И стены вокруг качнулись и закружились…
– Ну-ну, успокойся, – женщина взяла меня за руку. – Сейчас пройдет. Я дала тебе язык. Здешний язык.
– Э… как? – с трудом выдавила я.
– А вот так. Потом разберешься, а пока не задумывайся, – посоветовала она. – Не о словах беспокойся, а о том, что говоришь.
Я закивала, подумав – а может, я просто с ума сошла? Еще вчера?
А может, мне какие-нибудь наркотики вкололи?..
«Я дала тебе язык! Пользуйся!» Ни много ни мало. Смешно! Английский вот я, к примеру, учила в школе, а потом в универе, и все равно толком не знаю.
– Меня зовут Митрина, – сказала женщина. – Я тут знахаркой живу. А твое имя как будет?
Я глубоко вздохнула.
– Меня зовут Лина.
– Лина. Лина, – повторила она дважды, словно пробуя имя на вкус. – Имя хорошее. И девушка ты красивая. А это не очень хорошо, милая. Красивой девушке за чьим-то плечом лучше стоять. Ну давай, рассказывай с самого начала, надо же хоть понять, как ты тут очутилась, и почему так не по-людски выглядишь.
Я рассказала сначала, то есть с начала вчерашнего утра. Митрина внимательно выслушала, потом подумала немного.
– То есть, тебя никто не встретил, – заключила она. – И не видала никого, пока на возчиков не наткнулась? Это очень странно, милая. Говоришь, Дверь, в которую ты прошла, прямо на дороге? Так не бывает. Дверь охранять, как зеницу ока беречь положено, так, чтобы и при нужде не просто пройти было, а уж случайно… Шутка ли – Дверь! А если ее специально тебе открыли – зачем? Тоже непонятно. В таком деле случайности редкость.
Слово «Дверь» она произносила по-особому, значительно – ясно, что не про простую дверь речь.
– А как мне обратно вернуться? В ту Дверь? – спросила я о самом важном.
– А никак, – усмехнулась знахарка. – Теперь, чтобы вернуться, тебе заново нужно Дверь открыть. А что ты хотела, девонька, из мира в мир перейти непросто. Может, придется тебе здесь жить.
Из мира в мир, вот как. Ни много ни мало.
Я все-таки в другом мире?! Так не бывает, не бывает, не бывает…
– Нет! – выдохнула я. – Не могу я здесь остаться, у меня мама там, у меня… все там!
– Это само собой, – кивнула она. – Не тебе первой терять и находить. Ну, чего ты?..
А у меня слезы потекли по щекам, сами, непрошеные. Как это – тут остаться? Да с какой же стати? А мама? А Димка? Мы же расписаться собрались осенью. Как мне можно быть тут, если моя жизнь – там?
– Ну-ну, – Митрина погладила меня по плечу, – успокойся, девонька. Успеешь наплакаться, если уж душе нужно, а пока лучше меня послушай.
Она подвинулась к окошку, выглянула, заметила все с той же легкой усмешкой, имея в виду бородача, конечно:
– Вон, бедолага, волнуется, совсем терпеть невмочь. Ничего, пусть подождет, ему не к спеху. Догадываюсь, девонька, откуда ты, – она ласково положила руку мне на колено. – По твоему виду догадалась, по твоей несуразной одежке. Рассказывали мне кое-что про твой мир, и Дверь в него, я знаю, неподалеку должна быть…
– Рассказывали? Значит, про него тут знают, да? Значит, можно его найти?.. – я была готова хвататься за соломинку.
– Тот, кто рассказывал, здесь детей вырастил, умер и похоронен, так что не обманывайся, девонька, – отрезала знахарка. – А вообще, есть маги, которые умеют открывать Двери. Мало их, но есть.
– Маги? Это которые магией пользуются, волшебством то есть? – глупый вопрос, конечно, но само вырвалось.
Маги! Надо же!
– Именно. А что тебя удивляет?
– У нас не верят, что магия существует. То есть мало кто верит. У нас – наука… Хотя, нет, и магия есть, но это как бы вранье все, шарлатанство…
– Понимаю, – кивнула Митрина. – Странно, конечно. Тебе поначалу будет непросто, но ничего, освоишься. И одеваться придется, как полагается девушке, и так же себя вести, а то можешь и не дожить до возвращения обратно, если тебе это вдруг суждено. Ты ведь не замужем?
Я мотнула головой. Была бы… скоро.
Э… не дожить? Даже так?!
– Тебя за таю лесную приняли, – объяснила Митрина. – Это, как бы сказать… нечисть, слабенькая. Иногда выходят к людям. На тебя они не очень похожи, но их мало кто видел. Люди верят, что таи женские дела не умеют делать, ни шить, ни прясть, ни ткать, ни вязать шерсть – ничего. Тебе не пробовали нитки с иголкой подсунуть?
Я вспомнила тот злосчастный лоскут и иголку с ниткой, с которыми не знала, что делать. А меня проверяли, оказывается, не нечисть ли я.
– Пробовали, – сказала я.
– А ты шить не стала. Умеешь-то шить?
Я всегда неплохо шила. По выкройкам из журналов. У меня машинка швейная – чудо просто, сорок шесть видов швов делает. Только вот есть ли тут журналы и машинки? Наверняка нет. А я вручную только сметывала, и еще крестиком могу вышивать, одно время увлекалась, потом забросила. Значит…
– Немножко умею, – сказала я осторожно. – Совсем чуть-чуть…
– Уже хорошо. Прясть, ткать не умеешь, конечно? Вязать? Кружева плести?
– Вязать… немножко, на спицах.
– Ясно, – вздохнула знахарка. – Видишь ли, девонька. Деревенские женщины здесь без работы вообще не сидят. Не принято. Да и сама подумай, на семью напрясть, наткать да нашить – это десять рук надо, а не две. Девочек в три года за веретено начинают сажать да за иголку. Если станешь прохлаждаться – не поймут, откуда взялась такая лентяйка. А узнают, что прясть и ткать не умеешь – тоже не поймут. Это даже именьские дочки умеют. Ясно тебе?
Я кивнула. Что сказать, перспективы радужные. Понятно, что с книжкой перед телевизором тут не лежат, но чтобы все так безрадостно?
– А еще готовка, стирка, да коров доить, в поле работать.
Она меня решила добить окончательно?
– Понятно, – закивала я. – Но мне бы домой попасть… как? Даже если это почти невозможно?..
– Нет ничего невозможного, – она опять то ли улыбалась, то ли усмехалась, – попытаться стоит. Но помни, не во всякий момент можно открыть нужную Дверь, тут уж как получится. Попытайся. Вот, смотри, – она щелкнула пальцами, и перед нами откуда ни возьмись развернулось цветное полотнище.
Нет, вышивка. Мелким крестиком на холсте. А вышита была вполне понятная карта.
– Это Мирей, наша часть мира, – махнула рукой знахарка. – Есть еще две части, они – за океаном.
– Континенты, – перевела я на свой язык понятий.
