«И правда! Чего тут страшного?» – подумал Гафур. Будущие огромные барыши прощали все сами собой. Он сказал:
– Передавай хоть десять, мне все едино. Ежели что-то сделаешь не так – тебе на колу сидеть, не мне… Пойдешь снова с караваном на Мангышлакский берег.
– Спасибо, хозяин. Я того казака на веревочки подвешу, а ты за концы дергать будешь!
– Не хвались до битвы, воин!.. Лучше помни: дело сладишь – не пожалеешь, что ко мне попал!
Через полмесяца Ефрем сидел на знакомом ему берегу моря как старшина бухарского каравана. В этот раз с ним не было Семена. После боя с кочевниками Гафур сделал его телохранителем и всюду таскал с собой. Ефрему это было на руку – свой человек при хозяине.
Пришлось ждать две недели казака-купца. Гафур же через гонца велел дожидаться хоть до зимы. И вот Яков привел целую флотилию своих земляков. Вел он себя нарочито, словно он атаман или боярин. Никто не удивился, что Яков и Ефрем завели торг только между собой. У кого мошна, тому и выбирать!
Ефрем поднялся на казачий струг якобы товар осмотреть. Там они с Яковом смогли поговорить о своем. Ефрем передал казаку зашифрованные записи на платках. Яков повертел их в руках, пожал плечами.
– Ты их от воды береги, а ежели что, то напротив – швыряй в воду, – сказал он казаку.
– Ежели что, то мы сами с имя в воде будем, так я кумекаю, – ответил Яков.
Они договорились о встрече ровно через год, ежели Бог даст. Сошли на берег. Пошли к Ефрему в шатер. Начали прилюдно торг. Русский-бухарец повел себя так, будто он и есть главный сквалыга ханства.
– Да что ты жмешься-то?! – возмущался Яков. – Помилуй бог! Где ты такие цены видал?
Обоих увлек азарт. Ефрем разводил руками, украдкой подмигивал, но гнул свое. Казак не на шутку иногда злился: «Вот, гад! Своего же и так бесстыдно норовит ободрать! У-у, бусурман!» Но, наругавшись в мыслях досыта, Яков брал себя в руки. Понимал, что иначе Ефрему нельзя. Снова шла ругань, споры из-за каждой полушки. На них приходили посмотреть другие торговые приказчики. Про себя завидовали. Редкостный был торг.
На излете лета Ефрем жалел, что нет у него еще одной надежной оказии связываться с домом. Он уже бегло говорил и читал на фарси. Ходил в библиотеку при медресе. Ходжа Гафур поручал ему разбирать много бумаг, касавшихся торговых дел. Читая их, Ефрем узнавал, как и чем живут соседи Бухарского ханства. Силу их и слабости. Устремления тамошних правителей.
«Как переправить все это в Россию? – думал он. – Ждать год? За год сколь воды утечет!..» Но выхода пока не находил.
Вернувшись от Каспия, Ефрем не нашел своего друга Семена возле Гафура. Выведал, что Семен попал в личную охрану Данияр-бека – бухарского аталыка. Тоскливо и одиноко стало Ефрему. Он не знал, что ходжа Гафур сам подсунул Семена правителю. Сначала обласкал раба, потом решил, что и во дворце свои воины могут пригодиться.
Самого Ефрема Гафур готовил к большему. Муллы доносили ему, как обучается русский. Ходжа был доволен, но не спускал глаз с обласканного раба и потому не стеснял его относительной свободы. А Ефрем упорно искал другие способы связи с Родиной.
* * *
В Астрахани Синильников передал купцу Анисимову Ефремовы «подарки». Якову велено было весной прибыть в Самару, забрать ответные «подарки» для Ефрема к новому летнему торгу на Мангышлаке.
Яков так и сделал. Весной, когда еще не весь лед прошел по Волге, он подъезжал к Самаре с юга по правому берегу с небольшим обозом.
Верст за пять от города решили отдохнуть. На сухом пригорке, на краю чахленькой рощицы устроили стан.
Солнце было в зените. Небо синее, чистое, словно умылось. Ветерок ласковый по-весеннему. Лошадей выпрягли, напоили, стреножили, пустили глодать весенние побеги с кустов, выщипывать прошлогоднюю траву. На поднятых оглоблях развесили одежду подсушиться. Развели костерок. Стали варить обед.
– Иваныч, – обратился к Синильникову казак-кашевар, – пошто по грязи-то спешил в Самару? Нешто недельку не мог подождать? Тогда дорога бы подсохла. Как по каменной доскакали бы!
Яков, пользуясь потемкинской грамоткой, выпросил у астраханского воеводы себе в спутники десяток своих земляков, служилых казаков – так надежнее.
– Торговые обороты не ждут. Все вовремя делать надо, – уклончиво ответил он.
Кашевар пожал плечами, про себя подумал: «Неделя – срок не велик. Каки таки обороты, что гонят словно на зверя облава!.. Жадность, скажи!»
От телег, где на задраных оглоблях сушились зипуны, крикнул казак:
– Гляньте, братцы, вслед нам верховые едут! Кажись, воинская команда.
Казаки поднялись, стали вглядываться, загораживаясь от солнца ладонями. По дороге ехала карета, окруженная полусотней драгун.
– Не простые путники… – протянул раздумчиво кашевар.
Шагов за двести от казаков отряд остановился. Из кареты выглянула голова в парике. Седок кареты вгляделся в казачий стан и что-то сказал верховому, услужливо склонившемуся к нему. Тот с места в карьер помчался к казакам. Подскакал, резко осадил лошадь и грозно крикнул:
– Кто такие?
Яков выпрямился во весь рост и уставился на молодца-драгуна своими стеклянными глазами. Осмотрел его с усмешкой и густым басом заявил:
– Добрые люди сначала здравствуются, себя называют, опосля спрашивают, а не кричат.
– Ты что, казак, белены объелся? Ослеп? – взъярился драгун. Он показал на карету. – Тебя здешний хозяин спрашивает, помещик Ильин…
Яков, едва сдерживая нешуточный гнев от наглости драгуна, стиснув зубы, ответил жестко:
– Хозяйка здешних мест одна – государыня Екатерина Алексеевна.
– Не умничай, отвечай, кто такие!
Яков решил поиздеваться над нахалом:
– Ты что, не видишь? Казаки! Так и передай своему барину, лакей визглявый! По государственному делу мы, и не твоему помещику ответ даем. Пошел вон!
Драгун чуть не задохнулся от злости. Сопя, он развернул коня и умчался к карете. Синильников велел своим:
– Казаки, сабли подберите на всякий случай.
Его отряд быстро нацепил оружие, приготовились.
– Неужто драчку затеют? – спросил кашевар.
– Всяко может быть, – ответил ему другой казак, – после Емельки они готовы нас всех под корень извести.
– Не бойся, казаки! Не посмеют – мы на службе! – подбодрил третий казак.
– Еще чего! Посмотрим, кто первый в штаны наложит! – возмутился четвертый.
– Хватит хорохориться, – оборвал их Яков, – сейчас узнаем, чего им от нас надобно. Сам барин из короба вылезат!
Из кареты вылез крепыш в ярком камзоле. Легко сел в седло поданного ему коня и в окружении всех своих драгун не спеша подъехал к казакам. Сквозь белесые прищуренные ресницы он брезгливо оглядел десяток путников. Покосился на котелок с начавшим подгорать кулешом, поморщился. Наконец спросил:
– Который негодяй из них ругал моего вестового?
– Вот этот, – услужливо показал на Якова давешний драгун.
