– Хочу попробовать еще раз взять СТН. Может в этот раз получится.
– Пробуй, пока они статуями застыли,– согласился Федор Леонидович и побрел неспешно вдоль стены, разглядывая золотые слитки. Прикасаясь к ним кончиками пальцев он ворчал едва слышно:
– Кощеи, как есть Кощеи. Сидят на злате и чахнут.
– Не особенно-то и чахнут. Вполне выглядят упитанными и свеженькими,– возразил ему свистящим шепотом Михаил, пытаясь зацепиться пальцами за лежащий посреди стола прямоугольник СТН-а. Это ему, как и в прошлый раз не удалось и он, разочарованно вздохнув, отошел от стола.
– Пошли, Леонидович, домой. Надоел мне этот сон унылый.
– Не получилось опять?– посочувствовал ему Академик.
Ответить Михаил не успел, отвлекла распахнувшаяся входная дверь и появившееся новое действующее лицо.
Мужчина лет пятидесяти, мордатый с усиками "а-ля злодей" в тонкую ниточку, появился на пороге и заставил всех присутствующих повернуть лица в свою сторону. Росточком вот "злодей" несколько не вышел и при своих габаритах выглядел эдаким бильярдным шаром на коротких ножках. Но вот комплексами неполноценности этот субъект явно не страдал или переболел ими в сопливом детстве, так что физиономия у "шара" светилась самодовольством.
Подкатившись к столу, коротышка схватил с него СТН и заорал в него как в микрофон, посинев от натуги.
– Господа, это я пришел, ваш верный вассал и слуга, так сказать в одном лице – Фердинанд.
– Ого, начальник охраны кажется. Послушаем, что скажет этот крендель,– Михаил подошел ближе к "кренделю", а тот замер в ожидании ответа от "сюзеренов".
– Видим тебя,– рявкнул Рерюф.– С чем явился? Надеемся, что на этот раз что-то позитивное наши уши услышат.
– Исключительно позитивное, господа,– затараторил "вассал".– Нам удалось разыскать полотерщика, исчезнувшего так внезапно. В Канаде спрятался, но от нас и мышь не спрячется, найдем в самом темном чулане и придушим.
– Не повезло парню,– посочувствовал Юсу Михаил.
– И что он поведал вам?– перебил словесный поток, полившийся из Фердинанда Рерюф.
– Не успел поведать. Он умер, господа. Умер за день до того, как мы его обнаружили. Зарезан в драке.
– Эксгумацию провели, я надеюсь?– опять перебил его Рерюф.
– Все сделали. Анализ ДНК, совпал на 100-о процентов. Нет сомнений – это он.
– Что еще?– Рерюф присел в кресло и все равно ему пришлось глядеть на стоящего Фердинанда сверху вниз. Коротышка ослабил галстук и повертев головой на жирной шее, продолжил доклад:
– Остальное все без изменений. По фигурантам из России, информация свежая отсутствует. Но мы задействовали все наши возможности. Там муха не пролетит незамеченной. Схватим и крылышки поотрываем.
– Какая глупая самоуверенность,– фыркнул Рерюф презрительно.– Нам не нужно чтобы вы проявляли вашу инициативу глупую. Достаточно уже облажались вы в России, когда предпринимали самостоятельные действия. Что там за киднепинг вы устроили с беготней и мордобоем? Гангстерских сериалов насмотрелись? Согласны, фантазии ваших кинематографистов впечатляют своим идиотизмом, но жизнь реальная имеет свои приоритеты, зарубите это на своем носу и впредь согласовывайте с нами каждый ваш шаг, если не хотите остаться голым и нищим,– зашипел Рерюф прямо в темя стоящему Фердинанду и тот слегка побледнев, поспешно закивал.
– Всенепременно будем ставить вас в известность, господа. Это не моя вина. Это низовые исполнители нагородили, проявляя инициативу. Человеческий фактор, господа, он непредсказуем. Особенно в этой России. Там иногда люди ведут себя странно. Обычные – во всем мире, ведут себя рационально. У них всему своя цена и место, а у этих нет такой четкой шкалы, размытое тоталитаризмом сознание. Они даже называют себя не людьми, а совками, господа. Это такой инструмент, которым дворник собирает мусор. Невозможно работать, господа.
– Нас мало интересуют инструменты для уборки мусора, Фердинанд,– опять прервал словесный поток Рерюф.– Идите и работайте. Работайте, а не просиживайте в борделях. Да, да мы знаем, где вы проводите свободное от службы время.
– Наветы. Клянусь всеми святыми,– взвыл, покраснев от возмущения Фердинанд.– Кто вам донес на меня, господа? Назовите имя и я с удовольствием сначала плюну в его лживую физиономию, а потом вышвырну с работы.
– Ни кто нам на вас не доносил, ваши пороки написаны у вас на лице. Взгляните в зеркало. Карты, женщины и алкоголь. Вот что на нем написано,– презрительно каркнул Рерюф.– Прекратите немедленно этот образ жизни. Мы приказываем. Никакого алкоголя, женщин и азартных игр. Они погубят вас и наше дело.
– Понял. Клянусь, что изменюсь,– покорно склонил голову Фердинанд, запунцовев.
– Идите,– Рерюф встал и хлопнул рукой Фердинанда по плечу. Рука, разумеется, проскочила сквозь тело начальника службы безопасности, но он все равно не заметил этого, поворачиваясь и бормоча прощальные слова.
– Оставь прибор, кретин,– гаркнул ему в спину Рерюф и Фердинанд вздрогнув, повернулся с виноватым выражением на круглом лице.
– Виноват, машинально. Прошу простить, господа,– положив прибор на место "вассал" выкатился из "логова", аккуратно прикрыв за собой дверь.
– Не сменить ли нам его?– задумчиво произнес Рерюф, опять начавший вышагивать за спинами коллег.
– Да они все одинаковые. Время жаль терять. Пока этого уберут, пока следующего в курс дела введем и ведь еще нужно подобрать такого, который может входить с нами в контакт. Не рационально,– решил судьбу Фердинанда Нелуг.
– Ты прав. Пусть живет и работает,– согласился Рерюф.
– Пошли, Леонидович, хочу пошурудить в извилинах этого Фердинанда – бабника и картежника. Вдруг что-то свеженькое обнаружиться. Не на самом последнем месте парень тут пристроился,– Михаил взял Академика за плечи и шагнул сквозь дверное полотно.
Фердинанд общался с полотером Гансом. Заложив руки за спину он уставился на работягу снизу вверх и цедил, сквозь растянутые презрительно губы:
– Ты должен молиться на своего братца, который уговорил меня принять тебя сюда работать. Сначала на меня, а потом на него. А потом, кому хочешь, молись. Понял?
– Так точно,– Ганс вытянулся, как солдат срочник на плацу и "ел глазами начальство". Взгляд был преданным, как полагается с обожанием и Фердинанд самодовольно похлопал ладошкой по полотерному агрегату.
– Чтобы ни пылинки мне тут. Понял?
– Так точно,– опять рявкнул Ганс, вытаращивая от усердия глаза еще преданнее.
– Сам проверю. В каждом углу – учти. Я не потерплю грязь и пыль. Понял?
– Так точно,– Ганс от усердия даже взопрел и пот крупными каплями покрыл его лоб.
– До тебя тут один мерзавец работал. Звали мерзавца Юсом. Хочешь узнать, как мерзавец кончил свои дни?
– Так точно!– похоже, что эти два слова у Ганса в извилинах закрепились намертво.
– Он сдох, как собака в Канаде. Вздумал скрыться там от меня, но я и мышь найду в самом темном чулане. Понял?
Ганс опять выдал дежурную фразу и Фердинанд одобрительно на него взглянув на прощанье, вальяжной походкой направился к выходу.
– Скотина,– прошипел ему в спину едва слышно Ганс, включая полотер.
Михаил, услышавший эпитет, которым он наградил свое начальство, заинтересованно остановился рядом и просканировав мозги рабочего, удивленно приподнял брови. Парень оказался не так прост, как выглядел. И амбиций ему было не занимать даже у предыдущего полотерщика Юса, печально помянутого. Парень мечтал о карьере. Мечтал стать большим начальником. И чтобы вот такие "скоты как этот пузырь" гнули перед ним спины.
И радости особенной от вновь приобретенной работы он не испытывал, рассматривая ее как очередную ступеньку, дающую возможность подняться по социальной лестнице. Ступенек этих впереди, перед мысленным взором Ганса было столько, что последняя скрывалась где-то за облаками, но он верил, что рано или поздно, но победно по ним прошагает, сшибая по пути всех кто попробует ему помешать. Ганс упрямо прижал подбородок к груди и полотер описав дугу, поплыл в обратную сторону.
– Однако,– Михаил ускорил шаги и едва успел догнать Фердинанда у дверей ведущих наружу. Федор Леонидович спешил следом, стараясь не отставать.
Пройдя все уровни охраны, Фердинанд направился к автомобильной стоянке и уселся в "Феррари" оранжевого цвета.
Михаил с Академиком устроились сзади, и машина рванула с места. Водителем Фердинанд был, по-видимому, со стажем и за окнами замелькал ландшафт с такой скоростью, что даже Михаил присвистнул:
