– Мне так не показалось, – Мануэль скосил взгляд на Беллуски, наблюдая за его реакцией. – Жеронимо, неужели ты думаешь, что Беллуски действительно что-то там почувствовал?
– Почему бы нет? Такое случается. Вот моя тетушка, например, в один из дней проснулась с ощущением неминуемой беды. Она даже из дома выходить не стала, весь день пролежала в постели, боясь того, что может произойти. И что вы думаете?
– С ней ничего не произошло, – смеясь, проговорил Мануэль.
– Так и есть. С ней ничего не произошло, зато ее кузен Тори попал под машину!
– И что это доказывает? – не понял Мануэль.
– Да то, что беду можно предчувствовать, как и радостное событие, – подвел итог Жеронимо.
– Но ведь беду почувствовала тетушка, а попал под машину кузен, – Мануэль еле сдерживал улыбку.
– И что с того? Ах да, я забыл добавить: тетушка предупредила всех родственников, за исключением Тори. Она про него просто-напросто забыла и вспомнила только тогда, когда позвонила его соседка и сообщила дурную новость. А ты говоришь «такое невозможно».
– Так, значит, наш Беллуски тоже умеет предсказывать будущее, так, Жеронимо? – веселился Мануэль.
– Спроси у него, – предложил Жеронимо и, не дожидаясь Мануэля, сам обратился к Беллуски: – Скажи, друг, ты правда что-то почувствовал?
– А ты разве нет, Жеронимо? – Беллуски с серьезным видом смотрел на Жеронимо, и тот, несмотря на месяцы тренировок, не мог определить, шутит тот или говорит серьезно.
– Послушай, может, я что-то и чувствую, но объяснить не могу, – схитрил Жеронимо. – Опиши, что чувствуешь ты?
– Хочешь знать, чего нам ждать, Жеронимо?
– Конечно, хочу, Беллуски. Этого все хотят.
Беллуски прервал бег, Жеронимо пришлось тоже остановиться, чтобы не пропустить ответ приятеля. Те, кто бежал за Беллуски, останавливались один за другим, собираясь вокруг троицы, Беллуски, Жеронимо и Мануэля, ровным кругом.
– Что происходит, парни?
– Почему встали? Хотите норматив завалить?
– Эй, не задерживайте группу, Волкодав нам головы пооткусывает!
– Какого черта стоим? – возмущенные голоса слились в один вопрос.
– Да что тут вообще происходит?
Беллуски молчал. Он стоял, низко опустив голову, глядя на ботинки. Жеронимо смущенно улыбался, но тоже молчал, ожидая ответа от бывшего морпеха.
– Что происходит? Я вам скажу, – голос подал Мануэль. Он скрестил руки на груди и не сводил взгляда с Беллуски. – Сейчас Беллуски нам расскажет, чем закончится этот день.
– Я вам и без него могу рассказать, чем закончится день, если мы не поторопимся и не прибавим скорость, – проворчал парень по имени Бенсон. – Волкодав таких вещей не прощает.
– Нет, Бенсон, ты не понимаешь. У Беллуски предчувствие, а с предчувствием спорить бесполезно. Давай, Беллуски, вещай. Народ ждет, – Мануэль резко хлопнул в ладоши перед лицом Беллуски. – Ну, что же ты молчишь? Забыл, о чем хотел сказать, или еще не придумал?
– Злой ты человек, Мануэль, – Беллуски наконец поднял лицо. – Злой и неумный.
– Если ты умный, так скажи нам, что за предчувствие тебя одолело? – здоровяк по имени Трент отодвинул в сторону Мануэля. – Не ему скажи, а нам, чтобы мы знали, ради чего стоим и ради чего всей группой будем штрафной марш-бросок отрабатывать.
– Не будет марш-броска, – Беллуски посмотрел прямо в лицо Трента. – И точно не будет в этом составе. Пришло время нас разделить, Трент. Готовься. Думаю, ты попадешь в первую группу для отправки.
– Для отправки куда? – Трент подтянулся, будто готовился услышать приказ из уст Беллуски.
– А вот это узнает только тот, кто попадет в первую группу, – произнес Беллуски. – Погнали, парни, Волкодав до бесконечности ждать не будет.
Он развернулся и, продолжая движение по маршруту, затрусил вперед. Парни в недоумении смотрели ему вслед. Им хотелось верить в то, что Беллуски прав, всем до смерти надоела муштра, всем хотелось перемен, настоящего задания, чего-то стоящего, важного, поэтому они с такой легкостью поверили словам Беллуски.
– Ерунда это все, – высказался первым Мануэль. – Натрепал языком Беллуски, а мы и уши развесили.
– Ты так говоришь, потому что тебя не будет в первом списке! – прокричал Беллуски, услышав слова Мануэля.
– Да пошел ты, – разозлился Мануэль, сорвался с места, в два счета обогнал Беллуски и скрылся в перелеске.
– Догоняйте, парни! – прокричал остальным Беллуски. – Быстрее на базу вернемся, быстрее узнаем, был ли я прав.
К воротам разведшколы группа прибыла в полном составе и почти без опоздания. При их приближении ворота открылись, рекруты цепочкой вбегали во двор и останавливались на плацу, привычно выстраиваясь в шеренги. Вопреки заведенному порядку, капитана Майли на плацу не было, зато возле штабного здания появились три новых автомобиля. Все с правительственными номерами, и у каждого автомобиля по два человека в строгих костюмах, спортивного телосложения, с ничего не выражающими лицами и оттопыривающимися карманами.
– Похоже, Беллуски выиграл пари, – вполголоса произнес Бентон.
– А я что вам говорил? Нельзя недооценивать предчувствия, – чуть громче, чем хотел, высказался Жеронимо. – Вот он, Судный день.
– Не повезло тебе, Мануэль, – Трент с веселым видом подмигнул Мануэлю. – Кто-то будет вещички паковать, но, похоже, тебя в этом списке не будет.
– Смотри сам не пролети, Трент, – зло прошипел Мануэль.
– Плевать! Не попаду в этот раз, будет другой. Меня радует уже то, что Беллуски надрал тебе зад!
– Отставить разговоры! – послышалась команда со стороны казарм. Из дверей вышел Перкинс. Рекруты подтянулись, направляющий сделал шаг вперед и, по уставному правилу, обратился к Перкинсу:
– Группа прибыла с пробежки в полном составе, сэр!
– Вижу, что в полном, – Перкинс встал перед строем, заложив руки за спину. – Слушай мою команду! Тридцать минут на водные процедуры, двадцать на завтрак. После завтрака все по казармам, ждать дальнейших указаний.
– Разрешите задать вопрос, сэр? – обратился к Перкинсу Трент.
– Не разрешаю, агент, – в отличие от Майли, Перкинс никогда не обращался к рекрутам по имени, только «агент», словно для него они все были безличными манекенами. – Ну, чего стоим? Время пошло!
Строй рассыпался, все дружно затрусили к казармам.
– Почти час ждать, пока хоть что-то прояснится, – расстроенно проговорил Жеронимо.
– Подождешь, макаронник, – оборвал его Мануэль.
– Почему ты зовешь меня макаронником? Я имею отношение к Италии не больше, чем ты, Мануэль.
– Заливай кому другому. У тебя на лбу написано – макаронник. Не зря тебе начальство кличку определило Жеронимо. Им видней.
