как, у эльфийского единорога, глазами.
– Привет, Лотер! – крикнула она и помахала. – Давно ты в нашу сторону не ходил. А у меня платье новое.
Она вышла на низенький порожек, чистая и свежая, как облупленное яичко, и пару раз крутанулась на месте, схватившись за края платья. Зеленая юбка поднялась куполом, переливаясь золотистыми нитями, которые вшиты в ткань.
Селина засмеялась и произнесла:
– Это мне Каонэль отдала, а Эвриала перешила. Потому, что было слишком велико, особенно в некоторых местах. Но теперь в пору.
Лотер оглядел ее с головы до ног и пробормотал:
– Мда… и впрямь впору.
Платье, доставшееся Селине от эльфийки действительно перешили по размеру, оставив лишь глубокий вырез, которыми изобилуют все наряды серой. Но если декольте Каонэль едва не прорывает ткань, то на фигурке ихтионки наряд висит, как на мальчишке.
– А ты куда идешь? – спросила ихтионка, видя, что Лотер мрачнее обычного. – Что-то случилось?
Полузверь покривился.
– Ничего такого, что стоило бы твоего внимания, – отозвался он. – Не забивая свою чудную головку всякой ерундой.
Надбровные дуги Селины сдвинулись, личико нахмурилось, она надула губы и проговорила обиженно:
– Я, если не забыл, спасла вас от огненного тролля. Можно и сказать, если случилась беда.
– Конечно спасла, – успокаивающе проговорил ворг. – И если беда случится снова, тебя первую позовем. Честное воргское.
Селина подозрительно прищурилась, глаза превратились в красные щели.
– Правда?
– Обещаю, – клятвенно заверил полузверь, гладя на изумрудное платье Селины.
В груди заворочалось, он попытался сосредоточиться на мысли, которая постоянно ускользает, но красная завеса в голове сгустилась так плотно, что теперь напоминает стену. Он не знал, почему это платье вызвало копошение в памяти, но ощущение не самое приятное.
Лотер вздохнул, а Селина, заметив набежавшую на лицо полузверя тень, спросила торопливо:
