Спасенная девушка плакала все тише, потом вовсе замолчала.
– Оггина умирает, хирра? – спросил один из парней, стриженый так же, как она.
Шфлу не мог дать вразумительного ответа. Медицинские познания у него были весьма примитивные. К тому же он, возможно, и сам умирал. Священное безумие отступило, сменившись бессилием и апатией – плата за несколько минут всемогущества. Рана на спине болела при каждом движении. В ней торчал кусок разорванной взрывом стальной трубы. Шфлу строго-настрого запретил кетреййи вынимать его, а то они уже предлагали помощь. Железяка причиняет сильную боль, но если ее извлечь, он истечет кровью из разрезанных сосудов, которые она сейчас прижимает.
Больше всего Шфлу Арранцу хотелось, чтоб его не трогали. Но кетреййи без него не справятся. Отмахнуться от них – все равно что от детей.
Превозмогая себя, он встал и сделал два шага к распластанной на кресле Оггине. Девушку перевязали, вкололи обезболивающее – об этом он распорядился сразу. Но обезболивающее действовало плохо. Оггина перестала плакать не потому, что боль уменьшилась, а потому что не осталось сил. Она еще дышала – неглубоко и прерывисто, но слишком ужасны были повреждения, слишком сильно пахла смертью обильная кровь. Жизнь постепенно уходила из серых глаз. Оггина умирала, а он ничем не мог помочь. Разве что ускорить ее переход на иной план бытия.
– Она умирает, – признал он.
Ему было стыдно. Кетреййи надеялись на него, а он подвел. Не смог сделать так, чтобы все было хорошо. Не смог выполнить обязательство, взятое расой шитанн в отношении партнеров.
– Помогите ей, хирра, – прошептал парень. – Дайте Оггине уснуть с миром.
– Твоя невеста? – понимающе спросил Шфлу.
– Да. Нет… Я считал ее невестой, но она пока не знала. Я хотел посвататься через год или два. Когда мы закончим службу в космосе…
– Скажи ей сейчас.
Парень опустился на корточки перед лежащей девушкой, нежно провел подушечками пальцев по бледной щеке.
– Оггина, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты стала моей женой. В радости и горе, до конца наших жизней, – последнюю ритуальную фразу он произнес нараспев.
Девушка молчала. Может, и слышала, но говорить уже не могла, дышала и то едва. Парень несколько секунд пристально всматривался в ее лицо, поцеловал в губы и отошел.
Шфлу согнулся, едва не застонав от боли в спине, наклонился к белой, как бумага, шее. На миг его глаза встретились со взглядом обреченной Оггины, и он прочел в нем мольбу о конце страданий. Кровь умирающей была горькой, утратившей вкус жизни, но Шфлу пил, пока биение пульса не прекратилось совсем. На мертвом лице застыла последняя улыбка: слюна шитанн, попадая в кровь, дарит блаженство.
Эйзза тихо всхлипывала.
– Спасибо, хирра, – сдавленно произнес парень.
– Шфлу Арранц, – ему надоело безликое «хирра». Он вытер губы рукавом и, сняв сайртак, прикрыл обескровленную Оггину.
– Асст Селдхреди, – представился кетреййи в ответ.
– Анцелл Селдхреди, – назвался его товарищ, тоже стриженый под «ежик».
– Стейрр Фййк, – пробубнил самый старший, темнокожий парень с ворохом тонких золотистых косичек. Если Шфлу что-то помнил о клане Фййк, то этих косичек сорок восемь.
Эйзза вдруг вскрикнула, и было отчего: комок раскаленной плазмы пролетел в непосредственной близости от капсулы, чуть не задев. Шфлу вскочил – слишком резко, тело пронзила боль, и в глазах на миг потемнело. Он бы рухнул прямо на торчащий в спине обломок, если бы двое Селдхреди не поддержали его с обеих сторон.
Еще один комок – беззвучно, но от того не менее страшно – пролетел мимо.
– Они обстреливают нас!
Они ведь уничтожили «Райскую звезду», чего им еще надо? Стрелять по спасательным капсулам – это… просто непорядочно! Тем не менее именно это и происходило. Одна из капсул, видных на экране обзора, взорвалась от прямого попадания.
Шфлу, стиснув зубы и не обращая внимания на боль, забрался в кресло. Как они видят, куда целиться? Спасательные капсулы крошечные, несколько километров – и их не видать. Шфлу осенило: двигатель! Проклятые чужаки наводят по излучению двигателей. Он дотянулся до рычага тяги, переместил его вниз до упора.
Больше выстрелов в их сторону не было. Капсулу с неактивным двигателем потеряли. Но чудовищное истребление вокруг продолжалось. Ближний космос был насыщен плазмой, то и дело спасательные капсулы, не успев увернуться, вспыхивали маленькими рваными звездочками. Как выбраться из этого ада? И куда? Запас хода у капсулы небольшой, это же не настоящий корабль. К планете? Но там нет ни воздуха, ни воды, а, единожды подойдя к планете, покинуть ее поле тяготения уже непросто. К тому же имелось у Шфлу смутное пока еще подозрение, что два чужих корабля здесь не единственные, а главная их база – как раз там, у планеты или на ее поверхности. Кем бы ни были чужаки, брать пленных они явно не собираются.
– Радуга, – произнесла Эйзза удивленно и слегка восторженно.
На небе переливалась радуга. Концентрические многоцветные круги пульсировали вокруг черного центра. Откуда в космосе радуга? Шфлу никогда еще не видел столь феерического зрелища. Восхищение его нереальной красотой не мешало ему искать возможные причины необычного явления и… не находить.
В центре радужного сияния возник корабль. Это был космический корабль со странными очертаниями, в чем-то сходными с профилем тех кораблей, которые хладнокровно расстреливали спасавшихся, но в ином отличными. Прекрасный переливающийся ореол поплескался по бокам корабля и исчез.
Без сомнения, этот корабль и те два отличались. Корабли примерно одного назначения, но с разной базовой конструкцией. Любой планетный флот предпочитает оснащение одной базой: чем меньше разных стандартов, тем проще ремонт. А значит, появившийся корабль принадлежит другому миру.
Шфлу увидел в этом шанс. Вновь надавив кнопку поджига и выжав ускорение до упора, он заставил спасательную капсулу мчаться к кораблю что было сил, сжигая сопла. Нырнув за его громаду, прикрывшую капсулу от ужасных пушек чужаков, он дрожащей рукой включил передатчик. На таком расстоянии они не смогут не услышать международный сигнал бедствия в широком диапазоне!
Шанс оказался выигрышным. В динамике зашуршало, и искаженный голос спросил по-хантски:
– Кто такие?
Шфлу сглотнул.
– Спасательная капсула с «Райской звезды», экспедиционного корабля Шшерского Рая. Наш корабль уничтожен, мы едва вырвались, а нас…
– Не части, – оборвал голос. – Передавай нам управление, сами по лучу поведем, а то еще стыковочный люк нам попортишь.
Голос обращался на «ты», словно к приятелю или представителю младшей расы, но Шфлу не стал заострять на этом внимание. Может, в родном языке говорящего нет другого обращения. А если даже есть, не пререкаться же с тем, кто тебя спасает!
Корабль медленно приближался. Вот стали ясно различимы орудийные модули – как же их много! На борту, словно красный цветок, распустилась странная пиктограмма: три ромба, связанных одной точкой. В Раю красные пиктограммы призваны отражать названия кораблей; какое-то время Шфлу гадал, что же символизируют эти ромбы и как мог бы называться этот корабль. А вот и швы обшивки сделались видны. Капсула мягко пришвартовалась к люку характерной формы на теле корабля – самому Шфлу ни за что не удалось бы сделать это так точно и плавно. И тут же пропала тишина вакуума: снаружи послышались шаги, заскрипело, кто-то, судя по интонации, выругался на неизвестном языке. Шфлу выбрался из кресла, шагнул к люку и столкнулся нос к носу с чернокожим мужчиной, вскрывшим люк с той стороны.
У мужчины были короткие черные кудри, толстые губы, а меж ними – зубы ослепительной белизны. Что за раса такая, удивился было Шфлу, но тут взгляд его сполз ниже, и внутри все упало. Его верхняя одежда была отчасти похожа на сайртак с рукавами, но короче и плотнее, на плече – нашивка с голубой эмблемой, а в треугольном вырезе псевдосайртака висел на цепочке золотой крест. Сотня червей могильных! Шфлу занесло к землянам, притом к худшей их разновидности, метящей себя крестом.
– Чего застыл, кровосос? – сверкнул зубами землянин. – Заходи. Не ссы, не укусим, – и ухмыльнулся.
Новый дворец эмира возвышался над всеми постройками Абу-Даби. Тонированное стекло, художественная облицовка. Взлетающие линии силуэта с загадочными изгибами. Сверкающие золотом балконы на головокружительной высоте, выдвижные вертолетные площадки. Удивительная ночная подсветка, создающая впечатление, будто дворец парит в воздухе по воле невидимых джиннов. А на крыше, устеленной квадратами высокоэффективных солнечных батарей, обеспечивающих энергией весь дворец, сияют красные огни, чтобы пилот летательного аппарата вовремя заметил и обогнул величественное здание.
Внутри еще роскошнее. Громадные залы с колоннами и орнаментами, креслами из натуральной кожи и голографическими подиумами размером с театральную сцену. Кабинеты с идеальной звукоизоляцией, автономным кондиционированием и последними чудесами оргтехники. Полы, утопающие в ярких коврах. Драгоценные вазы, аквариумы с диковинными рыбами, композиции из живых цветов, инопланетные диковины…
Советники, секретари, референты, курьеры, прислуга…
Изящная невысокая женщина в дорогом бежевом брючном костюме со свободным струящимся силуэтом проворно выпрыгнула из вертолета, не став опираться на руку телохранителя. Подойдя к балюстраде, которая ограждала площадку, находящуюся на огромной высоте, полюбовалась на панораму города, чуть подернутую дымкой. Столица расстилалась как на ладони, радуя зрение. Современные отели, офисы, школы перемежались зелеными парками, древние дворцы и великолепные мечети соседствовали с комфортабельными жилыми домами. Глубокие темные глаза слегка сощурились, и проявилась слабая паутинка тонких морщинок в уголках глаз. Горячий верховой ветер сдул на затылок светло-оливковый головной платок, и женщина засмеялась.
Подошел начальник охраны, ненавязчиво остановился рядом в ожидании. Женщина вопросительно обернулась к нему.
– Все в порядке, Салима ханум.
Она улыбнулась и кивнула. Двое охранников первыми вошли в большой лифт с зеркальными стенами, она последовала за ними. На панели загорелся индикатор «23», двери лифта раздвинулись. Изящные туфли зашелестели по узорчатому ковру.
Она ни у кого не спрашивала дорогу. Новый дворец эмира строили под ее руководством. Кое о каких его секретах не знал даже сам эмир.
Золоченая ручка двери повернулась под ее узкой ладонью с бледным маникюром. Ковер в комнате сменил расцветку с зеленых тонов на желтые, на стенах золотился новый узор обоев. Из кресла за овальным столом, отодвинув ноутбук, поднялся мужчина в белом, всплеснул руками:
