– Ну, предлагать тебе пробовать я не буду. Ты обязательно свалишься, велик не жалко, но мне потом тебя до дома тащить, да и вообще, не хочу я стать причиной неукомплектованности отряда соединителей из-за твоих многочисленных переломов.
– Многочисленных?
– А ты как думаешь! Посмотри на велик: высокий, быстрый, тяжёлый. Без вариантов!
– Тогда действительно не стоит.
– В следующий раз подберём тебе трёхколёсный по размеру.
– Такие бывают?
– Где-то один ждёт тебя! Однозначно!
Влад внутренне расслабился. Он уже и не помнил, когда так легко говорил с кем-то. Ему нравилось.
Впереди показалась фигура мужчины. Он стоял у самого края набережной, направив фотоаппарат на треноге к небу, в сторону заката. Влад посмотрел на запад, за реку: тонкая багровая полоса должна была вот-вот схлопнуться.
– Снимает.
– Звёзды?
– Рождение Вселенной! – уже привычно для Влада рассмеялась Кристина.
Влад с удивлением глянул на случайную знакомую. Вряд ли она понимала, какие чувства сейчас тронула в нём. Рождение Вселенной. Это именно то, что он хочет увидеть. Конечно, у них есть строгая научная программа, которая не оставляет времени на свободные путешествия. И всё же. Так ли бессмысленно бесконечен Космос? Является ли он колыбелью их Вселенной? Или…
Его отсутствие было замечено.
– Ты иногда пропадаешь куда-то.
Влад так же естественно, как Кристина смеялась, пожал плечами.
– Я по твоему взгляду окончательно поняла, что ты соединитель. Проезжала мимо три раза, пристально смотрела, а ты даже не обратил внимание.
– Три раза?
– Да, – открыто и задорно улыбнулась, – туда-сюда, давила на педали, один раз чуть собачонку чью-то, размером с мизинец, на развороте не переехала. Страху натерпелась!
Влад представил испуганные глаза Кристины, собачонки, хозяев. Почему-то это показалось ему смешным. Наверное, из-за тона рассказа. Всё в Кристине было легко.
– Слушай…те, Крист…
– Кристина. Просто Кристина, без вы. Можно Крис.
– Да. Эм, скажи, а… хм, почему именно ты решила, что я соединитель? Почему не… не знаю, писатель, музыкант, учёный, аутист, в конце концов? Мало ли кто может гулять с отрешённым взглядом?
Кристина по-детски нахмурилась.
– Я много литературы прочитала про освоение космоса, а там с музыкантами и писателями напряг, с просто учёными и учёными-аутистами чуть лучше, но они все одинаковые. Ну или в книги их фотографирует один и тот же фотограф, который умеет всех делать неотличимыми.
– Чем же мой взгляд так отличается?
– Я, я не знаю! – совершенно обезоруживающе воскликнула Кристина так, что на этот раз рассмеялся первым Влад, а она подхватила.
– Хотя стой.
Влад остановился. Кристина стала внимательно рассматривать его лицо. Прищурилась, поднесла палец к губам, склонила голову набок.
– Вроде как нашла. У учёного взгляд погружен внутрь себя, отгораживая работу мысли от внешних раздражителей – меня, например! У писателя, я думаю, та же проблема: вышел в мир на разведку, для сбора образов, материала, как там это называется – фактуры! – и обратно в кусты, бросаться романами исподтишка. Такая же ерунда у всех мальчиков на потоке в универе. Короче, я с детства вижу забор, а не самого человека.
– А у меня что не так с забором?
Кристина медленно пожала плечами.
– У тебя его нет. Точнее, есть. Но… но вроде как и совсем нет. Непонятно.
Кристина вдруг почти побежала вперёд, Влад едва поспешал за ней.
– Знаешь, может, это странно, но твой взгляд вообще не принадлежит тебе, он вообще вне тебя, когда ты задумываешься.
Влад не знал, что придумать на это. Кристина говорила серьёзно, но не сдержалась и рассмеялась.
– Эка вы наивный молодой человек! Да просто я запомнила твоё лицо, узнала. Видела твои фотографии, когда готовила главу диплома про соединителей. Ты из последнего, восьмого, отряда.
– Один из четырёх.
– Владислав Игин, писатель, вдруг ставший соединителем. Артём Щербина – военный, ну, тут всё понятно. Екатерина Садовская – переводчица с китайского, испанского и латыни; всю жизнь мечтала о космосе и к сорока годам решилась, семья её поддержала. Сай Ю – музыкант, страдающий синдромом Туретта, нашедший освобождение от тиков в музыке.
– У него невероятная музыкальность и идеальный слух. Он научил меня понимать музыку, а не просто слышать. Когда Сай играет, все его тики враз пропадают. Он мой единственный друг.
– Расскажи!
– О чём?
– Обо всём! О себе! – глаза Кристины вспыхнули ярким взрывом.
Влад пожал плечами, моргнул, мотнул головой из стороны в сторону.
– Раньше я воспринимал Космос как нечто внешнее, но чтобы попасть во Вселенную, нужно провалиться вовнутрь себя…
***
Спустя три часа полёта почти через всю страну Влад ехал в экомобиле. Белая нива, разогнавшись до трёхсот, скользила по воздуху. Мимо рассеянного взгляда Влада проносились поселковые пейзажи. Вся европейская Россия была аккуратно просчитана и ухожена. Восстановленные леса, болота, реки, озёра – всё было аккуратным, наполненным жизнью и математическими алгоритмами. Как и сто лет назад, девять десятых населения страны жили именно тут, а это заставило, всё-таки заставило, научиться рациональному использованию ресурсов.
Земля без людей не нонсенс.
В паре сотен километров от аэропорта на восток располагался «Объект 1». Центр подготовки соединителей имени И. К. Ефремова. Названный так в честь Ивана Ефремова, но не известного классика фантастики, а академика, возглавлявшего группу учёных, с удивлением обнаруживших, что отправить разум человека в космос проще, чем космический корабль, основной проблемой которого была тотальная немасштабируемость. Металл всё ещё оставался трёхмерной, максимально статичной структурой. Тут требовалось совершенно иное решение. Сродни минус трём рыбкам Дирака у незадачливых рыбаков.
Едва ли дорога задержалась у Влада в памяти. Он давно заметил, что изменился. Утратил что-то такое внутри себя, что заставляло раньше останавливаться и всматриваться: в отсыревший скворечник на дереве, в рваное облако на небе, в отражение здания на мокрой поверхности плитки, в старые рельсы. Раньше всё это имело наполнение, обладало почерком, складывалось в историю. Теперь же, оставив прежнюю форму, неизменное наполнение перестало достигать Влада. Будто сменилась частота его чувств.
