Просчет невидимки

Глава 5

Мороз ушел, громко хлопнув дверью. Шаги капитана еще были слышны на лестнице, как дверь в кабинет открылась и внутрь неслышно скользнула Алина. Филонов вскочил из-за стола и бросился к девушке.

– Да ты что! А если увидит кто? Аленькая!

Девушка прижалась к груди Павла и тихо заплакала. Она вцепилась пальцами в его портупею и стала шептать, всхлипывая и шмыгая носом.

– Ты не понимаешь, ты совсем не понимаешь, что я одна, я тоскую, я соскучилась по тебе и не могу уже одна.

– Ну, что ты, маленькая. – Павел стал гладить Алину по волосам, прижал ее к себе. – Ну, потерпи. Я тоже страшно скучаю по тебе, но нам сейчас нельзя видеться, нельзя рисковать. Скоро все закончится, и мы всегда будем вместе.

– Скоро закончится? – Девушка отстранилась, вытащила из кармана платочек и стала вытирать нос. – Мне кажется, что это вообще никогда не закончится. Страшная какая война, третий год уже идет, и ни конца ни края ей не видно. Гибнут люди, страшно подумать, сколько погибло уже и сколько еще погибнет. Я читала, я знаю. Это же вся Европа против нас, а не только один Гитлер. Они же все как с ума сошли, идут за ним, чтобы нас завоевать, поработить. И итальянцы, и венгры, и румыны, и кто только против нас не воюет. Всем наша страна мешает, да?

– Глупенькая, не всем! – улыбнулся Павел, взял лицо девушки в ладони и посмотрел ей в глаза. – Не всем, потому что на свете очень много хороших людей, которые ценят мир, дружбу и братство между народами. И они сражаются вместе с нами против мирового фашизма! Ты не слышала про французскую эскадрилью «Нормандия»? Да что я, теперь это уже полк французских летчиков, которые сражаются плечом к плечу с нами против гитлеровцев. А партизанское движение по всей Европе? Мы все вместе с самыми лучшими представителями народов мира свернем Гитлеру голову. Да, много погибнет, но мир станет чище, и люди вздохнут полной грудью. Надо верить и надо терпеть, сражаться. Нельзя нам сейчас плакать, моя хорошая.

Последние слова Павел произнес с такой лаской, он так смотрел в девичьи глаза, что Алина опять пылко прижалась к нему, обхватив за шею руками.

– Я по папе тоскую, – прошептала девушка. – Мы ведь с ним были так дружны, так хорошо понимали друг друга. Он у меня был самый лучший. А этот твой капитан Мороз намекает все время, что папа мог сам что-то сделать с тем чертовым мотором, который взорвался на испытательном стенде.

– Не слушай никого, – поморщился Павел. – Во всем разберутся умные люди, никто не будет ложно обвинен. Я в твоего отца верю и буду его защищать, как и тебя.

– Вот и защити, Паша, защити, – капризно надула губки девушка. – Мне два дурака прохода не дают. Да эти инженеры – Лыков и Березин. Лезут со своими симпатиями, все пытаются мое внимание на себя обратить. Неужели вот непонятно, что у человека горе, что никакие глупости в голову не приходят, когда горе.

– Тихо, тихо. – Павел стал гладить Алину по голове. – Успокойся. Я поговорю с ними, так с ними поговорю, что у них навсегда желание приставать к тебе пропадет. Да и к другим девушкам тоже.

– Не надо, Паша, – вздохнула Алина и отстранилась. – Я все понимаю. Они дураки, а тебе нельзя показывать, что у нас с тобой отношения. Ты с ними станешь говорить, и всем будет понятно почему. Они же не дети, поймут, раз я тебе пожаловалась, значит, между нами что-то есть. А твое начальство тебя за это взгреет. Не надо, Паша, я сама справлюсь.

А Шелестов в это время стоял в темноте за занавеской и ждал. Сегодня два подозрительных сотрудника задержались в конструкторском бюро. Задержались, конечно, не два, а человек двадцать в разных комнатах. А еще сейчас на стенде готовят испытания на завтра.

Шелестов стоял и думал о Филонове и Алине Викуловой. Эх, парень. Неугомонный, неопытный, горячий. А чекисту таким быть нельзя. И вот опять сегодня пришлось делать Павлу из-за его девушки внушение. Ну, казалось бы, чего проще. Ситуация такова, что пока нельзя встречаться и надо делать вид, что между вами ничегошеньки нет. Просто же! Так нет, у них рефлексии, у них сомнения и внутренние терзания. Да куда вы денетесь, у вас вся жизнь впереди. Еще налюбитесь, намилуетесь и детишек нарожаете! А им все не терпится. Теперь еще приревновал к молодым инженерам. Подозрительно, чего им так не терпится, если у девушки горе только-только случилось. Она вся еще не в себе. Но тут свою голову не приставишь.

Думать о детях и молодой паре пришлось прекратить, потому что в коридоре появился Никифоров. Шелестов замер и стал рассматривать инженера, который стоял в полутьме комнаты. Прислушивается, присматривается? Какого черта ему тут нужно? А Никифоров постоял, потом осторожно прошел до конца комнаты и заглянул в коридор. Из этого коридора двери вели в испытательную лабораторию, в кабинет главного инженера, к сектору энергетиков и секретную часть, именуемую в коллективе «библиотека». «И куда двинется Никифоров, – задумался Шелестов. – В лабораторию, так чего красться, там работа кипит. В кабинет главного инженера? Пока тот в отъезде. Или…»

К большому удивлению Максима, инженер подошел к двери «библиотеки» и тихонько постучал. Он не расслышал, о чем говорили Никифоров и Каплунова, только тихий гул голосов, а потом дверь приоткрылась, и инженер вошел. Ничего себе, покачал Шелестов головой. Это что за нарушение режима? Не может быть, ведь Каплунова женщина в возрасте, и не назовешь ее даже симпатичной. Честно говоря, даже страшненькая. Обескураженный Шелестов вышел из своего укрытия и тихо подошел к двери «библиотеки». Дверь хоть и была обита железом, но изнутри это была обычная межкомнатная дверь, которая неплохо пропускала звуки. Шелестов стоял, слушал и не верил своим ушам. Немолодой Никифоров ходит к немолодой страшненькой «библиотекарше» и занимается с ней любовью? Прямо в помещении «секретки»?

Характерные и ритмичные стоны и вскрикивания становились все громче, а потом Каплунова громко застонала, и звуки затихли. Шелестов тут же на цыпочках отошел от двери в поисках укрытия. Если сейчас выйдет Никифоров, то он сразу увидит Максима. Шелестову ничего не оставалось, как в полумраке пустого помещения забраться под стол во втором ряду. И сделал он это вовремя, потому что скрипнула дверка окошечка, в коридоре мелькнула тусклая полоска света. Ясно, Никифоров проверяет, есть ли кто в коридоре. Потом дверь приоткрылась, и инженер выскользнул, прислушался и тихими быстрыми шагами направился к выходу.

Шелестов выбрался из-под стола, потирая коленку, которую второпях ушиб. Внезапно в его голову закралась неприятная мысль. А если… Он поспешил к двери «библиотеки» и постучал. Ответа не последовало, и он постучал сильнее. Снова тишина. Шелестову показалось, что окошечко в двери закрыто не плотно. Может, Никифоров, когда открывал и прислушивался, не закрыл его потом плотно, не запер? И Шелестов попробовал пальцами. Дверка поддалась. Он снова толкнул ее и заглянул в помещение. Каплунова сидела на стуле, нагнувшись к столу и положив на него руки. Ее голова покоилась на руках, и женщина не подавала признаков жизни.

– Елизавета Сергеевна! – громко позвал Шелестов и снова стал стучать в дверь. – Товарищ Каплунова! Что с вами?

Женщина не шевелилась и никак не реагировала на голос и стук в дверь. Закрыв окошечко, Шелестов кинулся к телефону.

Рисковать и надеяться только на то, что группе Буторина удастся все сделать самостоятельно, было опасно. Фактически это означало дать возможность бандитам совершить ограбление сберкассы. Поэтому майор Карев посадил внутри помещения шестерых своих самых опытных оперативников. Если Буторин со своими ребятами не сработает, оперативники должны будут вступить с бандитами в бой и сорвать попытку хищения денежных средств.

– Значит, так. – Хмурый Буторин сгибал и разгибал пальцами 150-мм гвоздь. – Если оплошаем, то банда поймет, что была засада. И наше появление бандиты непременно свяжут с засадой НКВД. Тогда получается что?

– Крышка всей нашей операции здесь, – быстро ответил Сосновский. – Слух, как ветер, пронесется в уголовной среде, паханы поймут, что нас подставил НКВД, а никакая не банда Седого. Немецкий шпион узнает это сразу же от своей агентуры среди уголовных авторитетов. Все. Сливай воду.

– Вот именно, – кивнул Буторин и отшвырнул сломанный гвоздь. – Поэтому никаких проколов, ребята. Действуем каждый по своему плану и ни на шаг ни вправо, ни влево. Если кого-то из нас ранили или убили, внимания не обращать, выполнять свою часть задания. Главное – перебить банду, оставив одного живым. Дать ему возможность увидеть, что мы сами грабим сберкассу, и дать ему уйти. Живым остаться должен тот, что на шухере стоит. А у нас их будет двое. Один со стороны Дегтярной улицы, второй со стороны Хлебной.

Раздолбанная полуторка доехала до перекрестка и встала возле парковой стены. Никто из машины не выходил, свет фар погас, и только ветер трепал края рваного брезента над кузовом старенькой машины. На углу в свете чуть ли не единственного фонаря мелькнула человеческая фигура и скрылась возле груды ящиков у продуктового магазина на Дегтярной улице. Буторин ждал, машинально отсчитывая про себя время. Он понимал, что долго ждать не придется. Ночь хоть и длинная, но рабочий день у многих начинается рано. Слишком много свидетелей будет, которые расскажут, кто, на чем и куда поехал и что делал. Нет, им надо все успеть закончить до трех часов ночи, чтобы до четырех часов скрыться и замести все следы. Сейчас почти час ночи. Два часа им хватит, интересно, как они планировали? Перебить охрану, а внутри, по их представлению, только сторож. Или два. А потом им еще надо взломать хранилище или сейфы. Помещение вскрыть проще, дверь можно просто взорвать, но тогда будет много пыли, дыма и продуктов горения взрывчатки. А в замкнутом пространстве это вещь страшная. С сейфом проще, любой замок всегда можно открыть, просто мастер нужен.

Взрывать не будут, охрану постараются ликвидировать тихо, и у них будет час или полтора на вскрытие замков. Потом кинуть украденное в машину и тикать. Интересно, как они планируют тихо избавиться от охраны? Буторин прислушался к странному звуку, да, это легковой автомобиль на низких оборотах. Едет не спеша… «Ребята, – мысленно произнес Буторин, – приготовьтесь. Что-то хитрят эти головорезы. Проще подъехать быстро и все сделать быстро».

Буторин сидел у чуть приоткрытого окна на втором этаже прямо над входом в сберкассу. Смазанные петли позволят открыть окно в любой момент почти без звука. А дальше действовать по обстоятельствам. Сосновский в двадцати метрах от входа сейчас стоит и мерзнет между двойными дверями магазина. Ему хуже всех, он пошевелиться не может, потому что на двери подпиленный навесной замок, который слетит при малейшем толчке. С шумом слетит. Но Михаил видит больше всех членов группы. Он видит даже то, что происходит на перекрестке, где стоит полуторка, и видит бандитов, которые стоят на шухере. Его задача не дать уйти никому, кроме одного легко раненного бандита.

Но самая опасная позиция, пожалуй, у Когана. Он, как и Буторин, сидит сейчас с автоматом у окна, забитого фанерой. Точнее, прикрытого фанерой, которая еле держится на маленьких гвоздях. И окно это на первом этаже, в помещении хозяйственной конторы, которая соседствует со сберкассой.

Стоп! Идут… Буторин хорошо видел, как три темные фигуры скользнули вдоль стены справа. Миновали дверь, за которой прятался Сосновский, и стали приближаться к сберкассе. Двое высоких, один низкий. Ребенок, что ли? Хотят его в форточку засунуть?.. Черт, да это же девушка! Что же, они втроем будут брать сберкассу? «А мы тут огород нагородили», – начал было с облегчением думать Виктор и ослабил пальцы на спусковых крючках пистолетов в обеих руках. Но новые звуки заставили его посмотреть в сторону полуторки и черной легковой машины у перекрестка. Тихо хрустел снег под ногами. Темная фигура, еще одна, еще. Вся улочка перед входом в сберкассу была как на ладони. И сейчас по ней, пригибаясь и стараясь держаться стен домов, двигались человеческие фигуры. Кроме троих у входа Виктор насчитал еще одиннадцать человек. И это не считая двоих, которые стоят на шухере. Возможно, еще и тех, кто сидит за рулем полуторки и легковушки.

– Ах, мать вашу, – проворчал Буторин, беззвучно шевеля губами. – Только бы ребята не стали горячиться. Что-то многовато бандитов.

По плану, Буторин должен был атаковать банду, как только та начнет активную фазу нападения и проникновения внутрь. Он ожидал, что ему могут дать отпор и откроют шквальный огонь по его окну. Не факт, но предвидеть это стоило. И как теперь понятно, не напрасно он об этом подумал. Несколько бандитов были вооружены не только пистолетами, но и немецкими «шмайсерами», и отечественными «ППС». Коган должен будет в критический момент автоматным огнем отвлечь бандитов на себя или перебить тех, кого не достал Буторин. А потом прыгать наружу и добивать. Сосновский, когда начнется схватка у сберкассы, должен был по своему усмотрению включиться в бой. Но главная его задача – не дать бандитам уйти. Любой ценой!

Напряжение достигло предела. Буторин никак не рассчитывал, что придется столкнуться с такими силами бандитов, вооруженных автоматами. Он знал от оперативников, что банда получила наводку о большой сумме, которая в ночь останется в помещении сберкассы. Эту информацию сами оперативники и распространили. Но, видимо, перестарались! И что теперь делать троим, вооруженным пистолетами, против больше десятка бандитов, да еще при четырех или пяти автоматах? Оперативникам НКВД категорически запрещено выходить из здания сберкассы и вступать в бой. Только в том случае, если бандиты проникнут в помещение и начнут вскрывать сейфы. Это будет означать, что операция провалилась, что «банда Седого» погибла, а денежным средствам, хоть в этот день их на самом деле в сберкассе немного, грозит похищение.

Все движение внизу на улице замерло. Буторин приник лицом к щели между оконными створками, стараясь не дышать, чтобы пар изо рта не вылетал на улицу. Кто-то уж очень глазастый может это заметить. Ведь в этой части улицы нет ни одного жилого дома – сплошь конторы и дирекции, и все закрыты на ночь. То, что произошло дальше, ошарашило Буторина. Девушка начала что есть сил барабанить в темные окна сберкассы, забранные крепкими ставнями, в дверь и кричать, что ее убивают. Кричала она так истошно и правдоподобно, что у Буторина сжалось сердце. Неужели кто-то из оперативников клюнет на эту хитрость? Он стиснул зубы и ждал. Крики девушки вдруг перешли в душераздирающий визг.

Нервы одного из оперативников не выдержали. В ночи отчетливо скрипнула дверь, и раздался грозный оклик:

– А ну стоять, а то стрелять буду! А ну-ка, отпусти ее!

И тут же две автоматные очереди прорезали темноту ночной улицы. Было ясно, что оперативник, открывший дверь, полагал, что это еще не нападение банды, а какое-то преступление, совершаемое другими неподалеку. Не смог смириться с этим, несчастный, решил, что его долг – предотвратить преступление. А ведь знал, что есть люди и снаружи, знал, что, случись подобное, никто бы в беде девушку не оставил. Не его это была обязанность открывать дверь. Его долг был сидеть и ждать, когда бандиты сломают запоры и ринутся внутрь. И только тогда стрелять и защищать кассу.

Буторин стиснул зубы от злости и, толкнув плечом створку окна, выставил наружу оба ствола. Он разглядел, что к двери кинулись несколько человек. Кажется, четверо. Да двое уже стояли рядом, когда оперативник открыл ее. Виктор успел выстрелить трижды с правой руки и дважды с левой, когда на него обрушились автоматные очереди, разнесшие и оконные стекла, и оконную раму, осыпав его осколками стекла и древесины. «Кажется, двоих я свалил, – подумал Буторин, прячась за подоконником. – А ребята были готовы к засаде. Или к серьезной охране сберкассы. И всем нам будет сейчас ох как трудно».

Виктор собрался снова высунуться и снова выстрелить, чтобы хоть как-то отвлечь на себя банду. Но тут понял, что на улице стрельба не утихает после его выстрелов. А Коган, увидев, какую толпу собрали бандиты, разглядев в их руках автоматы, решил, что информация из уголовного розыска, призванная заманить банду, прекрасно сработала. Уголовный авторитет решил любой ценой завладеть крупной суммой денег, которая, по полученной информации, осталась в здании. И он собрал не просто всех кого мог, а самых отчаянных.

Буторин начал стрелять сверху, упали трое бандитов, и Коган понял, что сейчас ситуацию спасет только его выход «на сцену». Сглупил оперативник, который открыл дверь, теперь ничто не помешает банде ворваться внутрь. «Ну, может, только я помешаю», – подумал Борис и выпрыгнул боком из окна в сугроб, стреляя из автомата на лету. К его изумлению, он в кого-то попал. Более того, бандиты не бросились в помещение, а все разом повернулись в сторону нового стрелка, да еще с автоматом, и бросились искать укрытие. Они были обескуражены тем, что по ним стреляют, хотя не ждали такого снаружи. И они еще готовы всех перебить за те большие деньги, которые еще рассчитывают взять здесь.

Отчаянные, но не очень умелые бойцы, бандиты начали палить по груде ящиков, но Коган после своего падения тут же вскочил на ноги и снова отпрыгнул в сторону, но теперь в другую. Он дал короткую очередь в падении, ни в кого не попал, но быстро перекатился по снегу и присел на корточки за старой бочкой. И сделал он это вовремя, потому что рядом затопали ноги. Двое бандитов, находившихся во время нападения в задних рядах, решили погеройствовать и бросились обходить автоматчика сзади. Но они не успели заметить, как Коган откатился и перебежал под защиту бочки. И когда двое бандитов поравнялись с ним, он поднялся и свалил обоих смертельной очередью в упор.

Наверняка главарь банды растерялся, поскольку буквально за минуту потерял почти половину своих людей. Кто-то еще стонал, лежа в крови на снегу, пытаясь ползти, или просто корчился от боли, захлебываясь кровью. И когда неизвестный опер свалил еще двоих его людей со второго этажа, первый стрелок снова открыл огонь из пистолета. Перед ним все внизу были как на ладони. И он расстреливал банду, как в тире. Один упал, второй поднял голову и тут же опрокинулся на спину с дыркой во лбу. Третий поднял автомат, пытаясь спрятаться, но и его настигла пуля. Снова кто-то дал очередь по окну. Но тут же упал. Еще выстрел сзади, потом еще два. Главарь обернулся и увидел, что его урка, стоявший на шухере, повалился в снег, раскинув руки. А на углу улицы какой-то человек, высокий, с двумя пистолетами, методично сзади расстреливал банду, уложив еще двоих.

– Убей его! – заорал чей-то властный голос. – А ты окно держи!

И главарь, вскочив на ноги и стреляя короткими очередями, бросился туда, где спрятался Коган. Буторин за долю секунды оценил ситуацию. Сосновского выстрелами заставили укрыться, Когана прижали очередями. И Виктору тоже не дадут больше стрелять прицельно, пока не убьют тех двоих внизу. А потом, потом уйдут внутрь или удерут? Скорее всего, удерут, потому что понятно, что это засада. И главарь все правильно расценил. И понял, кого надо убрать, чтобы вырваться хотя бы самому.

Выбив остатки оконной рамы, он прыгнул вниз. Небольшой сугроб должен был смягчить падение, если только в нем под снегом нет каких-нибудь досок или железок. Падая на спину главарю, Буторин сумел обрушить на его голову под лихой кубанкой рукоятку пистолета. Отбив руку и разбив колено, он покатился вместе с главарем по снегу. Буторин понял, что он сейчас беззащитный перед всеми – оглушенный, ушибленный. И, скорее всего, его сейчас просто пристрелят.

Но Коган был уже рядом и заорал страшным голосом: «А ну выходи, падаль!» Он полоснул очередью в какого-то бандита, еще один выскочил сбоку, намереваясь удрать, но Буторин сумел прицелиться и выстрелить в него. Несколько выстрелов сделал Сосновский, и все стихло. Буторин застонал и оперся на руку Когана, пытаясь подняться. Он видел, как Сосновский идет мимо тел и методично добивает еще живых бандитов.

– Ну ты прыгун, – проворчал Борис, поддерживая Буторина. – Без тебя тут бы не справились?

– Живы? – Сосновский подошел и, не выпуская пистолетов из рук, вытер рукавом потный лоб. – Один ушел. Я ему руку зацепил пулей. Удрал, как и планировали. А здесь вроде все. Слушайте, а кто девку-то застрелил, джентльмены? Вот выдумщики, решили, что охрана купится и выбежит спасать от насильников школьницу. А на ней, судя по лицу, пробу ставить негде. Еще и визжала, как актриса хренова.

– На что рассчитывали, то и получили, – ответил Буторин, потирая локоть. – Дверь-то открыли. Ну все, пора и нам сматываться. Утром милиция подтвердит официальную информацию, что одна банда перебила другую и ограбила сберкассу. Дворники подтвердят. Ребята, переверните этого. Я, кажется, ему голову проломил. Надо хоть в лицо запомнить его. Это главарь их.

Конец ознакомительного фрагмента.

Текст предоставлен ООО «Литрес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.

1

Государственный комитет обороны.

2

Банзуха (воровской жаргон) – компания для выпивки.

3

ДСП – «для служебного пользования». Одна из категорий ограничений, предшествующая другим уровням секретности документов: «секретно», «совершенно секретно» и т. д.