– Ее-то зачем?– поморщился Петр Павлович.– Выть сейчас начнет. Воя тут бабьего нам только и не хватает, – а супруги Хрюкины уже влетали в комнату, получив ускорение оба коленями под зад и прикладами промеж лопаток.
Выдернули их прямо с рабочих мест и выглядели оба соответствующим образом. Хрюкина в поварском колпаке, расползшемся блином по голове и в белом же халате, а Хрюкин в военном френче без петлиц и в нарукавниках. Видать выручку подсчитывал, когда за ним пришли. Оба тряслись, лязгая зубами и увидев сразу четырех офицеров НКВД, упали на колени.
– Все как есть расскажу, товарищччи,– запричитал Хрюкин.– С повинной еще вчерась сам собирался, да вот не поспел. Верьте мне, гражданы товарищччи. Как на духу, вот супружница моя – Маня… знат.
– Что "знат" Маня?– оборвал его Михаил.– Как ты Родину немцам продал?
– Ни боже ж мой. Не продавал. Христом Богом. Государство обманул, ворованное скупал, Родину ни боже мой,– стоящий на коленях Хрюкин – мужчина на вид лет сорока, склонил плешивую голову, уставившись покаянно в пол.
– Это мы знаем. Сынок ваш где, гражданин Хрюкин?
– В армии сынуля, товарищчч. Уже два месяца, как призвали. Он не при делах. Мы ему ни че тако… Служит Родине. Как позвала, так и побежал в военкомат. Нынче с утра забегал на минутку. На фронт Артюшу отправляют. Попрощаться, стал быть, отпустили. Обнял родителев, всплакнул геройски, да и побег. Пади уже в атаку комиссар поднимает,– пригорюнился Хрюков, а Хрюкова рядом с ним запричитала:
– Кровинушка наша-а-а-а-а!
– Заткни Маню, Макарка,– приказал Михаил и Маня, получив тычок локтем от супруга в толстый бок, икнула испуганно и притихла.
– Номер части?– продолжил Михаил допрос и Хрюкин полез в карман френча. Достав лист бумаги, он развернул его и назвал номер полевой почты.
– Хрюкин Артур Макарович. Проверим. А что нам с вами делать, господа хорошие? Сдать в ментовскую, пусть крутят, вертят? Мы скупщиками краденого не занимаемся. Товарищ капитан, вызовите наряд,– Сергей козырнул и выскочил из комнаты. Вернулся он через пять минут с двумя бойцами ОМСБОНА. Передав им задержанных и папку с чистосердечным признанием Хрюкина, Михаил приказал бойцам отконвоировать бывших работников Общепита в ближайшее отделение милиции.
– Повезло вам ханурики, что Москва пока не на военном положении. Через неделю только вождь введет указом. Оформят по статьям мирного времени, плюс явка с повинной. Глядишь и мимо стенки проскользнете. Привет Сибири,– напутствовал Хрюкиных на прощанье Михаил и супругов вороватых увели.
– У Артюши артефакт и движется вместе с ним в сторону фронта,– Михаил оглядел соратников.– В Москве нам делать больше нечего. И всем переться на фронт вроде бы тоже ни к чему. Экскурсия закончена. Танковые группы немецкие сейчас получат минимальное подкрепление, перегруппируются и поползут к Можайску. Нам туда же. От Можайска до Утиц верст десять.
– Интересно, кто немцев остановит? Фронта же нет. Можайское шоссе возможно, что и перекрыто заслонами, но это все на что сейчас способна Ставка. Через два дня по идее немцы ворвутся в город,– Петр Павлович вздохнул тяжело.
– Погода не летная, очень густая облачность, туманы и это на руку отступающим. Вернее – бегущим. Я думал над этим. Может нашу пару танков задействовать под Можайском?– предложил Михаил.
– А что делать? Руководство в панике. Засранца Жукова Сталин в Москву вызвал. Сдаст он Москву вместе с вождем. Насвистит ему, что Москва выстоит, тот поверит и все… звиздец русской государственности. Правительство в Куйбышеве, подпишет что угодно с немцами. Мир позорный похлеще Брестского получим. По Урал немцы, остальное японцы приберут к рукам. Самураи сидят и ждут, когда Гитлер Москву возьмет. Как только бои начнутся уличные, они нападут. А там граница голая. Все сюда ползет. Там уже все бросили, здесь еще не появились. Недельку бы другую сейчас продержаться под Можайском и все тогда сложится, как надо. Пошли под Можайск. С уголовничками, что делать будем?– Петр Павлович кивнул в сторону Винта и Кота, очищающих у окна автоматы.
– Я с ними в Утицы прошвырнусь, а вы за танками давайте,– Михаил взглянул в сторону "мазуриков".– Проведу воспитательную работу.
– Уверен, что справишься?– нахмурился Петр Павлович.
– Найду объект, свяжусь. Тогда решим как быть. А пока не вижу смысла бродить там всем.
– Ладно. Будем посматривать на пеленг. Если что, то все к тебе,– Петр Павлович поднялся.– Тогда мы пошли. Время терять нельзя. Минут через десять перекроем шоссе.
Глава 2
Десятого же октября 1941-го года в окрестностях деревушки Акиньшино в двадцати верстах западнее Можайска из леса выползли два танка, раскрашенные в зелено-серые пятна и заняли рубеж на пересечении железнодорожного полотна и Можайского шоссе. Мост железнодорожный уже был взорван и искореженные его конструкции в одном месте спешно растащили в стороны, чтобы позволить проходить технике в обоих направлениях. Но в основном движение осуществлялось в пешем порядке и на гужевом транспорте. Хотя мелькали и полуторки. Зенитное орудие с расчетом, забытое начальством, сидело на пустых ящиках из-под снарядов и давилось сухим пайком, мрачно наблюдая за проходящими мимо людьми. Моросил дождь и красноармейцы, подняв воротники, зябко ежились, натянув на уши пилотки и буденовки. Позиция зенитчиков, обложенная мешками с песком и взвод пехоты – это все что увидели здесь танкисты, заглушив движки. Небо в рваных клочках облаков, сеяло мелкий дождь и шоссе, заполненное людьми и лошадьми, плыло в сторону Можайска, едва волоча ноги. Серые, изможденные лица, раненых на госпитальных подводах, серые лица солдат, шагающих в неизвестность и серые, угрюмые лица беженцев, волокущих чемоданы и узлы на плечах. Гнали скот и голодные животные, мычали, пытаясь сойти с шоссе и схватить голодным ртом клок высохшей травы, но им не позволяли это делать и щелчки кнутов, раздавались как выстрелы по всему периметру. Стадо дергалось, получая обжигающие бока удары и устремлялось дальше, раздвигая мордами, плетущихся беженцев и те неохотно отступали на обочину, пропуская животных. Рев стоял над этим потоком такой, что не было слышно ничего в двух шагах. На западе гремело и звук близкого фронта, подгонял людей, заставляя их поминутно оглядываться назад, и вся эта бредущая на северо-восток масса людей, уставшая, промокшая, голодная и не выспавшаяся, воспаленными глазами, испуганно посматривала на небо. На просветы в облаках, которые становились шире на востоке и пугали не меньше, чем далекие разрывы снарядов.
– Возду-у-у-у-ух,– закричали несколько человек одновременно и над шоссе пронеслись три немецких мессершмидта, вывалившихся в пике с воем из-за низко плывущих облаков. Бросившиеся врассыпную люди и животные мгновенно очистили дорогу и немецкие асы, сделав разворот, прошли еще раз, не стреляя и не бомбя, наводя панику на всем видимом отрезке Можайского шоссе. Зенитчики, попадавшие за мешки с песком, что-то орали друг другу, размахивая руками. Боекомплект у них закончился еще вчера. В траншее, рядом с зенитной батареей, какой-то пехотинец палил по мессерам из винтовки, торопливо перезаряжая ее. Немецкие летчики явно наслаждались той паникой, которую учиняли одним только своим появлением и, развернувшись на третий заход, начали выбирать цели. Два танка, замершие у взорванного моста, рявкнули оба сразу короткими пулеметными очередями и все три самолета, разлетелись ошметками металлическими, просыпавшись на головы бегущих в панике людей. Рванувшие почти одновременно топливные баки, громыхнули так, что даже коровы присели на четвереньки, а люди попадали и вжались в землю. Обломки загремели по раздолбанному шоссейному полотну и кто-то заорал заполошным голосом.
– Санитара-а-а-а!!!– по-видимому, кому-то не повезло, рухнуло что-то сверху неудачно.
– Вот ведь гниды,– Силиверстович развернул башню танка и вывел на дисплей окрестности.– Без боезапаса ведь возвращались. Что за козлиные манеры у этих фрицев?
– Нормальные фашисты,– Сергей открыл люк механика-водителя и закурил сигарету. Появившийся перед ним лейтенантик-зенитчик в новенькой шинели, козырнул и расплылся в восхищенной улыбке:
– Здравия желаю, товарищ танкист. Ну, вы врезали. Двумя очередями три самолета. Что за пулемет у вас, братцы?
– ЗП-41,– брякнул Сергей не задумываясь.– Опытный образец.
– Эх, у нас, что не возьми, все "опытное". А мы вчера еще все сожгли и сидим теперь как эти…– лейтенант посмурнел, и на его мальчишеском лице, чумазом с воспаленными глазами, появилась обреченность.
– А чего же смекалку не проявишь, литер?– Сергей улыбнулся лейтенанту.– Тебя как звать-то?
– Лейтенант Зверев Федор, товарищ капитан,– лейтенантик разглядел наконец-то кубари на гимнастерке Сергея.
– Давай проще, Федь? Меня можешь Серегой звать, когда мы одни. Значит так, слушай идею. Видишь поток? Видишь. Кто прет? Кто попало. Ставь рогатку. И всех в форме, двигающихся в сторону Можайска, тормози. Пропускай только в сторону фронта беспрепятственно, а в тыл гражданских и раненных. Остальных на обочину и строй в коробки ротные. Сколько у тебя человек? Десять? Всех задействуй. Из тех, кого остановишь, выявляй офицеров, и пусть набирают роты. Со стороны Можайска тормози автотранспорт с грузом. Нехрен гнать груз к немцам. Они там их встречают и ржут над нами уже вторые сутки. Котел под Вязьмой. Немцы пока им скованы, поэтому и не прут сюда. А вот те, кто шлепает с той стороны – это вышедшие из окружения. Их если не остановить, то они до самой Москвы добегут, мародерствуя по дороге.
– Товарищ капитан… Серега, я же лейтенант, а там вон, смотри, майоры, полковники идут. Пошлют на хрен и все.
– Ну, ты, Федя, даешь. Все эти майоры и полковники сейчас такие же рядовые – вне службы. А ты при исполнении. Разницу чувствуешь? Ну, это как в патруле. Приходилось бывать? Ну и как? Если скажем ты видел что майор или полковник нарушал форму одежды или вел себя неподобающим образом, то, что мимо проходил? Он ведь старше по званию и мог тебя на хрен послать, или нет?
– Так то в патруле,– лейтенантик сдвинул фуражку "сталинку" на затылок и поскреб лоб.
– А здесь и того круче. Они бегут, ты стоишь. Значит, имеешь право. А кто будет вякать, того к стенке. Документы у всех проверяй. Погоди, я тебе сейчас помогу. Организую, а потом все покатит по наезженной. Майорам этим говори, что выполняешь личный приказ командующего фронтом. Кто сейчас у нас тут главный? Жуков? Загони его именем под лавку. И побольше наглости во взгляде. Народ наш это обожает,– Сергей выпрыгнул из люка и принялся распоряжаться. Привлек не только зенитчиков, но и взвод пехоты. Пехотинцами командовал старшина и возражать не стал, особенно узнав, что разрешено слегка помародерничать. Работа закипела, и через полчаса у моста уже стоял блокпост, работающий четко и организованно. Для прохода и проезда беженцев оставили не перегороженную часть обочины, а шоссе перекрыли лесинами в обоих направлениях. Нашлось пару умельцев и шлагбаумы задергались с привязанными к одному концу скатами автомобильными, с деловитой интенсивностью. Первая же группа окруженцев, попытавшаяся "качать права" под предводительством именно майора артиллериста, Сергеем была буквально смята и задавлена морально в течение десяти секунд. С майора, попытавшегося взять горлом, он попросту оборвал петлицы и, выпотрошив его документы, поставил на обочину, лицом к лесу. Приставив часового, распорядился жестко.
– Дернется, стреляй,– организованный мобилизационный пункт, тут же у моста, с привлеченными и получившими четкие указания проходящими офицерами, заработал, формируя сводные взвода, роты и батальоны, по родам войск. Многие отступающие оказались без оружия и из таких Сергей распорядился формировать штрафную бригаду. Невзирая на звания. Нет при себе оружия – штрафник. Со стороны Можайска автотранспорт шел в основном с боеприпасами и продовольствием. Нашлись и зенитные снаряды. Зенитчики подогнали полуторку к своей пушченке и быстренько ее разгрузив, развернули обратно, загрузив тяжело ранеными. В соседнем лесу, по обеим сторонам от шоссе и железнодорожного полотна, развернулись полевые кухни и вскоре к танку начали прибегать те самые полковники с докладами. Лейтенант Зверев, по совету Сергея, валил все на мифического командующего, который распоряжался исключительно через танкистов, выходя с ними на связь по рации.
Расстелив карту, Сергей отмечал на ней место дислокации вновь сформированных подразделений и ставил задачу на оборону майорам и полковникам, заставив их зарываться по уши в октябрьскую землю. Авиация пока не беспокоила, и прибывающий автотранспорт со стороны Москвы уже не доставался в виде трофеев немцам, а разгрузившись, отправлялся обратно, посадив в кузова женщин, стариков и детей. Поток со стороны Вязьмы начинал истощаться и к вечеру с запада прекратился почти полностью. Уже в сумерках, правда, попытался проломиться со свитой целый генерал и долго затейливо матерился, требуя пропустить его вместе со штабом. Лейтенант Зверев, спорить с генералом не стал, отвел к "вышестоящему командованию". Так и брякнул в горящие гневом генеральские очи.
– Пройдемте, товарищ генерал-майор, к вышестоящему начальству.
Увидев два танка и стоящих рядом с ними капитана с майором, генерал остановился от них в двух шагах и уставился на танкистов, бледнея от ярости. А те нагло курили и обсуждали что-то свое насущное, не обращая на него внимания.
– Товарищи командиры,– не выдержал и гаркнул генерал.– Вы что ослепли? Перед вами Комкор. Смирно!
– Чего перед нами? Комкорм? Силос что ли? Это хорошо. С фуражом перебои,– нагло нахамил в ответ капитан танкист, повернувшись к нему лицом. Генерал позеленел от злости и разинул рот, чтобы поставить зарвавшихся наглецов на место, но капитан-танкист опередил его, шагнув вплотную и сунув ствол пистолета в открытый рот.
– Заткнись, слякоть. Ты – Командующий корпусом, где корпус? Петлицы с треском оборванные, полетели на землю.
– Теперь ты не Комкор, а рядовой. Как там тебя по красноармейской книжке?– Сергей выдернул удостоверение из кармана генеральского френча.– Федоров Иван Кондратьевич. Рядовой Федоров, кругом. В штрафную роту бегом марш.
– Вы ответите за самоуправство!– не желал становиться рядовым генерал.
– А ты, сучара, ответишь за брошенный корпус. Почему валишь со штабом? Где личный состав? В котле? Ты, сука, знаешь сколько немцев окружили ваши сорок дивизий? Четыре. Че-ты-ре. Читай по губам. Скотина. Твой корпус, который ты бросил, мог их зарыть. Семьсот тысяч против семидесяти. Это что? И ты еще вякаешь? Кругом! Радуйся, что к стенке не поставили. Гнида,– Сергей развернул стоящего столбом генерала и влепил ему пинок в толстый, туго обтянутый шинельным сукном зад.
– Зверев, этого Федорова в штрафную роту рядовым. Весь его штаб туда же. Приказ Командующего Резервным фронтом. Выполняйте,– и бывший генерал, а теперь рядовой штрафной роты, получив прикладом между лопаток, побежал, подгоняемый двумя зенитчиками.
– Круто ты с ним, Лексеич,– покачал головой Силиверстович, наблюдая как взвод пехоты во главе со старшиной, разоружает штабников и обрывает с них петлицы со звездами и кубарями.
– Ты посмотри на них внимательно. Они же лоснятся все от жира. Скоты. Комкор, мать его. Пусть радуется, что не приказал расстрелять,– Сергей подсветил фонарем в сгущающихся сумерках на расстеленную на броне карту и улыбнулся, взглянув в лист бумаги, на котором он вел учет сформированных подразделений.
– Десять тысяч человек уже остановили. Из них, правда, половина без оружия, а у тех, кто с оружием почти нет боеприпасов, но зато артсклад на пару тысяч тонн есть. С утра будем вооружать. Перекроем основные направления танкоопасные. Хрен тут немцы вообще пройдут. Теперь даже, если мы уйдем. Завтра назначу Комдива, Комполков и пусть воюют. Эй, Зверев, передай, что скот эвакуационный можно пускать в котлы. Не хрен гнать за тыщу верст, чтобы там забить и в банки закатать. Старшины рот пусть отбирают стада и приставляют пастухов, чабанов и часовых по совместительству. Солдат должен быть сыт. Продскладом, кто заведует? Ко мне его,– прибежавшему капитану тыловику Сергей вдалбливал в течение часа порядок выдачи продуктов.
