На острове
– Неужели здесь кто-то жил?
– Похоже, что так.
– Интересно, чем он занимался?
– Изображал Джимми Баффета? – Анна покачала головой. – Если серьезно, то понятия не имею. В любом случае, похоже, здесь уже давно никто не живет.
– Это не самодельные доски. Похоже, они с лесопилки. Не знаю, как уж он их сюда доставил – по морю или по воздуху, – но этот парень был настроен вполне серьезно. Интересно, куда он подевался?
– Ти Джей, – сказала Анна, и глаза у нее округлились, – а может, он еще вернется?
– Надеюсь, что так.
Я положил гитару в футляр и протянул Анне. Затем взял ящик с инструментами, и мы пошли назад к нашему лагерю.
Когда пришло время обеда, Анна поджарила плоды хлебного дерева на плоском камне у костра, а я расколол несколько кокосов. Мы съели все до последнего кусочка – на вкус плоды хлебного дерева так и не стали похожи на хлеб – и запили кокосовым молоком. Но долго высидеть в шалаше было невозможно: днем на улице было около девяноста градусов, да еще жар от костра. По разгоряченному лицу Анны ручьем тек пот, влажные волосы прилипли к шее.
– Не хотите искупаться? – спросил я и тут же пожалел о своих словах. Вдруг она решит, что мне не терпится снова посмотреть на нее в белье.
– Да. Умираю от жары, – поколебавшись, ответила Анна.
Мы спустились к берегу. Я не успел переодеться в шорты, а потому вылез из джинсов, затем снял футболку и носки. И остался в серых «боксерах».
– Будем считать, что это плавки, – сказал я Анне.
– Договорились, – покосившись на мое нижнее белье, улыбнулась Анна.
Я ждал ее в лагуне, стараясь особо не пялиться. Если ей приходится раздеваться у меня на глазах – не стоит совсем уж борзеть.
И все же у меня опять встал, но я надеялся, что она не заметила.
Мы немного поплавали, а выйдя из воды, оделись и сели на песок. Анна задумчиво смотрела в небо.
– Я была уверена, что тот самолет обязательно прилетит, – сказала она.
Когда мы вернулись в шалаш, я подбросил в костер еще дров. Анна вытащила одеяло, расстелила на земле и села. Я взял гитару и устроился рядом.
– Ты что, умеешь играть? – удивилась она.
– Нет. Просто один из друзей научил парочке аккордов из песни. – Я тронул струны и заиграл начало Wish You Were Here.
– Pink Floyd, – улыбнулась Анна.
– Вам нравится Pink Floyd?
– Люблю эту песню, – кивнула она.
– Правда? Фантастика. В жизни бы не подумал.
– Почему? И какую музыку, по-твоему, я слушаю?
– Не знаю. Что-то типа Мэрайи Кэри.
– А вот и нет. Мне нравится более старая музыка, – пожала плечами Анна. – Оно и понятно. Я ведь родилась в семьдесят первом.
– Неужели вам тридцатник? – я быстро прикинул в уме ее возраст.
– Да.
– А я думал лет двадцать пять. Может, двадцать четыре.
– Даже не знаю, хорошо это или плохо, – покачав головой, тихо рассмеялась она.
– Просто хотел сказать, что с вами удивительно легко разговаривать.
В ответ она только мило улыбнулась.
Я еще немного посидел, перебирая струны и наигрывая рифф из репертуара Pink Floyd, но стертые в кровь руки сильно болели, так что пришлось оставить это дело.
– Если бы мы нашли, из чего сделать крючок, я мог бы смастерить удочку, – заметил я. – Из гитарной струны получится нормальная леска. – Тут я вспомнил о гвоздях в ящике с инструментами, но рыба здесь водилась очень мелкая, поэтому крючок для нее нужен был потоньше и поменьше.
Уже позже, когда мы легли спать, Анна сказала:
– Надеюсь, вечеринка, из-за которой ты задержался, того стоила.
– Не было никакой вечеринки. Это просто отмазка для родителей.
– А что тогда было?
– Родители Бена уехали из города. А его двоюродного брата отпустили из колледжа на каникулы. И он собирался прийти со своей девушкой. Она обещала пригласить двух подружек, и Бен вбил себе в голову, что сможет трахнуть одну из них. Я поспорил с ним на двадцать баксов, что ничего у него не выйдет. – Я, конечно, не стал говорить Анне, что тоже хотел попытать счастья.
– Ну и как, удалось ему?
– Они так и не пришли. Мы просидели всю ночь. Пили пиво и играли в видеоигры. А через два дня я уже летел с вами в одном самолете.
– Ох, Ти Джей, мне очень жаль, – сказала она.
– Да уж, – согласился я и, подождав минуту, спросил: – А кто был тот парень в аэропорту?
– Мой бойфренд. Его зовут Джон.
Я сразу вспомнил, как тот целовал ее. Казалось, еще немножко – и он достанет ей языком до самых гланд.
– Вы, наверное, очень по нему скучаете.
Она замялась, но в конце концов сказала:
– Ну, не настолько сильно…
– Что это значит?
– Ничего. Все слишком сложно. Долго объяснять.
Я повернулся на бок, подложив под голову подушку от сиденья.
– А почему вы решили, что тот самолет больше не вернется?
– Не знаю, – ответила она, но, похоже, слукавила.
– Они что, считают, будто мы погибли?
– Надеюсь, что нет, – вздохнула она. – Потому что тогда они прекратят поиски.
9
Анна
На следующее утро Ти Джей ножом заострил концы двух длинных палок.
– Ну что, готовы поймать пару рыбешек?
– Еще бы!
Когда мы подошли к берегу, Ти Джей наклонился и что-то поднял с песка.
– Это, должно быть, ваша, – он протянул мне синюю балетку.
– Точно, моя. – Я бросила взгляд в сторону океана. – Может, и вторую прибьет волной.
Мы зашли по пояс в воду. В то утро жара была не такой удушающей, поэтому я надела футболку Ти Джея, а не пошла в воду в одном белье, как в прошлый раз. Подол тут же намок и облепил бедра. Больше часа мы безуспешно пытались поймать хоть что-нибудь. Но при малейшем нашем движении мелкие шустрые рыбки тут же бросались врассыпную.
– Как думаешь, может, стоит попытать счастья, где поглубже? – спросила я.
– Не знаю. Рыба там крупнее, но труднее будет управляться с нашим копьем.
Тут я заметила что-то в воде.
– Ти Джей, что это? – спросила я, заслонив глаза рукой от яркого солнца.
– Где?
– Там, впереди. Видишь, качается на волнах.
Ти Джей, прищурившись, посмотрел вдаль.
– Ох, твою ж мать! Анна, не смотрите!
Слишком поздно.
Секундой ранее до меня дошло, что передо мной. Я выронила гарпун, и меня стошнило прямо в воду.
– Его скоро прибьет волной. Давайте лучше вернемся на берег, – сказал Ти Джей.
Я вышла вслед за ним из воды. Когда я оказалась на песке, меня снова вырвало.
– Он уже здесь? – вытерев рот тыльной стороной ладони, спросила я.
– Ну, почти.
– Что же нам делать?
– Похороним где-нибудь, – неуверенно ответил Ти Джей. – Можно завернуть его в одно из одеял, если вы не против.
Жаль, конечно, было расставаться с частью наших скудных пожитков, но надо было завернуть тело хоть во что-то, чтобы отдать пилоту последнюю дань уважения. Да и – чего душой кривить – я ни за что не притронулась бы к мертвому телу голыми руками.
– Пойду принесу одеяло. – Это был хороший предлог, чтобы не смотреть, как труп выносит на берег.
Вернувшись с одеялом, я протянула его Ти Джею, и мы, помогая себе ногами, общими усилиями закатали тело в импровизированный саван. В нос ударил гнилостный запах – запах разложившейся в воде плоти, и, чтобы справиться с рвотными позывами, я поспешно прикрыла лицо локтем.
– Мы не можем похоронить его на берегу, – сказала я.
– Не можем, – покачал головой Ти Джей.
Мы выбрали место под деревом, на приличном расстоянии от шалаша, и принялись раскапывать руками мягкую землю.
– Ну что, такой хватит? – заглянув в яму, спросил Ти Джей.
– Думаю, да.
Нам не требовалась могила побольше, потому что акулы отъели Мику ноги и часть туловища. И руку. А еще кто-то поработал над его раздувшимся белым лицом. На шее у него висели какие-то лохмотья – все, что осталось от майки из варенки.
Ти Джей подождал, пока я справлюсь с тошнотой, после чего я взялась за угол одеяла и помогла оттащить Мика к могиле и опустить в яму. Мы присыпали его землей и выпрямились.
Тихие слезы катились по моему лицу.
– Он умер еще до того, как мы ударились о воду, – твердо сказала я.
– Да, – согласился Ти Джей.
Пошел дождь, и мы, вернувшись к спасательному плоту, залезли внутрь. Благодаря тенту, внутри было сухо, но я все равно дрожала мелкой дрожью. Я натянула одеяло – теперь нам приходилось делить одно на двоих – и провалилась в сон.
Проснувшись, мы отправились за кокосами и плодами хлебного дерева. Разговаривать особо не хотелось.
– Вот, возьмите, – протянул мне Ти Джей кусочек кокоса.
– Нет, не могу. Съешь сам, – оттолкнула я его руку.
Мой желудок взбунтовался. У меня перед глазами до сих пор стояла та жуткая картина – изуродованное тело бедняги Мика.
– Вас все еще мутит?
– Да.
– Выпейте хотя бы кокосового молока, – предложил Ти Джей.
Я поднесла пластиковый контейнер к губам и сделала большой глоток.
– Ну как, полегче?
– Да, – кивнула я. – Ничего, мне просто нужно время, чтобы прийти в себя.
– Пойду схожу за хворостом.
– Хорошо.
Не успел он уйти, как я почувствовала, что протекла.
«О Господи, только не это!»
Молясь, чтобы тревога оказалась ложной, я отошла подальше и спустила джинсы. На белой ластовице трусиков виднелось бесспорное доказательство того, что у меня начались месячные.
Я кинулась к шалашу и схватила свою кофту. Затем, вернувшись в лес, оторвала от нее тонкую полоску, скатала и положила в трусики между ног.
«Хоть бы этот ужасный день поскорее закончился!»
Когда солнце скрылось за горизонтом, меня заели москиты – облепили все руки.
– Вы решили, что лучше москиты, чем эта жара? – заметив, как я отмахиваюсь от мошкары, сказал Ти Джей. Он уже успел переодеться в фуфайку и джинсы.
Я думала о своей кофте с длинным рукавом, которую спрятала под кустом – надеюсь, не забуду, под которым.
– Угу, вроде того.
10
Ти Джей
Следующие восемнадцать дней мы питались исключительно кокосами и плодами хлебного дерева, одежда уже висела на нас мешком. Во сне у Анны бурчало в животе, а меня мучили дикие рези. Я перестал верить, что нас продолжают искать, и к болям в животе добавилось сосущее чувство под ложечкой, не имевшее никакого отношения к голоду, – оно возникало всякий раз, как я думал о семье и друзьях.
Я хотел произвести впечатление на Анну, поймав рыбу с помощью копья – и умудрился пропороть себе ногу. Было чертовски больно, но я не хотел признаваться Анне, пока она не заметила сама.
– Надо смазать антисептиком, – сказала Анна.
Она наложила на рану мазь и заклеила пластырем. Объяснила, что при такой влажности микробы быстрее размножаются, а одна мысль о том, что кто-то из нас заболеет, пугает ее до потери пульса.
– Ти Джей, не заходи в воду, пока рана не заживет. Ее нельзя мочить.
«Здорово. Ни рыбалки, ни купания».
Дни медленно тянулись друг за другом. Анна как-то притихла. Она стала больше спать, и я не раз заставал ее плачущей, когда возвращался после похода за дровами или очередного обследования острова. Однажды я увидел, как она сидит на берегу, тупо уставившись в небо.
– Перестаньте думать о том самолете. – сказал я. – Вам от этого только хуже.
– И что, будем просто ждать, что однажды кто-то пролетит над островом?
– Не знаю, – ответил я и сел рядом. – Мы можем уплыть на спасательном плоте. Возьмем с собой фрукты, а дождевую воду будем собирать в пластиковые контейнеры. И погребем.
– А если у нас закончится еда, или что-нибудь случится с плотом? Ти Джей, твоя затея – чистое самоубийство. Уже понятно, что мы находимся вне зоны маршрутов самолетов, летающих на обитаемые острова, так что нет никакой гарантии, что нас обнаружат. Эти острова разбросаны в океане на площади в тысячи миль. Нет, я на такое никогда не решусь. Тем более после того, как увидела Мика. Здесь, на суше, я чувствую себя в большей безопасности. Да я и сама прекрасно понимаю, что они не вернутся. Но озвучить эту мысль – равносильно тому, чтобы сдаться.
– Раньше я тоже так думал. Но теперь уже нет.
– Ты очень легко приспосабливаешься, – внимательно посмотрела на меня Анна.
– Теперь мы живем здесь, – кивнул я.
11
Анна
Ти Джей громко выкрикивал мое имя. Я сидела возле шалаша, тупо уставившись перед собой. Он бежал ко мне, волоча за собой чемодан.
– Анна, это ваш?
Вскочив, я опрометью бросилась ему навстречу.
«Ну, пожалуйста, пусть это будет тот самый чемодан!»
Я с разбегу опустилась на песок, расстегнула молнию, открыла крышку и широко улыбнулась. Я отбросила в сторону промокшую насквозь одежду и стала шарить на дне в поисках украшений. Нашла полиэтиленовый пакет с застежкой «зиплок», открыла и высыпала содержимое на песок. Мои пальцы нащупали серьгу с подвеской, и я, победно улыбнувшись, протянула ее Ти Джею.
Он осмотрел застежку и довольно кивнул:
– Анна, из этого получится отличный рыболовный крючок.
Итак, я вытряхнула из чемодана все, что там было: зубную щетку и два тюбика обычной зубной пасты плюс тюбик отбеливающей, четыре кусочка мыла, по два флакона геля для душа, шампуня и кондиционера, лосьон, крем для бритья, бритву и две упаковки сменных лезвий. А еще три дезодоранта – два стика и один гелевый, детское масло и ватные шарики для снятия макияжа, гигиеническую губную помаду и – слава тебе, господи! – две коробки тампонов. Лак для ногтей и жидкость для снятия лака, пинцет, ватные палочки, салфетки, бутылка средства для ручной стирки и два тюбика крема для загара с защитным фактором 30. Мы с Ти Джеем уже успели загореть до черноты, так что последний нам вряд ли пригодится.
– Ничего себе! – воскликнул Ти Джей, когда я закончила сортировать туалетные принадлежности.
– На острове, куда мы собирались, нет аптеки. Я проверяла, – объяснила я.
Кроме того, я упаковала в чемодан гребень и щетку для волос, заколки, резинки, колоду карт, ежедневник, ручку и две пары солнцезащитных очков – «авиаторы» Ray-Ban и пару в большой черной оправе, – а еще соломенную ковбойскую шляпу, в которой собиралась загорать у бассейна.
Я перебирала одежду, выжимала и раскладывала на песке для просушки. Четыре купальника, домашние штаны из хлопка, шорты, топики, футболки и сарафан. Кеды и несколько пар носков. Синяя футболка с концерта REO Speedwagon и серая, компании Nike, с красной галочкой на груди и надписью Just do it. Футболки были мне здорово велики, обычно я надевала их вместо ночной рубашки.
Бросив трусики и лифчики обратно в чемодан, я закрыла крышку. Нижним бельем займусь позже.
– Нам повезло, что волной вынесло именно этот чемодан, – сказала я.
– А что было в другом?
– Твои учебники и домашние задания.
А ведь я так тщательно составила планы уроков, расписала для Ти Джея всю программу! В чемодане были и романы, которые я собиралась прочесть этим летом, и я с тоской подумала о том, что они здорово помогли бы нам скоротать время.
– Может, и твой чемодан найдется, – решила обнадежить я Ти Джея.
– Абсолютно исключено. Мои родители взяли его с собой. Вот почему у меня в рюкзаке оказались кой-какая одежда и зубная щетка. Мама хотела, чтобы у меня хоть что-нибудь было с собой на случай, если рейс отложат и нам придется где-то ночевать.
– Правда?
– Ага.
– Надо же! Кто бы мог подумать.
………
Я собрала все нужные вещи.
– Пойду искупаюсь, – сказала я. – И давай сразу договоримся: когда я моюсь, ты к воде даже близко не подходишь. Понятно?
– Не волнуйтесь, не подойду, – кивнул Ти Джей. – Обещаю. А пока вас нет, попробую смастерить удочку. И спущусь на пляж, только когда вы вернетесь.
– Вот и хорошо.
На берегу я быстро разделась, зашла в воду и нырнула. Я намылила голову. Волосы были жутко грязными. Я смыла шампунь и повторила процедуру. Шампунь пах нереально хорошо, но, может, это просто от меня пахло так плохо. Затем я втерла в волосы кондиционер, намылилась с ног до головы и села на песок побрить ноги и подмышки. Я снова вошла в воду, чтобы ополоснуться, а потом – чистая и страшно довольная – долго плавала на спине.
Я надела желтое бикини, смазала подмышки дезодорантом и, тщательно расчесав волосы, скрутила их узлом на затылке, скрепив заколкой. Я выбрала солнцезащитные очки в черной оправе, так как Ray-Ban решила отдать Ти Джею.
Но когда я подошла к шалашу, Ти Джей почему-то не сразу оценил мое чудесное перевоплощение. Он наклонился ко мне, принюхался и осторожно заметил:
– Комары вас теперь живьем съедят.
– Мне сейчас так хорошо, что комары меня не волнуют!
– Ну, что скажете? – протянул он мне удочку.
Он взял длинную палку, проделал отверстие на конце, вдел гитарную струну и прикрепил к ней сережку.
– Здорово. Давай ты тоже помоешься, а потом испытаем ее в деле. Я оставила туалетные принадлежности на берегу. Ни в чем себе не отказывай!
Когда Ти Джей вернулся, он прямо-таки сиял чистотой и пахло от него так же приятно, как и от меня. Я протянула ему авиаторы Ray-Ban
– О, спасибо большое, – надев очки, сказал он. – Это реально круто.
– А что у нас будет в качестве наживки? – поинтересовалась я.
– Думаю, черви.
Червей мы накопали под деревом. По правде говоря, черви эти – белые и извивающиеся – скорее походили на больших личинок, и меня передернуло от отвращения. Ти Джей набрал полную пригоршню, и мы направились к воде.
– Леска не слишком длинная, – объяснил Ти Джей. – Не хотелось использовать гитарную струну целиком. Вдруг она порвется, или с удочкой что случится.
Он зашел в воду по грудь и забросил удочку. Мы замерли.
– Вроде клюет, – сообщил мне Ти Джей.
Он дернул на себя удочку и вытащил ее из воды. Я вскрикнула от восторга, увидев болтающуюся на крючке рыбу.
– Эй, сработало! – радостно воскликнул Ти Джей.
Меньше чем за полчаса он поймал еще семь штук. Когда мы наконец вернулись к шалашу, я уселась чистить рыбу ножом, а Ти Джей пошел за дровами.
– Где вы этому научились? – вернувшись, спросил он.
Он вывалил полный рюкзак палок и веток на уже сушившиеся в шалаше.
– Папа научил. Когда мы с Сарой, моей сестрой, были детьми, папа всегда брал нас с собой на рыбалку. У нас был домик на озере. Он еще любил носить такую нелепую панаму, всю в блеснах. И я помогала чистить пойманную рыбу.
Ти Джей внимательно следил за тем, как я соскоблила чешую с последней рыбки и отрезала ей голову. Я прошлась ножом вдоль хребта и вытащила кости. Затем смыла кровь и ошметки внутренностей дождевой водой и принялась готовить рыбу на плоском камне, который мы приспособили для жарки плодов хлебного дерева. Мы съели все семь рыбок, одну за другой. И мне показалось, что ничего вкуснее я в жизни не пробовала.
– Как думаешь, что это за рыба? – поинтересовалась я.
– Понятия не имею. Какая-то чертовски вкусная!
После обеда мы сидели на расстеленном одеяле, впервые за долгое время чувствуя приятную сытость. Я залезла в чемодан, вытащила свой ежедневник и разгладила покоробленные страницы.
– Сколько дней мы уже здесь? – спросила я Ти Джея.
Он подошел к дереву и сосчитал оставленные ножом зарубки.
– Двадцать три.
Я обвела в кружок дату в ежедневнике. Значит, скоро июль.
– Все, с сегодняшнего дня начинаю следить, – сказала я и запнулась, так как вспомнила о чем-то важном: – Когда тебе следующий раз к врачу?
– В конце августа. Мне должны делать рентген.
– К этому времени нас обязательно найдут.
На самом деле я в это не верила. И, судя по выражению лица Ти Джея, он тоже.
………
Я отошла за дерево, служившее мне уборной, и неожиданно услышала странный звук. Вибрирующий, похожий на звук хлопающих крыльев. Я так испугалась, что чуть было не упала в лужу собственной мочи. Вскочила как ошпаренная и принялась судорожно натягивать трусики и шорты, затем снова прислушалась, но все было тихо.
– Похоже, я слышала какое-то животное, – вернувшись, сообщила я Ти Джею.
– Что за животное?
– Не знаю. Оно издает такой странный вибрирующий звук и будто крыльями хлопает. А ты что-нибудь такое слышал?
– Да. Вроде бы…
Мы вернулись к месту, где меня застал врасплох подозрительный шум, но ничего не нашли. На обратном пути мы набрали столько хвороста, сколько могли унести, а в шалаше положили на груду сухих веток и сучьев, которые держали про запас.
– Как насчет того, чтобы сходить окунуться? – поинтересовался Ти Джей.
– С удовольствием.
Теперь, когда у меня наконец был купальник, плавать стало гораздо приятнее.
Прозрачные воды лагуны идеально подошли бы для подводного плавания. Мы купались, наверное, с полчаса и уже собирались выходить из воды, когда Ти Джей на что-то наступил на дне. Он скрылся под водой и вынырнул с ботинком в руке.
– Это твой? – спросила я.
– Ага. Я так и думал, что рано или поздно его прибьет к берегу.
Мы сели на песок, подставив лица легкому морскому ветру.
– Почему твои родители выбрали эти острова? – спросила я. – Они ведь так далеко.
– Дайвинг. Считается, что здесь лучший в мире дайвинг. У нас с папой есть сертификаты, – зарыв пальцы ног в белый песок, сказал Ти Джей. – Когда я был совсем плох, он рассказывал всем, направо и налево, что, когда я поправлюсь, он устроит мне шикарные каникулы. Раздул из такой фигни целое дело. Хотя мне это все было по барабану.
– Ты что, не хотел сюда ехать?
Ти Джей молча покачал головой.
– Но почему?
– Какой дурак будет проводить все лето с семьей! Я хотел остаться дома, потусоваться с друзьями. А потом предки сказали, что вы тоже едете и мне придется нагонять все, что я пропустил, иначе останусь на второй год. И это меня реально взбесило, – сказал Ти Джей и, бросив на меня извиняющийся взгляд, добавил: – Только без обид.
– А я и не обижаюсь.
– Они и слышать ничего не хотели. Почему-то вбили себе в голову, что такое путешествие – это грандиозно. Подарок для всей семьи. Но даже мои сестры жутко разозлились. Они-то хотели в Дисней-уорлд.
– Мне очень жаль, Ти Джей.
– Ничего. Все в порядке.
– Сколько лет твоим сестрам?
– Алексис – девять, а Грейс – одиннадцать. Они, конечно, иногда меня достают – болтают без умолку, – но вообще они ничего, – сказал Ти Джей. – А у вас есть братья или сестры?
– У меня только сестра. Сара. Она на три года меня старше. А ее мужа зовут Дэвид. У них двое ребятишек. Джо – пять, Хлое – два годика. Я так по ним скучаю! Мне даже подумать страшно, через что им пришлось пройти. Особенно маме с папой.
– Я тоже жутко скучаю по семье, – вздохнул Ти Джей.
Я посмотрела на ярко-синее небо, затем перевела взгляд на бирюзовую воду лагуны. Звуки накатывающих на рифы волн приятно убаюкивали.
– Здесь действительно очень красиво, – сказала я.
– Угу, – согласился Ти Джей. – Очень.
12
Ти Джей
Больше всего на острове меня допекала скука. Конечно, у нас уходило какое-то время на то, чтобы раздобыть еду, набрать дров, порыбачить два-три раза в день, но все равно оставалась куча свободного времени. Мы плавали, обследовали остров, а еще разговаривали, и очень скоро я стал чувствовать себя с Анной практически так же легко и свободно, как и со своими друзьями; она всегда прислушивалась к моим словам.
Ей было не все равно, что я чувствую. Парням, по определению, положено быть крутыми, и мы с Беном – зуб даю – в жизни не стали бы обсуждать свои переживания, но я признался Анне, что у меня начинает сосать под ложечкой, когда думаю о том, смогут ли нас когда-нибудь найти. А потом я сказал, что иногда мне становится страшно до чертиков. Что иногда не могу заснуть. Она ответила, что тоже плохо спит.
И еще мне нравилось делить с ней постель. Она сворачивалась калачиком рядом со мной и спала, положив голову мне на плечо, а как-то раз, когда я лежал на боку, прижалась ко мне грудью и коленями. Конечно, это было во сне и ничего не значило, но все равно было очень приятно. Раньше я еще ни разу не проводил ночь рядом с девушкой. Мы с Эммой спали вместе только несколько часов, и только потому, что она была слишком слаба.
Мне нравилась Анна. Очень. Без нее на острове был бы полный отстой.
Нас так и не спасли, и я пропустил осмотр у онколога, назначенный на конец августа. Анна упомянула об этом как-то утром за завтраком.
– Я очень волнуюсь, что ты не можешь показаться врачу, – сказала она, протягивая мне кусок рыбы, и добавила: – Осторожно, горячая.
– Ничего страшного. Я прекрасно себя чувствую, – подув на рыбу, прежде чем положить в рот, ответил я.
– Но ведь ты был очень болен. Правда?
– Да. – Она протянула мне воду, я сделал глоток и поставил бутылку на землю.