Скажи, что думаешь ты обо мне?
Виола
Я думаю, душа в вас говорит
«Оливия – не то, что есть».
Оливия
Так знай:
Я то же думаю и о тебе.
Виола
Вы не ошиблись: я – не я, синьора.
Оливия
Желала бы тебя я видеть тем,
Чем я хочу.
Виола
Когда бы я тогда
Стал чем-нибудь получше – я того
Желал бы: а теперь я ваш дурак.
Оливия
О, сколько прекрасного в этих устах,
Когда на жемчужных в коралле зубах
Змеятся насмешка, и гнев, и презренье.
Любовь, ты недолго свое откровенье
Таишь, как сознанье кровавой вины.
Цезарьо, клянусь тебе розой весны,
Клянусь непорочной души чистотою
И всем, что священно, – любовью святою!
Тебя полюбила я, как ты ни горд!
Мой ум перед сердцем без силы простерт.
Зачем же себя оградил ты молчаньем,
Когда я сгораю безумным желаньем?
Цезарио, сладко в любви тосковать,
Но слаще ответ на любовь отыскать!
Виола
Клянусь моей юностью, в этой груди
Есть сердце и верность; но ими владеет
Не женщина. Кроме меня не посмеет
Никто воцариться на троне души.
Прощайте, графиня. Вперед я не стану
Описывать графа сердечную рану.
(Уходит.)
Оливия
Вернись! Мое сердце ты можешь склонить
Любовью, мне чуждою, графа любить!
Уходит.
Сцена вторая
Комната в доме Оливии.
Входят сэр Тоби, сэр Эндрю и Фабиан.
Сэр Эндрю. Нет, ей-богу, я не останусь ни минуты дольше.
Сэр Тоби. Почему, великолепная ярость? Скажи, почему?
Фабиан. Вы непременно должны сказать нам причину, сэр Эндрю.
Сэр Эндрю. Ну, я видел твою племянницу: она гораздо была ласков все со слугою графа, чем со мной когда-нибудь. Там, в саду я это видел.
Сэр Тоби. А видела она тогда тебя, старый ребенок? Ну говори!
Сэр Эндрю. Ясно, как я теперь вас…
Фабиан. Это сильное доказательство, что она вас любит.
Сэр Эндрю. Черт возьми! Хотите вы сделать из меня осла?
Фабиан. Я докажу вам это законным порядком; ум и разум присягнут в этом.
Сэр Тоби. А они были присяжными, когда еще Ной не плавал в ковчеге.
Фабиан. Она любезничала с этим молодцом на ваших глазах единственно для того, чтоб пробудить спящее мужество, наполнить огнем вашу грудь и пламенем – сердце. Вам бы тогда подойти и заставить молчать этого молодца самыми лучшими и свежими, как с иголочки, шутками. Этого от вас ожидали – и обманулись. Вы позволили времени смыть двойную позолоту этого случая, и в мнении графини поплыли на север, где и будете висеть, как ледяная сосулька на бороде голландца, пока не исправите дела каким-нибудь отличным порывом храбрости или тонкою политикой.
Сэр Эндрю. Коли надо этому быть, так надо, чтоб храбростью. Политику я ненавижу. По-моему, лучше уж быть пуританином, чем заниматься политикой.
Сэр Тоби. Пожалуй, построим твое счастье на основании храбрости. Так вызови ж графского посла на дуэль и изрань его в одиннадцати местах. Племянница моя узнает об этом, и будь уверен, что никакая сваха в мире не отрекомендует тебя женщине так хорошо, как слава храбрости.
Фабиан. Другого средства не остается, сэр Эндрю.
Сэр Эндрю. Согласен кто-нибудь из вас отнести к нему мой вызов?
Сэр Тоби. Иди и напиши его рукою Марса, дерзко и кратко. До остроумия дела нет, было бы красноречиво да замысловато. Разругай его во весь лист. Не помешает, если ты ему «тыкнешь» с полдюжины раз. Сади ложь на ложь, сколько их уместится на листе бумаги, будь он длиной в простыню на кровать в Уоре[23 - «…длиной в простыню на кровать в Уоре». – Огромная кровать в г. Уор (графство Херефордшир) в главной спальне в гостинице «Лось» была достопримечательностью в Англии. Ее ширина равнялась восьми футам, и на ней могли поместиться 24 человека.], в Англии. Ступай да смотри, чтобы в чернилах твоих нашлось довольно желчи, хоть ты и пишешь гусиным пером. Но это не важность. За дело.
