– Да это правда! Я не вру!
– Ну, не хочешь – дело твое, – бомж обиженно отвернулся.
Максим лег на скамейку. Эх, рюкзак бы под голову! Ничего, и так сойдет.
В лицо ударил запах перегара.
– Слышь, парень! – бомж тронул Максима за плечо. – Ты не первый раз в кутузке, что ли? Спокойный, как полено. Натворил-то чего? Не молчи! Облегчи душу!
– Да говорю же, в архив залез. Надо узнать, где могила этого призрака. Вернее, его тела. Короче…
– Ну тебя. Сам выбирайся, как знаешь.
Щелкнул замок, и уже знакомый красноглазый капитан куда-то увел бомжа. Наверное, на допрос. Не в ресторан же!
Максим засмеялся сам себе, закрыл глаза и уснул прямо на жесткой скамье. Он, что было сил, бежал по длинному коридору за темным силуэтом ребенка. Малыш юркнул в боковую дверь, лязгнула сталь, и незнакомый голос выкрикнул:
– Гражданин Безымянный! На выход!
Максим открыл глаза. Над ним нависла массивная фигура полицейского. Из-за его широкой спины выглядывал капитан-крыса.
– Давай, собирайся! Быстрее! – торопил он.
Полицейские отвели Максима на второй этаж и втолкнули в кабинет. За полированным столом, улыбаясь уголками тонких губ, развалился в кресле полковник ФСБ Александр Фирсов.
– И как же ты, Максим, все «наседке» выложил? Ты же у нас телепат! – сказал он вместо приветствия, приказал капитану остаться и указал на стул.
Максим осторожно присел на краешек и вздернул плечи:
– Да я же всегда говорил, что у меня нет…
– Не мели вздор! – хлопнул по столу Фирсов. Улыбка исчезла с его лица.– Ну! Говори!
– Ваш… гм… осведомитель ни разу не солгал. Что мне от него скрывать? – Максим не сдержал улыбку. – К тому же чистосердечное признание облегчает вину…
– Но удлиняет срок. Дальше.
Максим рассказал все, умолчав лишь о том, что ходит в Зону. Незачем полковнику знать о его самовольных вылазках. И, кажется, Фирсов поверил. Его лицо застыло бесстрастной маской, толстые пальцы едва касались полировки стола, но глаза светились нетерпением и неподдельным интересом.
Едва Максим закончил, полковник достал из ящика стола бланк и ручку:
– Вот что. Дуй в архив. Ищи все, что нужно. Допуск я тебе выдам.
– Сначала пусть мне выдадут ремень и шнурки.
– Разумеется, – Фирсов заполнил бланк и протянул его Максиму. – Передай это в архив, пусть сделают запрос в транспортную полицию. Сначала найдем девочку.
– Почему?
– Не тупи! Сам же сказал: ее сбило поездом! Таких случаев полтысячи в год на всю страну! А с малолетками и того меньше.
Красноглазый капитан проводил Максима в архив.
– Если я понадоблюсь, товарищ Безымянный, я в вашем распоряжении.
– Вот это да! У меня есть собственный капитан полиции! Можете немного подождать?
– Конечно.
Максим протянул бланк запроса девушке в очках. Она что-то набрала на компьютере и тут же ответила:
– Готово. Всего в базе данных транспортной полиции города есть три погибших на железной дороге Марии.
Принтер зажужжал и выплюнул три листа бумаги.
– Так быстро! – изумился Максим. – Я бы даже не успел выпить кофе.
– Мы все-таки в двадцать первом веке, – девушка укоризненно покачала головой и протянула распечатки.
Первый лист Максим отложил сразу. Со второго, улыбаясь во весь рот, смотрела девочка с короткими, торчащими в стороны, косичками. Мария Никифорова. Девочка-призрак, мертвая одноклассница несчастного мальчика.
– Она! Она! – едва не заплясал Максим, глянул на полицейского и умолк, не в силах произнести ни слова.
Капитан уставился на фотографию. Красные глаза, казалось, ярко вспыхнули на побледневшем лице. По комнате пронеслась волна тревоги. Так беспокоятся только о собственных детях!
Через секунду полицейский овладел собой и глухо произнес:
– Эта девочка есть на школьных фотографиях отца. Эксперты-федералы выяснили, что самоубийства совершают внуки тех бабушек и дедушек, которые когда-то учились в одном классе. Но до причин докопаться так и не смогли. С тех пор я почти не сплю. У меня же двое детей. Сын и дочь.
– Почему ты мне сразу не сказал?
– Я не верю в призраков… не верил, пока не увидел досье. Да я и полковнику доложил только потому, что псих в архиве – случай из ряда вон выходящий. Он как твою фамилию услышал, здорово взъелся. Этого, говорит, быстро ко мне. Дыма без огня…
– Погоди-ка, – прервал Максим собеседника. – Как зовут отца?
– Моего?
– А чьего еще? Своего я и так знаю.
– Олег. Олег Шнырев. Я же Михаил Олегович.
Максима словно ударило током. Он схватился за голову, застонал и спросил:
– Самый отчаянный хулиган в классе?
– Да. Кажется, я понимаю, почему спасовали федералы. Они же материалисты до мозга костей!
Максим распахнул дверь:
