Детских оказалось не так уж мало. Дюжины три. Иные – не такие уж дети. По возрасту пора отроками стать. Но не отроки. Серебряных поясов ни на ком нет. Хотя одёжка на многих не из дешёвых. Надо полагать, родня постаралась.
Пока рассаживались, Сергей успел как следует рассмотреть князя, которого мог теперь по праву считать своим.
Князь Стемид был типичным варяжским вождём. Высокий, резкий, широкий в плечах, узкий в талии. С бритой головы налево – чуб. Усы высинены – к празднику и по обычаю. Лёгкая кольчуга перехвачена золотым поясом. На руках – золотые же браслеты, на шее – жёлтая витая гривна. А вот рукоять меча – без лишних украшений. Простое наборное оголовье из чередующихся бронзовых и серебряных полос. Шаг лёгкий, голос звучный. За таким вождём идти – радость.
Рядом – трое сыновей.
Старший, Трувор, тоже в поход ходил. Точная копия отца. Только помоложе. И с длинным, уже подзажившим шрамом через щеку от виска до рта.
Слева от отца – Рёрех. Этот, теперь видно, на отца не похож. И лицом и ростом: черты погрубее, высотой на пядь пониже.
Справа от брата – Турбрид. Этот обликом ближе к Стемиду, а сложением – к Рёреху. Хотя какие его годы?! Вполне может ещё подрасти.
Княгини нет. Умерла, наверное. Её место, по обычаю, там, где сейчас стоит Трувор.
Сидя за одним из нижних столов, Сергей хорошо видел князя и княжичей, потому что они сидели на помосте. И мог прикинуть, что старшая дружина у Стемида – сотни три. А младшая, отроки, ещё и побольше. Неслабое войско. В то время, когда был князем сам Духарев, воинство беловодского князя было, ну или будет, раза в два меньше.
Над Сергеем склонился челядник. Налил мёду в чашу. Сергей попробовал. Совсем слабенький, разбавленный. Но, учитывая нынешний возраст и размеры, злоупотреблять не стоит.
Наверху провозгласили здравицу князю. Дружинники вскочили и одобрили дружным рёвом. Детские – тоже, но с опозданием и пожиже.
Сергей высмотрел блюдо с запечённой в меду свиной грудинкой и ухватил последний кусок, опередив другого парнишку, тоже из детских, но не из их группы и постарше – лет тринадцати.
Тот ощерился на Сергея по-волчьи. Зашипел злобно.
В драку, впрочем, не полез, удержался. Однако запомнил, факт.
«Да пошёл он лесом, – подумал Сергей. – Не фиг из-за дураков праздник портить».
А праздник тем временем набирал обороты. Дружина гудела, стучали, встречаясь, чаши. Челядь носилась туда-сюда, утаскивая блюда с объедками и волоча новые. В основном на верхние столы, но и нижним перепадало. И мясо, и дичь, и рыба. Молочное всякое, мисы с тушёными овощами, лепёшки медовые, каша. Напитки ягодные, медовуха. Хочешь – сам наливай, хочешь – жди, когда теремный холоп твою ёмкость наполнит. При всяких ритуальных мероприятиях старшим прислуживали именно детские. Но нынче – общий праздник.
Кушали много и жадно. Словно неделю постились. Сергей от других не отставал. Организм, чай, молодой, растущий. Да и мышечную массу надо наращивать.
Подвыпившие детские говорили много и громко. Перекрикивали друг друга. Как повздорившие чайки.
Сергей в разговоры не вступал. И медом хмельным не наливался. Добавлял аккуратно и понемногу, пытаясь определить свою нынешнюю меру. Времена, когда он мог вливать в себя слабенький средневековый алкоголь без ограничений, кончились.
За одним из верхних столов затянули песню. Из-за другого выскочили сразу шестеро отроков и устроили шутейную битву на мечах. Бились, надо отметить, очень аккуратно, несмотря на выпитое. Все – в рубахах, а оружие боевое.
Потом затеяли метание топориков в столб.
Тут участие приняли и несколько гридней, и, к удивлению Сергея, Рёрех. Но лишь единожды. Развернулся к столбу спиной и с десяти метров метнул назад с обеих рук. Топорики вошли идеально и встали параллельно друг другу.
– Ты! – На плечо Сергея легла рука. – А ну встань!
Опаньки. Тот самый малый, у которого Сергей увёл грудинку.
– С чего бы? – спросил Сергей, жалея, что голосок у него такой несолидно тонкий.
– Ты оскорбил меня, чужак! Я, Траин, сын Геллира, вызываю тебя на поединок!
– Меня зовут Варт, – сообщил Сергей. – И на поединок из-за куска грудинки я с тобой не пойду. В другой раз не щёлкай клювом, Траин, сын Геллира.
– Чего? – не понял тот.
– Того. – Сергей повысил голос: – Я сказал: я не пёс. И драться с тобой из-за куска мяса не стану!
– Ещё как станешь! – Траин рванул его с такой силой, что если бы Сергей не вцепился в стол, то слетел бы с лавки и оказался на земле.
– А ну, что тут такое?!
Вещелюб. Видно, кто-то из детских позвал.
– Траин! Что тебе надо от моего парня?
– Он меня оскорбил! – заявил тот. Но плечо Сергея всё же выпустил.
– Как?
– Мясо моё забрал.
– Это так? – спросил отрок, повернувшись к Сергею, который, воспользовавшись случаем, встал со скамьи.
– Мясо было общее, – сказал Сергей. – Лежало на общем блюде. Я взял. Он обиделся. Но ничего не сказал. Тогда. Теперь злится. Не хочу поединка из-за куска грудинки. Стыдно.
– Кто видел, как было? Чья правда? – спросил Вещелюб, обращаясь сразу ко всем.
Человек десять пацанов сразу указало на Сергея и только двое – на Траина.
Вещелюб поглядел на последних очень внимательно. Потом спросил:
– Перуном поклянетесь?
Оба переглянулись… И отрицательно мотнули головами.
Траин зашипел сквозь зубы. Но – промолчал.
– Что тут?
Это уже персональный опекун Сергея, Бур. С ним – Лепко и ещё несколько отроков, подвыпивших, весёлых.
– Траин хочет вызвать Варта на перекресток, – пояснил Вещелюб. – Тот взял кусок мяса, который приглянулся Траину.
– Траин, ты это всерьёз? – воскликнул один из незнакомых Сергею отроков. – Из-за куска мяса убить своего?
– Он мне не свой! Он – чужак, безродный! – отрезал Траин. – Мой отец убил первого врага, когда ему было тринадцать! Мне тоже тринадцать, и я убью этого щенка!
– Даже и не думай! – вмешался Бур. – Княжич Рёрех поручил малого мне и с меня за него спросит, если что. Вдобавок он учит меня вашему языку, и учит хорошо. И где это видано, чтобы детские вызывали друг друга на Перунов суд?
