– Я хотел бы с вами встретиться. Приглашаю вас на студию – придете?
Опять молчание – и отказ.
– Думаю, мне не стоит этого делать. Извините.
Извинение было явно формальным – отставка, пощечина напоследок. На помощь Стару пришло банальное тщеславие, придавшее ему настойчивости.
– Мне нужно вас видеть. Есть причина.
– Ну… боюсь, что…
– Может, я приеду к вам?
Вновь пауза – уже не от сомнений, просто чтобы подобрать слова.
– Вам не все известно, – наконец произнесла она.
– Да, вероятно, вы замужем. – Он сделался нетерпелив. – Не имеет значения. Я приглашаю вас открыто – берите с собой мужа, если есть.
– Это… совершенно невозможно.
– Почему?
– Я и на разговор-то зря согласилась, но ваша секретарша настаивала… Я подумала – может, я вчера что-то обронила в реку и вы нашли…
– Мне очень нужно вас увидеть, на пять минут.
– Предложить сняться в кино?
– Нет, об этом я не думал.
Повисла длинная пауза – он даже решил, что девушка обиделась.
– Где с вами встретиться? – вдруг спросила она.
– Здесь? Или приехать к вам?
– Нет, где-нибудь на улице.
Стар вдруг растерялся. Дома, в ресторане… Где люди встречаются? Дом свиданий? Коктейль-бар?
– Я приду в девять, – добавила она.
– Я не могу, к сожалению.
– Значит, забудьте.
– Тогда хорошо, в девять, но можно ближе к студии? На бульваре Уилшир есть закусочная…
Было без четверти шесть. В приемной ждали двое посетителей, встречу с которыми Стар откладывал день за днем: к этому часу накапливалось утомление, а дело было не таким важным, чтобы себя пересиливать, но и не таким мелким, чтобы вовсе отказаться от разговора. В очередной раз передвинув встречу, Стар посидел недвижно за столом, думая о России – не столько о самой стране, сколько о фильме на русском материале, который сейчас поглотит безысходные полчаса его времени. Он знал, что Россия богата сюжетами – даже если не считать главного из них, – и по его указанию целая бригада сценаристов и историков разрабатывала тему уже год, однако ни один сюжет не давал желаемого тона. Стар видел явную параллель с историей первых тринадцати штатов Америки – а в сюжете то и дело всплывали ненужные мотивы, грозящие лишними осложнениями. Он не собирался очернять Россию и честно хотел остаться к ней справедливым, но фильм при этом неотвратимо превращался в головную боль.
– Мистер Стар, к вам мистер Драммон, мистер Кирстофф и миссис Корнхилл по поводу русской картины.
– Хорошо, пусть войдут.
По окончании встречи, с полседьмого до полвосьмого, он просматривал рабочий материал, отснятый после обеда. Если бы не свидание с девушкой, он провел бы остаток времени в проекционном зале или звуковой лаборатории, но из-за землетрясения ночь выдалась тяжелой, и Стар решил пойти поужинать. В приемной он наткнулся на Пита Завраса с забинтованной рукой на перевязи.
– Вы – Эсхил и Еврипид кинематографа, – просто сказал оператор. – И еще Аристофан и Менандр.
Он поклонился.
– Кто это? – улыбнулся Стар.
– Мои соотечественники.
– Я не знал, что в Греции снимают кино.
– Смеетесь, Монро. Я хотел сказать, вам никто в подметки не годится. Вы меня спасли, стопроцентно.
– Как самочувствие?
– Рука – пустяки: ощущение, как от поцелуйчиков по коже. Ради такого исхода стоило и прыгнуть.
– А почему именно здесь?
– Здесь дельфийский оракул. Эдип, разгадавший загадку. Добраться бы до того подлеца, который пустил сплетню…
– Рядом с вами пожалеешь о собственной необразованности.
– Что проку, – отмахнулся Пит. – Получить диплом бакалавра в Салониках, чтобы оказаться не у дел…
– Ну, пока еще нет.
– Задумаете перерезать кому-нибудь глотку – мой телефон у вас есть.
Стар зажмурился и вновь открыл глаза: силуэт Завраса расплывался в солнечном свете. Опершись сзади о стол, он произнес как можно непринужденнее:
– Удачи, Пит.
Комната резко потемнела; Стар заставил себя в несколько привычных шагов добраться до кабинета и, лишь когда захлопнулась дверь, нащупал таблетки. Стукнул о стол графин, звякнул стакан. Опустившись в кресло, Стар выждал, пока подействует бензедрин, и только тогда пошел ужинать.
На обратном пути он заметил чей-то приветственный жест – и, различив в открытом авто молодого актера с девушкой, проводил их взглядом до ворот, уже сливающихся с летними сумерками. Приятные мелочи радовали его со временем все меньше, ему даже стало казаться, что острота ощущений ушла вместе с Минной: способность к сильным эмоциям притупилась настолько, что сама скорбь по умершей жене грозила вскоре угаснуть. Минна для него по-детски связывалась с небом над головой, и, вернувшись в кабинет, Стар впервые за год велел подать автомобиль с откидным верхом – слишком гнетущим выглядел огромный лимузин, тащивший на себе тяжкую память о бесчисленных совещаниях и усталой дреме.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера: