Да и мне ведь ненужно всего твоего,
Я готов, и теперь как тогда умирать.
Покосилась доска заколоченных рам,
Занавески давно из газетной трухи.
Сколько знала страна за историю драм,
Только нам опять кто-то вменяет грехи.
И за воздух, что льется парным молоком,
И кристальной зари чистоту ручейков.
И траву что ласкал я тогда босиком,
Неба синь, белизну кучевых облаков.
Только мы ведь теперь не чумазые те,
На коленях своих никогда не ползем.
И нашли мы себя в той сплошной темноте,
Пусть и резали нас, и сжигали в огне.
И живучие мы русским духом внутри,
И, похоже, играть нам всемирную роль.
У нас много такой искрометной любви,
Что очистит врагу зараженную кровь.
Сколько Вас уцелевших осталось
Сколько Вас уцелевших осталось,
Кто пронес на плечах своих ад?
Смерть не раз и не два улыбалась,
И взяла миллионы солдат.
И народ истребляла нещадно,
Не жалея детей, стариков.
Убивали невинных парадно,
Половодьями хлынула кровь.
И огнем выжигая живое,
Вас они не смогли покорить.
Небо вновь над страной голубое,
Вы потомкам позволили жить
Маскхалат
Ночь одела опять маскхалат,
И легла у расщелины с нами.
Сколько здесь полегло тех ребят?
Их всегда называли друзьями!
Воздух гор несет дым тишины,
По лицу как ладонью прохлада.
Тех ребят ни, какой здесь вины,
Только смерть ты чему теперь рада?
Одичалые камни летят,
Уносясь, перекроют дорогу.
Пулеметы им в такт говорят,
А мы ждем уже сутки подмогу.
Вот вчера загрустили слова,
И обидой тебя придавили.
И сгорает в тумане листва,
Золотистою правдой – мы были!
Мы держали с тобой высоту,
Кровь ушла в наконечники пули.
