Перегудов встал и, слегка покачиваясь, направился к двери.
– Максим Петрович! Может не стоит ходить? – спросил Сергей.
– Не дрейфь, Каратаев! Пошли!
– Мужики, вы всё же, остались бы, – предложил Степаныч.
– Не переживай, Степаныч! – сказал Перегудов. – Мы быстро. Мы проветримся немного – и назад. Проведём рекогносцировку местности, так сказать. Каратаев, за мной!
– Ты, Серёга, следи за своим командиром, а то он уже хорош. Давно видать не пил человек. Отвык, – сказал егерь, укоризненно качая головой.
– Хорошо, Степаныч, послежу. Так, говоришь, на озере лунки есть? – спросил Каратаев.
– Прихватите с собой пешню, Лунки, наверняка, за ночь льдом затянуло. И помните – не расслабляйтесь! Помощи ждать неоткуда. Здесь не город, никого, кроме меня в округе нет, – напомнил егерь. – А я печь и баньку натоплю. Баня у меня к сараю пристроена. Кстати, неделю назад медведь к бане подходил, когда я парился. Ружьё я в доме оставил. Лесной Хозяин долго дышал рядом. Так я до утра ждал, когда он уйдёт. Как только свет забрезжил в маленьком прорезанном в стене окошке, так медведь в лес ушёл, а я пулей к избе рванул! Голодный медведь – опасный зверь. Хорошо, что в бане окошко узкое, он пролезть не может.
– А где твоя собака, Степаныч? – спросил Сергей.
– Сдохла она у меня с полгода назад, – вздохнул егерь. – Всё вот щенка собираюсь завести. Только где хорошего щенка найдёшь? Разве это собаки нынче в ближних деревнях? Мелкие, глупые и брехливые. Ни сук, ни кобелей достойных нет. Так, дворняги обыкновенные. Какие из них охотничьи или сторожевые собаки? А в городе слишком дорого хорошие щенки стоят.
– В следующий раз я тебе, Степаныч, щенка овчарки привезу, – пообещал Каратаев.
– Мне бы волкодава, – попросил Степаныч. – Уж больно страшный медведь рядом бродит.
– Ты, Степаныч, хватит нас запугивать. Если медведь этот такой страшный, что же ты тогда нас заранее не предупредил, а то ведь мы полкилометра шли к тебе от машины, – сказал Сергей.
– Это я промашку дал. Забыл, что вы, горожане, можете сюда без ружья приехать. Пойдёмте-ка, я вам ружья выдам.
Егерь вышел в сени и снял со стены два ружья, которые вручил гостям.
Хозяин грустно посмотрел на покачивающегося Перегудова, который с трудом надевал куртку, а потом перевёл взгляд на юношу. Вид глупо улыбавшегося Сергея ещё больше расстроил егеря.
– Возвращайтесь быстрее! И за мыс не заходите, там ручей впадает в озеро, и лёд в том месте может тонким быть, – предупредил Степаныч.
– Не волнуйся, Анатолий Степаныч! – сказал Перегудов.
Он повесил на плечо ружьё, прихватил рыболовную снасть, сделал шумный горячий выдох и распахнул дверь.
В сени ворвался морозный воздух – дурманящий, пахнущий ранней весной, набухшими почками и подтаявшим на солнце снегом.
– Как хорошо! – воскликнул Максим Петрович, спустившись с крыльца.
Следом за Перегудовым, на улицу вышел Каратаев, взявший с собой пешню.
– Ого-го! Сейчас мы медведя завалим! Ура! – закричал Сергей, потрясая ружьём.
– Осторожнее с ружьишком играй, богатырь! Не дури! – крикнул егерь. – Лес смирение и тишину любит.
Протрезвевший на морозе Перегудов и успокоившийся Каратаев обошли избу и направились по еле заметной тропке, утопавшей в глубоком снегу, в сторону леса. Перегудов, тяжело дыша, шёл первым. Морозный воздух освежил его, а по телу разлилась приятная истома, вызванная, как посчитал Максим Петрович, умеренным употреблением спиртного. Они вступили в лес.
– Далеко до озера? – спросил Перегудов.
– Не очень. Хотя по такой узкой и неровной тропке топать мало удовольствия. У меня уже ноги болят, – вздохнул Сергей.
– Зато, какая нас ждёт рыбалка! Я ведь так давно на природе не был! – признался Перегудов. – Москва ведь меня совсем растворила в себе, так же как соль, которой посыпают улицы, растворяет корни живой травы на газонах.
– Максим Петрович, не говорите громко, – попросил Сергей.
– Ты что? Боишься, медведь услышит? – усмехнулся Перегудов.
– Не боюсь, но не люблю с крупными хищниками связываться. Мне часто снятся сны, в которых я сражаюсь с невиданными чудищами.
– Ну и как успехи? Много чудищ завалил?
– Ага, – немного смущённо произнёс Сергей. – И животные небывалые такие… Кстати, майор, вы в моих снах тоже появляетесь.
– Давно это с тобой?
– Да как со службы вернулся, так и снятся такие сны.
– Тебе после службы должны сниться твой сержант и начальник части! По крайней мере, они на роль чудищ, как нельзя лучше, подходят. Вот мне полковник Головастый до сих пор снится, – неожиданно признался Перегудов. – Командую я им во сне, словно рядовым: «Встать – лечь, встать – лечь»! И ведь над солдатами я никогда не позволял себе глумиться, а вот над этим типом хоть во сне хочется поиздеваться.
– Ну, это обычный сон.
– Я тоже признаюсь тебе, что и мне снятся порой странные сны про невиданный мир. Между прочим, тебя я тоже часто вижу в тех снах.
– Может, это из-за того, что в части, в которой мы служили, мощные локаторы работали?
– Может, из-за этого… Слушай, ты ступай вперёд, а то всё время напираешь сзади. Все ноги мне оттоптал. Ты молодой, шагаешь быстро! – сказал Перегудов и пропустил юношу вперёд.
Вскоре они вышли к окружённому лесом заснеженному озеру.
– А вот и оно – Окунёвое озеро! – объявил Каратаев.
– Наконец-то добрались! Сейчас рыбы наловим, – сказал Максим Петрович.
И тут за спиной он почувствовал чьё-то присутствие. Перегудов медленно оглянулся и увидел огромного медведя, который приближался к ним. Перегудов швырнул в снег рыболовные снасти, сорвал с плеча ружьё и выстрелил в зверя. Медведь взревел, бросился вперёд и, зацепившись лапой за куртку Перегудова, притянул его к себе.
В этот миг сверху на медведя спрыгнула крупная пятнистая рысь и вцепилась зубами медведю в загривок. Шатун отпустил Перегудова и попытался сбросить с себя неожиданную спасительницу майора.
В это время Каратаев, кинув в сторону пешню, несколько раз попытался выстрелить в медведя, однако ружьё давало осечки. С досады юноша швырнул его в снег.
Воспользовались передышкой, Сергей и Перегудов выбежали на заснеженную равнину озера. Тем временем рысь прекратила вести неравный бой с медведем и, бросившись к ближайшей ели, взлетела по стволу и скрылась среди густых ветвей.
Медведь подошёл к ели, на которую забралась рысь, но забираться на дерево не стал. Шатун развернулся и направился к людям, которые быстро уходили от него по заснеженному льду озера.
– Ты зачем ружьё и пешню бросил? – строго спросил почти бежавший по глубокому снегу полностью протрезвевший Перегудов.
– Так ведь ружьё осечку за осечкой давало, – оправдывался Сергей. – К тому же вы сами, Максим Петрович, рыболовные снасти в снег выкинули, а это тоже не дело.
