– Напрасно она так, – произнес лекарь. – Хозяин этого достославного места предупредил, что местные сорта вин и пива крепче привычных нам. Даже принес кувшин с водой, чтобы госпожа могла разбавлять свой напиток, но она даже не притронулась к воде. Я пытался ее увещевать, но тщетно.
– Думаешь, она не заметила, что эти два обалдуя только и делают, что подливают ей снова и снова? – спросил Арэн.
– Не знаю. Но на всякий случай не следует упускать ее из виду. Ни к чему нам неприятности.
– Послушай, а за каким отродьем Хаоса ты остался в лесу с пигалицей? – вполголоса спросил Раш, меняя тему разговора.
– Она нуждалась в помощи, – сдержанно ответил Арэн.
Хани определенно много чего не сказала, и Арэн чувствовал себя облапошенным. Врожденное чутье подсказывало, что девчонка не так проста, как кажется на первый взгляд. Но если так рассудить, разве он сам стал бы посвящать посторонних в дела, их не касающиеся? И все же странное растение-ловушка, невидимые преследователи и ее вопросы насчет цели его приезда – все это неспроста.
А ее северное шаманство? Колдовство? Изначальный, магия сгинула вместе с шаймерами. Если бы он не видел собственными глазами то, что видел – первый бы высмеял того, кто рассказал бы такую небылицу. И почему девчонка сказала, что ей голову снесут? Харста зад, может, не стоило ее одну отпускать?
Раш пододвинул к нему полную кружку темного пива. Дасириец одним махом опрокинул ее в себя, поморщился: кислое и, мать его за ногу, крепкое. Как Миара до сих пор под столом не валяется, кажись, не первую уже в себя вливает – и хоть бы что.
– Девчонка не простая, – словно прочитав его мысли, сказал Раш.
– Ты видел то же, что и я?
– А что ты видел?
– Хватит со мной говорить загадками, нишан[8 - Нишан (дасирийское) – названый брат/брат на крови. Также употребляется в отношении человека, который стал значительным, благодаря своим высокородным покровителям.]. Знаешь же, что не люблю этого.
Раш склонил голову набок и как бы между прочим указал взглядом на северян, которые обхаживали разомлевшую Миару. Один из них лишь делал вид, что увлечен прелестями таремки, но то и дело косился на ее спутников.
Арэн никогда не торопился с выводами, старался держать голову и не горячиться. Тем более сейчас, когда он все больше понимал, что нравы и обычаи северного народа ему, мягко говоря, не по душе.
– Парень ее точно дуболом. Прост, как портки крестьянина, – негромко сказал Раш. – Он тут кое-чего наболтал. Был бы моим стражем, я бы за такое ему башку оторвал, а рану солью присыпал.
– Страж?
– Ее кетельгард. У каждого высокородного северянина должен быть кетельгард. Тот, кто примет на себя удар. Кто-то крепкий и неразговорчивый. Рхельцы своим стражам языки отрезают, и скажу тебе – правильно делают.
– Стало быть, она знатного рождения?
– Дочка какого-нибудь норена. А теперь, брат, скажи-ка мне, отпустил бы ты свою родную кровь в самом соку к харсту в жопу, да еще и в сомнительной компании молодого увальня?
Арэн хмыкнул – Раш никогда не стеснялся в выражениях. Матушка Арэна, почтенная леди Лусия Шаам, любила говаривать, что тот, кто не умеет держать язык на привязи, расплачивается горбом. Судя по исполосованной плеткой спине своего нишана, до их встречи два года назад Раш получал за свой длинный язык и в хвост, и в гриву.
– Они добрые люди, – после долгого молчания вмешался Банрут. – В них нет зла.
– Еще скажи, что тебе Изначальный знак подал, – кисло ухмыльнулся Раш.
– Он говорит с теми, кто хочет его слышать, мой дорогой Ршагар. Через молитву. Если бы ты хоть иногда говорил с ним или с его детьми, может, и с твоих глаз спала бы пелена.
Раш скривился, как от оскомины. «Ршагар» – он уже и отвык, что его так называют.
Хоть Банрут уже успел несколько раз подлатать его раны, используя не только мази и настойки, но и свои заморские познания во врачевании, Раш продолжал фыркать всякий раз, когда иджалец заводил разговоры о божественном вмешательстве. Он презирал все, что так или иначе касалось богов Эзершата: Истинных или Проклятых – без разницы.
Личность названого брата оставалась для Арэна загадкой. Раш никогда не говорил, кто он. На вопрос «откуда?» отделывался шуточками, мол, его родила морская пена. Он отличался идеально ровными, будто точенными из мрамора, чертами лица: в меру густые брови, в меру тяжелая челюсть и упрямые скулы. Яркие, выразительные глаза карманника, черные, как проклятие, манили женщин как магнит. Раш не стриг волос, предпочитая затягивать их тугой петлей на затылке, носил серебряное кольцо в нижней губе и несколько более крупных в обоих ушах. На его теле было бесчисленное количество рисунков, один страшнее другого, но и о них Раш предпочитал отшучиваться чем-то вроде: «Это чтоб коросту спрятать». Арэн не понимал, что именно в нем так притягивает женщин, и иногда потихоньку завидовал бесшабашному нишану.
Тем временем Миара, в который раз присосавшись к кружке, потребовала принести ее любимую лютню. Она сопровождала каждое свое слово неопределенными взмахами рук и, в конце концов, пошатнулась, падая в объятия одного из молодчиков. Те дружно загоготали.
– Ради богов, отнесите кто-нибудь ее в комнату, пусть проспится! – разозлился Арэн.
Раш демонстративно подвинулся ближе к краю и сразу заявил, что мегеру он и пальцем не тронет. Банрут вздохнул, коснулся священного символа Изначального (отлитого из золота, размером с монету, висящего на косице, свитой из выбеленных кожаных шнурков), затем поднялся и попросту взвалил Миару себе на плечо. Молодчики послали в спину удаляющегося иджальца рассерженные взгляды, после чего махом осушили кружки и убрались из-за стола.
Место недолго оставалось пустым. Вскоре к ним присоединились Рок и Хани. Оба были странно молчаливыми. От лица девчонки и вовсе отлил весь румянец. Оба вошли и сели молча, да так молча и сидели, сосредоточенно изучая оставшиеся на столе тарелки. Наконец северянка подняла взгляд на Раша. С минуту они изучали друг друга, до странности похожие на двух змей, которые решают, стоит ли устраивать бой не на жизнь, а на смерть. С чего бы вдруг? Обстановку разрядил нишан: налил в пустую кружку немного вина и протянул северянке. Та не торопилась брать.
– Зачем это? – Хани показала на кольцо в его губе.
– Чтобы было о чем поговорить с любопытной северянкой, – в свойственной ему завлекающей манере ответил Раш. Он перегнулся через стол – так, чтобы их лица оказались рядом. – Хочешь, расскажу, как это делают?
Арэн уже собирался приструнить его, но девчонка справилась без посторонней помощи.
– Не хочу, – спокойно ответила она. – Мы так быкам носы прокалываем, чтоб на цепи водить. Думала, может, тебя кто-то в поводу водит.
Раш широко улыбнулся, отодвинулся и подпер голову кулаком, хотя обычно шуток таких не сносил и при случае заталкивал их обратно в глотку шутнику.
– Что стряслось? – прямо спросил Арэн. – Ты же не затем пришла, чтобы про моего нишана спросить?
– Ничего, что касалось бы чужеземцев, – ответила Хани – легко, с вежливой полуулыбкой. – Староста обещал поговорить с кем-то из охотников, проводник будет, если сойдетесь в цене.
– А вы? Ты говорила, ваш путь лежит в столицу.
Рок хотел было что-то сказать, но, напоровшись на взгляд Хани, умолк, отвернулся и позвал одну из помощниц хозяина.
– Так и есть. Но появилась нужда, которая задержит нас с Роком в Яркии…
– Хорошо, ты права, – сдался Арэн, хоть чувство тревоги только усилилось. – Мы не знаем местных обычаев и не будем вмешиваться без надобности. Или пока не попросишь ты или местный глава.
Он чувствовал немое неодобрение Раша, но ничего не мог поделать. Что-то в странных фиалковых глазах девушки говорило: она ничего не выдаст чужестранцам, хоть бы те и пристали с кинжалом у горла. Оставалось верить, что северяне не бросят их на погибель.
– Тут я с вами попрощаюсь, – Хани встала.
– Совсем? – Раш ощупал взглядом лицо девушки. Только Арэн, который знал его достаточно хорошо, мог услышать нотки насмешки в голосе нишана. Хани же не придала им значения или сделала вид, что ничего не поняла.
– Я заночую у Мудрой, Рок останется в «Медвежьей лапе».
– Мы не обсудили плату. – Арэн потянулся за кошелем.
– Обсудили, когда спасались от ловушки шарашей, – многозначительно ответила она, быстро пожелала им доброго пути и вышла, взмахом руки остановив Рока, который было засобирался следом.
Северянин, обескураженный тем, что его отвергли, поскреб затылок и еще какое-то время смотрел на дверь, закрывшуюся за Хани. Будто ждал, что она передумает и вернется.
– Бросила подружка? – Раш по-свойски толкнул его плечом и подвинул кружку с пивом. – Бывает.
Тот мотнул головой, неодобрительно скосил взгляд на чужестранца. После осушил кружку едва ли не в два глотка и долил еще, пока пена не полезла наружу, хлопьями сползая по стенкам. И снова выпил до дна. Громко отрыгнул, рыская взглядом по столу в поисках, чем наполнить живот.
