Территория спецназа
– Уважаемый Ахмуд, – и красноречиво ткнул широким ножом в оскалившуюся голову жареного барана, а затем под хвост.
Другие бандиты тут же поддержали предложение. Вскоре на тарелке у Ахмуда подрагивали глаза и аппетитно поблескивали запеченной корочкой бараньи гениталии. Его соратники по джихаду и вовсе обходились без посуды: ели руками и с ножей. Автоматы и другое оружие покоились на самодельной деревянной стойке в глубине пещеры, подальше от костра. Гигант с раскосыми глазами и нетипичным для здешних мест плоским лицом потянулся к охапке зелени. Забросил в рот пригоршню базилика и, чавкая, пожелал:
– Пусть сила животного перейдет к тебе, Ахмуд.
Горбоносый глупо хихикнул, блеснув железным зубом. Он уже насытился мясом, хлебом с подливками, а потому его и потянуло на сладкое. Волосатая рука зависла над сушеными фруктами. Талиб никак не мог решить, что лучше всего сочетается с крепкой анашой. Наконец остановил свой выбор на янтарно-матовой кураге. Он старательно выбирал самые лучшие дольки, определяя их на ощупь. Жесткие не брал, а только мягкие и упругие.
Горбоносый лениво перевел взгляд, когда что-то больно ткнулось ему в запястье. Думал, что кто-то решил полакомиться сладким и наколоть сушеный абрикос острым ножом. Немой крик застыл у него в горле. Глаза округлились.
Рядом с его рукой, между тарелок покачивалась голова пестрой гюрзы. А сквозь кучерявые волосы на запястье явственно проступали две кровавые точки свежего укуса. Смех и гомон тут же стихли. Горбоносый взревел раненым архаром и принялся высасывать яд из ранки, отплевывался, как верблюд.
Ахмуд резко махнул ножом, пытаясь снести змеюке голову, но из-за боязни быть укушенным не рассчитал – не достал острием. Гюрза скрылась между тарелок, явно направляясь к новому обидчику. Ахмуд откатился от ковра, вскочил на ноги, и вовремя… Змея уже струилась по нагретой им циновке. Еще две змеи поменьше высунули головы по углам ковра. Мало того, что эти твари были смертельно опасны, вдобавок ислам относит змей к «нечистым» животным. Правоверному мусульманину прикоснуться к ним – такой же грех, как есть свинину.
Узкоглазый гигант пронзительно завизжал, когда обнаружил, что его ногу уже обвила метровая гадина. Все произошло в считаные секунды. Застигнутые врасплох моджахеды бросились прочь от ковра с яствами и повлипали в стены пещеры. Змеи с шипением ползали по циновкам. Не растерялся лишь горбоносый – он единственный из всех бросился к стойке с автоматами, сообразив, что не могли эти гнусные твари появиться в пещере сами по себе. Но его тут же остановил метко брошенный из темноты прохода штык-нож. Лезвие вошло в кадык. Талиб, вскинув руки, упал навзничь, так и не дотянувшись до оружия.
Следом из темноты прохода слаженно ударили автоматные очереди. Эффект внезапности нападения сработал. Половина моджахедов погибла, даже не сообразив толком, чьей жертвой они стали. Ахмуд догадался броситься ничком, а потому и уцелел. Он из-под локтя глянул в черный провал, где сверкали вспышки выстрелов. Попытался ползти, но тут же пришлось отказаться от этой затеи. Пули крошили мягкую породу стен, осколки разлетались шрапнелью, царапали кожу. И тогда до него дошло…
Ахмуд ударил ногой по огромному казану с водой, вывернув его на ярко пылающий костер. Зашипели головешки. Столб пара ударил в свод. В небольшой пещере мгновенно стало душно, как в бане. Сделалось темно, лишь кое-где краснели уцелевшие угольки. Теперь майор Лавров и его бойцы не могли пойти в наступление. Стрелять во мраке – рискуешь попасть в своих.
Из глубины пещеры длинной очередью огрызнулся автомат. Ахмуд стрелял, ориентируясь на вспышки. Комбат еле успел присесть и прижаться к стене. Пули пролетели у него над головой и, фыркнув, унеслись в глубину прохода.
Авдеев щелкнул зажигалкой – и поджег тряпку, торчащую из горлышка бутылки с бензином. Стекло разбилось о противоположную входу стену пещеры. Горючая смесь ярко осветила происходящее. С десяток убитых лежало на земле. Остальные талибы укрылись в узком коридоре и вели огонь по десантникам.
– Прикрой, – бросил Андрей Лавров Авдееву и, пригнувшись, ринулся вперед.
Следовало закрепить успех. Пока еще работал фактор внезапности. Неизвестно, сколько бандитов находилось в пещерном городе. Получи Ахмуд подкрепление, пришлось бы отступать. А Батяня не исключал, что с минуты на минуту десантникам ударят в спину. Последние четыре метра он преодолел в прыжке. Откатился под стену, здесь была так называемая «мертвая зона», не доступная пулям талибов.
Лавров отогнул усики предохранителя, выдернул кольцо. Влажные от волнения пальцы сжимали предохранительную скобу. То, что являлось преимуществом комбата при обороне, было недостатком при наступлении. Со своей позиции он не мог забросить гранату в проход, откуда отстреливались талибы. Не часто ему приходилось проделывать трюк, пригодный для ведения боя в закрытом пространстве. Граната ударилась в скальный выступ и, отскочив от него, рикошетом залетела в проход. От взрыва посыпались камни со свода. Столб пламени и дыма вырвался в пещеру.
Не дожидаясь, пока рассеется дым, лейтенант Авдеев с бойцами бросился в проход. В глубине коридора, высеченного в скалах, уже затихал топот талибов. Десантник выпустил очередь вслед бегущим. Темноту прочертил пылающий фитиль бутылки с бензином. Звякнуло стекло, вспышка пламени осветила тоннель. Дым струился широким потоком под потолком, указывая направление к выходу из пещеры.
Маневр противника напоминал скорее заманивание в ловушку, чем неорганизованное отступление. Десантники осторожно продвигались вперед, готовые в любой момент открыть огонь. Батяня прислушался. Со стороны входа донеслись неясные шорохи. Передвигались как минимум двое человек, а то и больше. Комбат, стараясь не шуметь, скользнул вдоль стены и затаился у поворота. Палец лег на спусковую скобу автомата. Шорох приближался. Дымился обгоревший край ковра, наполняя помещение отвратительным запахом паленой шерсти.
Из чернильной темноты показался подрагивающий ствол автомата. Прозвучала пара слов, произнесенных шепотом. Лавров резким движением перехватил ствол, рванул его на себя и тут же что было силы двинул автоматом назад. Раздался хруст ломаемых прикладом ребер, хриплый булькающий выдох, какая-то возня. Майор посветил фонарем, держа его на отлете. Луч света упал на лежащего ничком стонущего бандита. Из-под него пытался выбраться, чтобы дотянуться до выроненного автомата, совсем еще молодой, почти мальчишка талиб. Лавров ударил по оружию ногой, отбросив его в темноту. Взрослый бандит стонал, пытаясь приподняться. Комбат, схватив его за одежду, стащил в сторону. Мальчишка испуганно смотрел на ствол наведенного на него автомата.
– Где русские? – глухо спросил Андрей Лавров по-английски.
Подросток, ничего не поняв, замотал головой.
– Шурави. – Это слово наверняка было известно малолетнему моджахеду.
Мальчишка поднял руку, будто собирался показать направление, и разжал кулак. Лавров успел зафиксировать взглядом отлетающую скобу. Рифленая граната звонко ударилась о каменный пол и, подпрыгнув, исчезла в темноте. Майор попытался схватить мальчишку за плечо, чтобы рывком забросить его в пещеру, но тот увернулся. Единственное, что мог сделать в этой ситуации комбат, – это броситься на пол.
От взрыва содрогнулись стены. Со свистом разлетелись осколки. Андрея спасло то, что он лежал за бандитом с проломленной грудью. Когда Батяня поднял голову, то увидел распростертого на полу подростка. Из-под сбившейся на затылок войлочной шапки вытекала кровь. Комбат приложил палец к сонной артерии – толчки не ощущались.
– Черт, мертв.
Из коридора, куда ушел Авдеев с бойцами, вновь послышались выстрелы. Батяня побежал к выходу. Свежий воздух ударил в лицо. Лавров запрокинул голову и глянул вверх. На площадке второго яруса ясно читался силуэт в длинном халате. Бандит затаился у выхода. Ствол его автомата смотрел в глубь пещеры. Андрей выстрелил, и бандит рухнул с высоты на острые камни. По приставной лестнице Батяня быстро взобрался на площадку. Из прохода тянуло дымом, где-то в глубине шла перестрелка.
Короткими перебежками – от поворота до поворота – комбат добрался до перпендикулярного тоннеля. У бандитов было преимущество – они отлично ориентировались в этом лабиринте. В скальном тоннеле послышался топот бегущего. Лавров на всякий случай вскинул автомат. Попробуй разберись, где свой, где чужой. Бегущий споткнулся, внятно прозвучало матерное слово.
– Авдеев? – радостно вымолвил Батяня.
– Комбат! – Лейтенант уже стоял рядом с командиром.
– Где противник и где бойцы?
– Там, – неопределенно махнул рукой десантник, – мы сумели разделить их на две группы. Наседают, сволочи. Особенно те, которые оказались в тупике, вырваться пытаются.
– Откуда ты знаешь, что там тупик?
– Дым туда не тянет, – уверенно объявил лейтенант. – Пока еще не удалось узнать, где заложники. Ни одного живьем не взяли.
– Пошли.
Тоннель расширялся, за поворотом уже горели вставленные в трещины факелы. Черный смолистый дым густо коптил своды.
Звуки выстрелов стали ближе. Они эхом разлетались по подземелью, и понять, с какой стороны стреляют, было сложно. В дальнем конце полыхнула светошумовая граната. В ее вспышке Лавров четко различил силуэт талиба.
– Осторожно, не хватало еще попасть под свои же пули, – пригнулся Батяня.
Коптящие факелы остались сзади. Авдеев с Лавровым продвигались вдоль стены, буквально вжимаясь в нее. Темнота была кромешная. Включать фонарь десантники не рисковали.
Внезапно комбат получил сильный удар в плечо, хотя наверняка метили в голову. Выключенный фонарь выскользнул из пальцев. Андрей ударил наугад. Кулак, как показалось ему, скользнул по небритой щеке, и тут же на Лаврова навалились сзади. Он упал, не успев вытащить из-под себя автомат. Чьи-то сильные пальцы сошлись у него на шее, а грузное тело придавило к земле. Судя по звукам борьбы, на Авдеева тоже напали. Слышалось хриплое дыхание, сыпались частые удары.
Батяне удалось вывернуться, пальцы душившего соскользнули с кадыка. Майор хрипло вобрал воздух в легкие, зацепил противника ногой за шею и сбросил с себя. Тут же нанес удар ногой, перехватил автомат и выпустил короткую очередь. Предсмертный хрип засвидетельствовал, что патроны не были потрачены даром. Вспышки выхватили из темноты Авдеева, он сидел верхом на противнике, лезвие стропореза блеснуло в руке лейтенанта и полоснуло моджахеда по горлу.
– Кажется, все. Чертова темнота. Как ты, майор? – Авдеев тронул комбата за плечо и тут же напрягся.
Кто-то явно спешил сюда, привлеченный звуками выстрелов. Причем спешили с двух сторон подземной галереи. Свои или чужие, этого было не понять.
– Ну, и что будем делать? – прошептал Авдеев.
Батяня всматривался в освещенный далеким отблеском факела конец коридора.
– Там, кажется, было углубление в стене, что-то вроде ниши.
– Укроемся, а после уже разберемся: свои или чужие.
Десантники бежали навстречу далекому свету факела…
Ахмуд, оставив своих людей отстреливаться, спешил по темному переходу с тяжелым ПЗРК на плече. Он не мог себе простить, что позволил разбить и без того немногочисленную группу своих бойцов надвое. К тому же одна из них оставалась в тупике. И теперь, заслышав далекие выстрелы, Ахмуд заподозрил, что к российским десантникам прибыло подкрепление.
– Всех… уничтожить… – беззвучно шептал заместитель главаря банды.
В темноте он споткнулся о безжизненное тело, присел, провел рукой по груди. Стеганый халат, грубая материя, борода – значит, свой. Под пальцами теплела свежая кровь. Гнев закипал в душе. Ахмуд резко встал и еще быстрее зашагал по коридору. Его шаги гулким эхом разлетались под сводами. В воздухе чувствовалась пороховая гарь, запах сожженного бензина. Противник был близко. Ахмуд чувствовал это «спинным мозгом». Остановился, прислушался. Точно! Впереди в кромешной темноте ощущалось движение. В конце коридора, за поворотом, полыхнули отблески огня, прорисовались со спины силуэты двух десантников в камуфляже. Ахмуд поднял планку прицела, прищурился.
Ракета, выпущенная из переносного комплекса, озарила неестественно ярким светом каменные стены и свод коридора. Огненный шлейф буквально сжирал за собой воздух. Батяня успел опрокинуть на пол Авдеева, упал сам и закрыл голову руками. Страшный свист и грохот перекрыли все остальные звуки. Ракета прошла над головами десантников и врезалась в стену метрах в пятидесяти за ними. Огненная волна накатилась на моджахедов, спешивших пробиться со второго яруса, чтобы помочь своим. Бандиты огненными факелами метались по коридору, сталкивались, падали, застывали. Батяня приподнял голову. Авдеев шевельнулся, откашлялся.
– Что это было?
– Хрен его знает. Кажется, ракета.
– Ничего себе…
Ослепленные яркой вспышкой глаза вновь стали видеть. В сизом дыму, покачиваясь и надсадно кашляя, брел Ахмуд. Обожженное лицо горело. Автомат он сжимал двумя руками. Полыхнули вспышки выстрелов. Пули чиркали по каменным стенам, со звоном разлетались стреляные гильзы. Десантники прижались к земле. Ахмуд стрелял вслепую, практически ничего не видя – дым ел глаза. Батяня дождался, когда у противника закончатся патроны в рожке, и сразу же бросился вперед. Талиб лихорадочно перезаряжал автомат, а поняв, что не успеет, выхватил из-за пояса длинный и узкий нож. Авдеев решил не рисковать, став на одно колено, он выпустил короткую очередь в Ахмуда. Пуля разнесла коленную чашечку. Заместитель Абу Джи Зарака взревел от боли, завалился на бок. Майор надавил ему ботинком на горло. Ствол автомата уперся бандиту в лоб. Талиб замер.
– Где заложники?
На искаженном болью лице бандита появилась улыбка.
– Вы опоздали…
– Врешь, – сквозь зубы процедил Лавров.
Глава 9
Ни в одном из окон домов горного поселка Аль-Молааман не было огня. Он словно вымер. Ставни плотно закрыты, ворота на запорах. Даже собаки – и те не лаяли, словно предчувствовали беду. Лишь редкие кошки – ночные хищники, изредка пробегали по безлюдным улицам. Жизнь наблюдалась только на центральной площади селения.
Под прикрытием составленных полукругом машин конвоя МЧС белели палатки российской гуманитарной миссии, поблескивали жилые трейлеры британских военных. Мерно стрекотал передвижной электрогенератор. Два прожектора освещали площадь. С десяток британских солдат из взвода Дугласа осуществляли охрану вместо ушедших в горы российских десантников.
Несмотря на поздний час, комендант миссии Чагин не спал. Он стоял возле умывальника голый по пояс и старательно намыливал кисточкой шею. Густая ароматная пена густо укрывала кожу. На раскладном столике еле заметным синим пламенем горела спиртовка. Жестяной чайник высился над ней на проволочной треноге. В граненом стакане уже покоился пакетик с чаем.
Мужчина чувствовал, как размягчается двухдневная щетина. Отложив помазок, Чагин взялся за опасную бритву. Он никогда не пользовался ни станками, ни электробритвой, считая, что настоящий мужчина должен бриться только открытым лезвием. Бритва заскользила по натянутому кожаному ремню. Чекист поднес ее к лицу и придирчиво осмотрел наведенное лезвие – ни выбоины, ни даже царапины. Оттянув пальцами кожу, он мастерски провел бритвой по щеке. Участок за участком лезвие проходило по распаренной коже. Когда же пришла очередь шеи, рука предательски дрогнула и капелька крови сорвалась в миску с горячей водой.
Чагин обернулся, прижав ранку пальцем. За приоткрытым пологом палатки проплыл силуэт британского сержанта на фоне пустынной площади. Чекист влажным полотенцем принялся стирать с лица остатки пены.
Однако поселок казался сонным и безлюдным лишь на первый взгляд. Когда облако закрыло рогатый месяц и темнота над Аль-Молааманом сгустилась, на плоских крышах ближайших к лагерю МЧС домов появились молчаливые силуэты. Скрученные в бухты веревки полетели на мостовую. Вооруженные талибы в живописных лохмотьях один за другим соскальзывали на площадь и тут же исчезали за углами домов, старыми деревьями – грамотно рассредоточивались.
Британский сержант мерно шел вдоль грузовых фургонов. Когда он повернулся на каблуках, чтобы совершить обратный путь, ни бандитов, ни спущенных с дома веревок уже не было видно. Сержант неторопливо брел вдоль фур, он даже тихонько напевал себе под нос. Одна машина, вторая… еще две, и можно вновь разворачиваться.
Хрустнул под рифлеными подошвами песок, и широкая ладонь зажала сержанту рот. Нож глубоко полоснул по горлу. Еще дергающийся в конвульсиях бедняга исчез под длинным фургоном. В это же время на другой стороне лагеря подобное случилось и с другим часовым. Но нападение прошло не так удачно, как хотелось талибам. Розовощекий здоровяк-британец успел перехватить руку с ножом. Лезвие лишь неглубоко полоснуло по шее. Нападавший отлетел к фургону. Выстрел сотряс прохладный ночной воздух. Прятаться дольше уже не имело смысла. Затрещали автоматные очереди. Над площадью разнеслись устрашающие гортанные крики. Талибы спрыгивали с крыш домов, бежали к лагерю.
Британцы заняли оборону. Укрывшись за машинами, вели огонь. Из трейлеров, застегиваясь на ходу, выбегали те, кто находился в отдыхающей смене. Бородатый талиб, бежавший впереди всех, вскинул руку, чтобы метнуть гранату. Но, сраженный метким выстрелом, рухнул, уткнувшись лицом в пыльную неровную брусчатку. Граната взорвалась прямо перед ним, унеся на тот свет еще двоих нападавших.
В гнезде, сложенном из мешков с песком, ожил ручной пулемет. Британский пулеметчик стрелял, не останавливаясь. Первая волна атаки захлебнулась. Талибам пришлось залечь, они использовали тела убитых как укрытие. Пара брошенных гранат так и не достигли цели. Пулеметчик продолжал методично обстреливать бандитов, не давая им поднять головы.
Чагин уже стрелял из автомата, укрывшись за передним мостом «КамАЗа». Сотрудники миссии в панике метались между палатками.
– Назад, все назад! – надрываясь, кричал чекист.
Силы нападавших и обороняющихся были примерно равны. Перестрелка обещала принять вид классической позиционной войны, когда никто из воюющих сторон не может покинуть укрытие.
Ольга Бортохова в наброшенном на белье белом халате жалась к колесу жилого трейлера и прятала голову в коленях каждый раз, когда оживал пулемет. Она тихо подвывала:
– Что ж это такое… делается… а-а-а…
– Заткнись, дура! – зло бросил Чагин.
Он взял в прицел отважившегося ползти талиба, но выстрелить не успел, пришлось спрятаться – колесо «КамАЗа» разорвала в клочья прицельно пущенная с крыши дома автоматная очередь. Бандит не стал дожидаться, пока его возьмет на прицел пулеметчик. Перевалившись через парапет, он ловко спрыгнул на землю и тут же исчез в темноте. Чагин выпустил очередь вслед и с досадой отщелкнул опустевший рожок.
– Ушел, зараза! – азартно выкрикнул он.
Неизвестно, как долго тянулось бы сражение, если бы совсем близко от лагеря вдруг глухо не взревел мощный дизель. Глухая стена глинобитного дувала содрогнулась. Разлетелись сырцовые – замешенные из глины, соломы и навоза блоки. Тяжелый военный «КрАЗ» с усиленным бампером и тремя ведущими мостами снес стену, качнувшись, перевалил через обломки.
Британский пулеметчик развернул ствол в сторону стремительно набиравшей скорость машины. «КрАЗ» буквально смял огневое гнездо, из раздавленных мешков хлынул сухой песок. А из кузова уже перепрыгивали, карабкались на фуры вооруженные моджахеды и тут же открывали сверху огонь. Теперь они уже хозяйничали и в самом лагере, обрезали растяжки, валили подпорки – купола палаток накрывали пытавшихся спастись внутри сотрудников миссии.
Британцы еще сопротивлялись, но победа талибов была уже делом времени. Оставив лагерь на разграбление, англичане отстреливались из-за жилого трейлера, за которым стояли их джипы. Пули буквально изрешетили блестящую дюралевую обшивку жилого блока, разлеталось стекло. Планки рассыпавшихся жалюзи торчали в разные стороны. Поняв, что отстоять миссию не удастся, сержант, принявший командование вместо старшего лейтенанта Дугласа, скомандовал:
– Попытаемся прорваться. По машинам. Живо!
Взревели моторы двух джипов. Сержант вел первый. Открытый «Рейнж Ровер» смел бампером пустые металлические бочки, вылетел на площадь и, взвизгнув тормозами, развернулся. Водитель выцелил взглядом темную «щель» узкой боковой улицы и, прежде чем машину успели обстрелять, рванул в нее. Автомобиль подбрасывало на неровностях, руль буквально вырывало из рук. Но спешить стоило. Открытый участок площади был самым опасным местом. Несколько пуль выбили искры из борта машины, но не больше того. Автомобиль растворился в темноте, мигнув на прощание рубинами стоп-сигналов.
Второму джипу повезло меньше. Водитель уже счастливо улыбался, когда, влетев на улицу, сбил пытавшегося обстрелять его талиба. Граната, брошенная с крыши, звонко ударила в дно кузова. Взрыв разворотил бензобак, и столб пламени ударил в небо.
Чагин, едва увидев, что британцы оставляют миссию на произвол судьбы, бросил автомат и вылез из-под машины. Больше никто не сопротивлялся. Талибы ножами разрезали палатки, криками и ударами прикладов гнали персонал гуманитарной миссии на площадь. Молодой моджахед с бесшабашной улыбкой нацелил ствол автомата на Чагина. Тот послушно поднял руки. Его грубо толкнули в спину, мол, быстрей присоединяйся к остальным. Наверняка никто из талибов не заметил, что Чагин еще недавно стрелял по ним, иначе с чекистом обошлись бы совсем по-другому.
Сотрудники гуманитарной миссии жались друг к другу, на них смотрели стволы автоматов. Легкий ветер шевелил обрушившиеся, порезанные палатки. По-прежнему стрекотал электрогенератор да выдувал из себя пар чудом уцелевший чайник на походном столике.
Талибы выгоняли из домов жителей поселка, били прикладами в двери, кричали, что все должны собраться на площади. Никто не смел их ослушаться, и лишь в одном доме случилось не совсем так, как планировали талибы. На первый же удар приклада ворота открыл древний старик. Стучавший неплохо его знал, не раз видел в лагере, когда тот приходил со свежей информацией к Ахмуду.
– Мне тоже идти? – тихо спросил старик, явно имея в виду свои заслуги перед бандитами.
После секундного раздумья моджахед решил, что не стоит брать на себя ответственность и решать за полевого командира. Раз тот сказал «собрать всех», значит, всех.
– Иди, и поторапливайся, – прозвучало, когда старик стал собираться, и через несколько секунд приклад уже бил в другие ворота.
Из темноты дома к старику подошел заспанный мальчишка, тот самый, которому майор Лавров спас жизнь.
– Я только уснул, дедушка, а что случилось? Я боюсь… Кто стрелял?
Старик присел на корточки, заглянул внуку в глаза.
– Ты же мужчина, хоть и маленький.
– Я уже большой, – уверенно заявил внук.
– Значит, ничего не должен бояться…
Мальчишка почувствовал, как седая борода щекочет ему ухо, ощутил горячее взволнованное дыхание деда. Он слушал внимательно. Весь был в напряжении.
– Я правильно тебя понял? – Он изумленно смотрел на старика.
– И поспеши. Только будь осторожным.
Старик погладил внука по голове. В его глазах блеснули слезы. Еще несколько минут назад он и сам бы не мог поверить, что способен на подобное. Боясь, что внук увидит набежавшие слезы, он нагнул голову и почти выбежал на улицу. Мальчишка, притаившись за приоткрытой створкой ворот, затаив дыхание, смотрел на то, как вооруженные люди сгоняют его односельчан на площадь. Вскоре улица опустела.
В ярко освещенном прожектором провале стены дувала показался Абу Джи Зарак. Он выглядел совсем не грозно: благообразная седина, длинные темные одежды, в левой руке библейский посох, а вот в правой – сжимал пистолет. Его сопровождали четверо рослых моджахедов. Спокойным взглядом главарь талибов обвел русских пленников и жителей поселка и вроде бы сочувственно покачал головой. Не проронив ни слова, он медленно шествовал между обрушившихся палаток. Остановился у походного столика, на котором сипел кипящий чайник. Выдвинул из-под проволочной подставки спиртовку, аккуратно загасил пламя стеклянным колпачком. Налил кипятка в граненый стакан с пакетиком. Золотистые струйки заварки спиралями растекались в горячей воде. Это было сделано очень натурально и почти по-домашнему. Прихлебывая чаек, Абу Джи Зарак вышел на площадь.
Идейный вдохновитель талибов умел обставлять свои выходы в народ. Каждый его жест, каждый шаг, взгляд были отдельным театральным представлением. Он строго глянул на жителей поселка. Тихие разговоры, «охи и ахи» тут же смолкли. Библейский посох звонко ударил в камень.
– Слушайте все! – Над притихшей площадью разнесся зычный голос Абу Джи Зарака.
Он умудрялся говорить так, что его слышали все, но при этом голос звучал, словно он вещал вкрадчивым шепотом, проникающим в самые глубины души.