Мефодий Петрович покинул свой кабинет через запасной ход. На лифте он спустился в подвал здания, а затем по узкому подземному коридору прошёл в соседний квартал. Коридор упирался в небольшой гараж, где стояли две иномарки не престижных моделей.
В те минуты, когда Мефодий Петрович ждал сигнал в многоканальном телефоне, его секретарша Зина вела тихий разговор по мобильному телефону со своим новым другом Игорем. Селектор был включен, и она услышала то, что сказал министр в свою трубку. А после того, как Сучков простился со своей секретаршей, она со вздохом облегчения и намёком в голосе сказала Игорю:
– Ну, всё. Мой шеф поехал за взяткой на «стрелку», а я теперь свободная.
– А какая сумма? – спросил Игорь и громко зевнул.
– Пять миллионов «зелёными», живыми.
– Ого. Это серьёзно, – откликнулся Игорь, вновь ещё более громче зевая. – А он едет с охраной или как-то иначе?
– Он это делает один, – с чувством гордости за своего смелого шефа ответила Зина.
– А как он это делает? – вдруг очень мягко спросил Игорь и быстро добавил: – Сегодня я приглашаю тебя в лучший из лучших ресторанов. И будет подарок.
Зина покраснела от удовольствия и начала подробно рассказывать, скользя взглядом по столу и раскачиваясь на кресле из стороны в сторону, но вот её взгляд остановился на обыкновенном перекидном календаре. На странице сегодняшнего дня было написано рукой Зины «Не забудь, дурочка, что в этот день тебе позвонит бандит Игорь. Будь осторожней! И посмотри в зеркало на морду своего лица и спроси себя: почему он звонит тебе?»
Прочтя непристойную самокритику, Зина быстро посмотрела на своё отражение в зеркальной стене. Она была эффектной, симпатичной девушкой тридцати пяти лет, но всегда не нравилась самой себе. А Игорь был вторым парнем в её жизни за последние пятнадцать лет…. причём, первый парень бросил Зину двадцать лет назад.
Игорь был руководителем охранной фирмы «Не стреляй». Так у него было напечатано на визитной карточке. Но Зина легко узнала, что такой фирмы не было ни в городе, ни в стране.
«Ох, дура, что я сказала бандиту», – зло подумала Зина и отметила, что голос Игоря исчез, а вместо него в трубке начали раздаваться прерывистые сигналы.
Зина метнулась в кабинет шефа, но дверь была закрыта на замок изнутри. Она едва не оборвала шнур своего мобильника, что висел на её шее, и опустила руку, вспомнив, что Сучков никогда не брал с собой телефон, уходя на «стрелку».
Зина на предельной скорости помчалась по канцелярии министерства к лифту. На бегу кому-то деловито проговорила:
– Опаздываю в больницу…Тётушка с приступом…
Кабина медленно, словно нарочно, двигалась вниз, а Зина свирепо глядя на зеркальную стену кабины, полным ярости голосом цедила сквозь зубы:
– И зачем ты родилась на это свет? Уж лучше бы не появлялась!
Она вихрем промчалась по коридорам и загородкам охраны, громко стуча каблучками босоножек, выскочила на улицу и долго не могла открыть ключом замок на своей машине. Руки тряслись от злости на саму себя. Наконец Зина открыла замок и скользнула в салон за баранку. А через минуту Зина уже тормозила перед входом в огромный двор коробки старинного здания, который занимал собой целый квартал. Со двора одна за другой выходили машины. Зина напряжённо вглядывалась в лица водителей. Увы, она никогда не видела шефа в гриме, она не знала номера его секретных иномарок. Один мужчина ей показался интересным. Она завлекательно улыбнулась ему и показала сигарету, словно просила зажигалку. Но он не остановился. Это был, конечно, Мефодий Петрович. Он с трудом удержал на своём лице скупую улыбку, по виду которой Зина легко узнала бы своего шефа. Сейчас он был в другом мире. А в левом внутреннем кармане его пиджака лежал паспорт без прописки на имя Геннадия Петровича Загоруйко с удостоверением слесаря – сантехника пятого разряда.
Мефодий Петрович, само собой понятно, был авантюристом, как и всякий знаток степа. В его голове звучали бешеная музыка рок-н-ролла, песня Юры «А зачем попу наган?» и громкий звук степа.
Он вывел машину на улицу, откинулся на спинку кресла и скупо двинул губами, с необычайной твёрдостью в голосе говоря:
– Сегодня я сделаю это!
Когда двор опустел, Зина в состоянии сильнейшего раздражения, воскликнула, сжимая сильные кулаки:
– Ну, чем бы пристукнуть себя?! – и мысленно увидела, как она стукала свою голову о стену, бетонную.
Самое неприятное для девушки было то, что Зина никогда не видела Игоря. А свою визитную карточку он прислал ей по обыкновенной почте, хотя познакомился с нею по интернету. И мог отправить Зине свои реквизиты по электронной почте, но там обязательно был бы обратный адрес. А на конверте обратного адреса не было, и Зина сразу поняла, что Игорь обыкновенный бандит. И, восхищённая тем, что наконец-то получила первое за всю свою долгую жизнь письмо, да ещё от мужчины, осыпала страстными поцелуями конверт и визитную карточку.
Зина прекратила мысленно обстукивать саму себя о бетонную стену и метнула руку к «бардачку». В нём лежал рисунок, который сделал Мефодий Петрович. У него была привычка во время заседаний, во время деловых бесед по телефону рисовать что-либо на бумаге. Иные рисунки Зина хранила у себя дома, а этот рисунок министр сделал вчера во время сложного разговора по телефону. Зина развернула сложенный вчетверо большой лист, на котором, по сути, была изображена карта Промышленной зоны, где Мефодий Петрович «забивал стрелку». Зина торопливо заскользила взглядом по карте, как вдруг за окошком её машины с левой стороны появилась рука и постучала пальцами по стеклу. Девушка включила механизм, опускавший вниз стекло и оторвала взгляд от карты. Увидела, как в салон стремительно просунулась рука с баллончиком и из него с негромким шипящим звуком вылетела струя газа. Она ударила в лицо Зине, и девушка тотчас потеряла сознание.
Когда она пришла в себя, то сразу вспомнила карту, но карта исчезла. Зина, ещё надеясь, быстро осмотрела салон, потом заглянула в «бардачок» и даже подняла кресло, предполагая, что в состоянии бесчувствия она могла спрятать карту под кресло. Но под креслом её рука наткнулась на обыкновенную женскую сумочку. Зина никогда не носила с собой сумочки, потому что считала себя юной девушкой. А сумочки носили зрелые или старые женщины.
Зина положила сумочку на колени, раскрыла её и сильным жестом руки вынула из сумочки пистолет «Вальтер». Его привёз с войны дедушка Зины Макар Егорович, бравый старшина. Он хотел научить стрелять из «Вальтера» свою дочь, говоря ей: «Это дело в хозяйстве всегда пригодится». Но та наотрез отказалась. А внучка уже в детстве проявила огромный интерес к пистолету. И дедушка охотно научил её стрелять из «Вальтера». А перед смертью сказал Зине свои последние слова:
– Целься неторопливо. Зря патроны не жги. Стреляй наверняка. Ну, будь, – и умер.
Зина выбросила из рукоятки на ладонь обойму, осмотрела верхний патрон на предмет: не отсырел ли? Потом привычно и умело вернула обойму в рукоятку пистолета. Передёрнула затвор, вогнав патрон в ствол, поставила затвор на предохранитель и сунула пистолет за пояс белых брюк. После чего Зина аккуратно застегнула пуговицы белого жакета.
В то время, когда Зина пробегала по канцелярии, Апония Стальевна, зрелая женщина, хотя она всем говорила, что ей двадцать пять лет – нарочно поставила на свой стол сумочку, чтобы все видели её. Так как Апония Стальевна считала, что только юные девушки носили с собой на плече сумочки. Апония Стальевна, продолжая работать над сложным кроссвордом, зло покосилась на бежавшую мимо неё секретаршу и громко сказала, чтобы Зина услышала её:
– Давно не молодая, потому и сумочку не носит.
– Опаздываю в больницу…Тётушка с приступом…– скороговоркой ответила Зина.
Апония Стальевна повернулась к сидевшему за стеклянным барьером Евгению, парню двадцати шести лет, и, тыча желтоватым от никотина большим пальцем в сторону убегавшей секретарши, громко, чтобы услышали все сотрудники канцелярии, каркнула:
– Потому и опаздывает, что с приступом!
Она курила только красную «Приму» и была членом КПСС более тридцати лет.
Евгений отключил связь на «мобильнике» и слегка помассировал пальцами нижнюю челюсть, так как долго смеялся. Он никогда не опаздывал на работу. Энергично срывал с себя пиджак, бросал его на спинку кресла, засучивал рукава рубашки и, не тратя ни секунды, приступал к работе: звонил своим женщинам. Сейчас он озадаченно посмотрел в лицо Апонии Стальевны, задержал взгляд на её густых усах и высоко поднял брови, словно спрашивал женщину: о чём она говорила?
– Да вот, то и говорю. Ишь, побежала. Шеф, конечно, пообещал ей отстегнуть энную сумму от новой взятки – каркнула Апония Стальевна.
– Вы, наверное, завидуете успеху девушки, а, Апония Стальевна?
– Я!?– взревела нечеловеческим голосом женщина, отшвырнув от себя кроссворд и рванув к себе двумя руками сумочку.
Её душу очень больно уязвили слова Евгения, когда он назвал Зину – старую деву!– девушкой. Она так сильно сжала пальцами сумочку из кожзаменителя, что поддельная кожа затрещала. Да, оно и понятно, что сумочка была итальянской и рассчитана на слабые руки романтичных женщин, но не для мужественных пальцев Апонии Стальевны.
– Зинка вьётся вокруг шефа. А напрасно…Я его трусливую душонку знаю… помню…Шеф каждый месяц за «мойку» ворованных денег получает взятку. Он переправляет валюту в банки наших африканских клиентов, а потом переводит на легальные счета воров.
– Ну, кого этим удивишь сейчас…в 2024 году, – протянул Евгений, набирая на трубке номер. – Тем более, наш Мефодий Петрович, и вы, наверное, читали в газетах…по мнению СМИ будет избран наследником президента России.
– Вот потому я и думаю, что они оба украли последний транш МВФ.
– Об этом уже кричали газеты полгода назад. Что это вы вспомнили старое? – спросил Евгений, прижимая трубку к уху.
Слово «старое» больно резануло слух Апонии Стальевны. Она восприняла неприличное слово, как намёк на свои далеко не молодые годы. Она крепко держала в руках сумочку, а мысленно держала в руках автомат «Буря» и расстреливала ненавистных ей шефа, Зинку и Евгения. Они прыгали и прятались под столами от потока пулемётных очередей, а Апония Стальевна смеялась.
Она запрокинула голову и, широко открыв рот, расхохоталась, чувствуя облегчение в душе и продолжая с удовольствием наблюдать, как она «мочила» из автомата своих врагов.
Ожидая включения связи, Евгений рассеянно посмотрел в окно на широкий проспект, по обе стороны которого стояли плотно друг к другу брошенные машины, так как бензин стоил очень дорого. А зарплату люди не получали уже два года, потому что цена нефти понизилась до шести долларов за баррель. Но в министерстве нищета страны не ощущалась. Высокую зарплату сотрудники получали регулярно, благодаря стараниям Мефодия Петровича. Евгений получал десять тысяч долларов в месяц, что позволяло ему два раза в год ездить по странам и континентам. А вот за пределы Москвы он не решался ездить на машине, так как на всех дорогах, на обочинах стояли плотными шеренгами люди и, протягивая раскрытые ладони в сторону машин, вразнобой кричали:
– Подай!
И ненавидяще смотрели на водителей. Но напрасно Евгений боялся ездить на машине на свою дачу, потому что люди уже не выходили на дорогу, потому что президент устно, как обычно, приказал полиции: «Разгоните сброд! Стыдно перед заграницей!» Слово «подай» стало модным на ТВ, радио, в газетах. Тележурналист Смольный, он же депутат Думы, плясун и сказитель создал новую программу под названием «Подай!».
На сцене озорно скакали и плясали голые девушки и юноши, прикрывая свой срам ладонями, и пели слово «подай». На всех каналах ТВ бурлила весёлая, сытая, красивая жизнь. Люди не отрывали взглядов от экранов телевизоров днём и ночью (и даже в туалете), потому что работы не было, сидели дома. Разумеется, все каналы ТВ делали опрос телезрителей: хорошо ли им живётся в 2024 году? Ответ был один: «Хорошо!» Это отвечали те граждане, у которых работали телефоны и, конечно, была хорошо оплачиваемая работа…
