Во власти выбора. Книга 1

11

Алессио

Страх давно перестал следовать за мной по пятам, он был давно забытым чувством, но сегодня я чертовски испугался. Теперь, когда адреналин спал и я остался один, можно признаться, что шанс не выбраться из Чикаго живыми был вполне реальным. Однако страх был связан с девушкой. Что меня волновало сильнее всего, так это взгляд Адрианы. Ее глаза смотрели с такой мольбой и верой в меня, что мне стало не по себе. Черт, мне хотелось сказать ей, чтобы она перестала это делать – доверять мне. Я не заслужил ее доверия, и меня злило, что она так покорно и непоколебимо мне его вручала. Господи, ей даже не приходила в голову мысль, что в этой истории я могу быть злодеем.

Черт возьми. Она была слишком чиста для этого мира, уверен, девушка даже не подозревала, что мои истинные мотивы не связаны с выполнением приказа Маттео и ее защитой, она не предполагала, что я намерен уничтожить его империю и его самого, как только найду нужную информацию. И как только это случится, наши с ней пути разойдутся: я уеду в Лондон, Адриана останется здесь и продолжит свою жизнь с того места, где остановилась.

Поэтому я был намерен использовать это время в своих, разумеется, эгоистичных целях. Я буду наслаждаться компанией Адрианы, ее разговорами, смехом, улыбками –ею. А когда придет время – я отпущу ее. Однажды. И это будет мое решение, а не приказ Маттео, когда он закончит вершить собственный суд и потребует вернуться домой с его дочерью. Тогда его будет ждать сюрприз.

Всему свое время. Шаг за шагом. Сейчас оставалось сосредоточиться на задаче поважнее: необходимо было запутать ублюдков и сбить их со следа.

Всю дорогу от Чикаго обратно из головы не выходила мысль, что кем бы ни были наши преследователи – картель или кто-то другой, – они знали, что мы будем там. Нас ждали, возможно, следили за нами или же просто понадеялись на удачу, однако о решении поехать на похороны знал только один человек. Несмотря на то что у него не было мотива выдавать меня и мое местонахождение, сомнения в его верности не исчезали. Для меня доверие – это роскошь, я не привык полагаться на людей так, как делала это Адриана, поэтому решил сыграть по-своему и надеялся, что мои подозрения не оправдаются.

Невзирая на уверенность в отсутствии слежки после прибытия в Нью-Йорк, я не хотел рисковать и вот уже более часа мотал круги по всей юго-восточной части, чтобы сбить со следа и отвести всех желающих подальше от нашего местонахождения – места, где Адриана будет в безопасности, даже находясь там одна.

Я не посещал горный домик уже много лет. Последний раз мы приезжали туда с мамой, когда она вновь чувствовала себя потерянной и впала в уныние. Депрессия не давала ей возможности сосредоточиться на картинах, которые должны были быть готовы к открытию ее галереи, поэтому она еще больше замыкалась в себе. Единственным местом, где она находила покой исебя, был тот дом.

Помню ее печальные глаза, смотрящие в одну точку где-то на стене, ее худое тело, которое она пыталась скрыть под широкой одеждой, или то, как я обнимал ее, а она вздрагивала и пыталась отстраниться, чтобы скрыть излишнюю худобу, но меня это не останавливало. Никогда. Несмотря на это, ее объятия были самыми мягкими и теплыми во всем мире. Никто и никогда после ее смерти не обнимал меня так, как она. Так было до Адрианы.

Проклятье.

Костяшки впивающихся в руль пальцев побелели из-за непрошеных мыслей и того, как эта девчонка постоянно врывалась в голову. Я въехал на подземную парковку жилого комплекса, где находился мой пентхаус, чтобы забрать ноутбук и собрать вещи для меня и Адрианы. Выходя из машины, я спрятал пистолет за поясом и поспешил к лифту, который поднял меня на последний этаж и раскрыл двери перед моей квартирой. Я ввел код и вошел внутрь, где меня встретили темнота и тишина. Но это не все. Ужасный древесный запах с примесью приторной гвоздики витал в воздухе. Здесь кто-то был. Возможно, он все еще здесь.

Я достал пистолет и, сняв с предохранителя, направил его впереди себя, готовый выпустить пулю при первой необходимости, и медленно прикрыл за собой дверь. Мои шаги тихие и осторожные. Благодаря городским огням не было необходимости включать свет, чтобы увидеть происходящее в гостиной.

Первым делом я проверил прачечную рядом с коридором, она оказалась пустой. Далее направился в гостиную, но и в ней, как и в кухне, никого не было, однако тошнотворный аромат все еще гулял по комнате. Прежде чем подняться на второй этаж, я решил проверить тренажерный зал и, не найдя никого, пошел в кабинет.

Держа пистолет одной рукой, второй я нажал на ручку и открыл дверь в небольшую комнату, обставленную от пола до потолка книжными полками с громоздким деревянным столом. Она оказалась пустой, но на столе я заметил легкий беспорядок: бумаги разбросаны, ноутбук лежал не там, где я его оставлял, и в воздухе все еще держался этот запах. Кто бы здесь ни был, он пытался что-то найти, но я мог предположить, ничего не нашел, потому что ноутбук защищен надежным паролем, да и мне бы пришло уведомление о попытках взлома. В бумагах не было ничего важного, а самое ценное я держал при себе. Вся информация была скачана на флешку, которая висела у меня на груди в качестве медальона в виде когтя.

Что же ты искал?

Я забрал ноутбук и направился в комнату, чтобы убедиться, что в ней также никого нет. Так и оказалось. Я спрятал пистолет за пояс брюк, но пока не снял с предохранителя.

Из гардеробной прихватил небольшую спортивную сумку и засунул в нее пару вещей для себя и несколько чистых футболок для Адрианы, в которых она будет щеголять по дому, обнажая свои чертовски привлекательные ноги. От этого образа, воспоминаний о румянце на ее щеках из-за ехидного замечания, что я сделал перед отъездом, и несостоявшегося поцелуя по телу пробежал ток.

Черт. Я практически сделал это. В последний момент мозг включился, посылая сигналы опасности, и я отступил, хотя мои руки чесались от желания схватить ее и прижать к стене, овладеть ее сладкими губами и поглотить их. В тот момент Адриана выглядела такой соблазнительно невинной, что зверь внутри меня хотел осквернить ее, лишь бы эти греховные глаза перестали так на меня смотреть.

Но я вовремя пришел в себя, потому что ей это было ни к чему. Адриана только вернулась с похорон матери и жениха, она в один день потеряла двух любимых и не успела отойти от этого шока, а я готов был наброситься на нее.

Что со мной не так?Я становился монстром, похожим на них, не осознавая этого и совершенно не планируя. Казалось, я отлично вжился в свою роль.

Злясь на себя, я бросил в другую сумку вещи Адрианы и ее нижнее белье, а еще пару ванных принадлежностей, которые ей купила Марлен – единственный человек в этом городе, который мог бы называть себя моим другом. На самом деле она была девушкой, с кем я проводил свои вечера, когда приезжал сюда по работе, но кого это волновало? Точно не мое тело, потому что оно вот уже несколько месяцев реагировало лишь на ту, что находилась под запретом.

К черту. Захвватив сумки, я спустился вниз, забрал ноутбук и покинул квартиру, последний раз вдыхая приторный запах. Сегодня вечером мне было чем заняться, вместо того чтобы сидеть с Адрианой и смотреть гребаные мелодрамы или же пялиться на нее, пока она спит.

12

Адриана

Пять часов.

Прошло пять часов с тех пор, как Алессио оставил меня одну и исчез на своем черном «Мустанге». Он сказал, что я могу отдохнуть, принять душ и поспать, но я не сдвинулась с места, сидя на диване и смотря в то самое окно, в которое пять часов назад глядела ему вслед.

Ночь наступила незаметно, принеся с собой устрашающий вой волков и уханье сов. Каждый звук, доносящийся с крыши, и шорох снаружи заставляли тело напрягаться, но я всякий раз успокаивала себя тем, что это всего лишь ветер или безобидная белка. Однако как бы здесь ни было красиво и безмятежно, я находилась в лесу где-то в горах. Вопреки домашнему уюту и свету от ламп, темнота снаружи пугала. В ней ничего не было видно, но я не могла оторвать взгляд от окна, в котором надеялась заметить тусклый свет фар приближающегося «Мустанга».

Проверив время на часах над камином, я поняла, что с последнего раза, когда делала это, прошло всего три минуты, а кажется – вечность.Неужели магазин с едой находится так далеко?

Я решила занять себя чем-то, чтобы ожидание не было таким томительным, когда нехарактерный рокот мотора привлек мое внимание, и сердце пропустило удар.

Они нашли меня.

Машина свернула и въехала на дорожку перед домом, не торопясь выключать зажигание. Меня ослепило ярким светом, не дав возможности разглядеть водителя. Я щурилась, пытаясь прикрыть ладонью глаза, но свет был слишком ярким. Я чувствовала себя добычей, загнанной в угол.

Первая возникшая мысль – бежать, однако я понимала, что в этой темноте и незнакомом месте, да еще и в лесу, шанс потеряться и умереть с голоду или от переохлаждения выше, чем уйти достаточно далеко и найти помощь. Они все равно догонят меня, и тогда…

Господи… Тошнота поднялась к горлу от мыслей, что эти варвары были намерены со мной сделать. Сколько их? Они изнасилуют меня? Снимут на видео, чтобы показать отцу? Что мне предстоит пережить?

Фары резко выключились, и темнота вновь заполнила пространство вокруг. Благодаря приглушенному свету, льющемуся из окон дома, я различила черный внедорожник «ДжиЭмСи Юкон», в котором сидел только водитель.

У меня будет шанс убежать от одного человека?

Я не успела подумать и осмыслить варианты, как водительская дверь открылась, и, судя по силуэту, из нее вышел мужчина. Темнота не позволила полностью разглядеть его, но фигура крупная и высокая, голова в капюшоне опущена, в руках у него были сумки. Мужчина медленно направился к домику, и чем ближе звучали его шаги, тем громче становился стук моего сердцебиения. Когда ручка на двери опустилась, я закрыла глаза, готовясь к худшему. Я не была готова к смерти, но ее стоило ожидать: Алессио не мог защищать меня вечно, а папа был слишком далеко. Я же крайне слаба, чтобы предпринять хоть что-то для своего спасения. Бесполезна.

Неужелиэто ощущает жертва, когда ее настигает хищник, что разорвет ее на части? Бессилие и никчемность?

Когда дверь полностью открылась и порыв свежего воздуха ворвался в дом, я сделала глубокий, возможно, последний вздох и открыла глаза, приготовившись встретиться с реальностью.

Я ждала самого худшего: людей картеля или кого-то другого, но мои молитвы были услышаны. Алессио стоял в дверях. Я моргнула несколько раз, проверяя, не галлюцинация ли это. Или мой мозг, находясь в состоянии страха, играл со мной злую шутку? Может, я сошла с ума?

Но этоон. Алессио вернулся, он не оставил меня одну, это не плод моего воображения. Я выдохнула, понимая, что все это время забывала дышать. Он выглядел уставшим и измотанным, в руках две небольшие сумки, растрепанные волосы выбивались из-под капюшона худи, глаза красные, словно он не спал несколько суток. А спал ли он?

– Ты в порядке?

Ноги сами несли меня к нему, а руки потянулись и обхватили за талию вместо ответа. Уткнувшись ему в грудь, я глубоко вдохнула уже знакомый и привычный запах.Он здесь.

Алессио напрягся, но после секундной паузы расслабился, однако, к моему разочарованию, не обнял меня в ответ. Его руки не дотронулись до моих волос, как он делал это всегда, не прижимали к себе сильнее. Настоящая статуя в моих руках, от которой веяло холодом.

Что-то было не так.

Я отступила, отпустив его. Алессио смотрел на меня сверху вниз уставшими, налитыми кровью глазами, брови были сведены к центру. В его взгляде не было ничего теплого. Конечно, я привыкла к его холоду, но сейчас в нем не было привычной мне хмурости и блеска. Сейчас передо мной стоял не тот Алессио, что жил со мной этот короткий промежуток времени. Конечно, он и ранее бывал холодным, грубым и раздражительным, но эта версия… Эта версия выбивала из-под ног почву, потому что с таким – отстраненным – Алессио я не знала, как себя вести.

– Я принес еду.

Больше ничего не сказав, он вышел из дома и направился к машине, скрываясь за ней. Через минуту раздался хлопок закрывшегося багажника, и Алессио вернулся с продуктовыми пакетами в руках. Он молча пошел на кухню, ни разу не удостоив меня взглядом. Я же стояла на прежнем месте и наблюдала за его движениями. Овощи, фрукты, молочные продукты, хлеб, чай, кофе. Он доставал продукты друг за другом и раскладывал их по шкафчикам и в холодильник, полностью игнорируя меня.

Закончив на кухне, Алессио взял одну из брошенных на пол сумок, прошел мимо прямо к дивану и начал молча вытаскивать оттуда свои вещи. Он вел себя странно, словно запрограммированный робот, выполняющий одно действие за другим, – раскладывал одежду на диване.

Вытащить.Сделано.

Встряхнуть.Сделано.

Сложить.Сделано.

Положить на диван.Сделано.

И так с каждой вещью в сумке.

– Что происходит? – Терпение было на исходе, я не могла больше себя сдерживать.

– О чем ты? – Он бросил на меня едва уловимый взгляд, полный искреннего непонимания, будто я спросила про погоду на другом континенте, а не про его состояние, и вернул его обратно к вещам.

И вот так терпение иссякло: не сдерживаясь больше, я подошла к нему и, схватив за локоть, развернула к себе. Его глаза опустились на то место, где мои пальцы обхватили его руку, а потом поднялись к моим.

– Тебя не было почти шесть часов, а теперь ты вернулся и ведешь себя так, будто меня здесь и нет вовсе. В чем дело?

– Ни в чем. – Не отрывая от меня глаз, он расцепил мои пальцы и отбросил их в сторону, как будто они обжигали его.

От этого движения мне стало не по себе, словно внутри что-то надломилось. Будто он рассек мое сердце, отвергнув меня и отмахнувшись, как от чего-то заразного. Я скрестила руки на груди в попытке хоть немного скрыть уязвимость перед его действиями и с поддельной смелостью задала вопрос, который волновал меня больше, чем хотелось бы:

– Это из-за того, что было… точнее, чточуть не произошло между нами?

Я предполагала, что он ощутит чувство вины за то, что едва не свершилось, и будет держать дистанцию, но в этом не было смысла. Я даже не злилась на него. Я злилась на себя. Это я жаждала поцелуя, как полная дура. Это мне следовало испытывать стыд.

К счастью, поцелуя не случилось, так как он вовремя отдалился, предотвратив возможную ошибку.

Алессио посмотрел на меня, как на идиотку, отчего мне стало не по себе.

– Ничего не было, принцесса. – Нахальная улыбка расплылась на лице. – Если только ты не успела вздремнуть, пока меня не было.

Ох.Забудьте все, что я сказала ранее. Его не за что было благодарить.

– Забавно, ведь это ты чуть не поцеловал меня. – Я ткнула его указательным пальцем в грудь. – А теперь дуешься, что не сделал этого?

– Дуюсь? Серьезно? – Алессио сделал шаг ко мне, отчего пришлось убрать руку, иначе он сломал бы мне палец своей твердой грудью. – Если бы я захотел тебя поцеловать, думаешь, меня бы что-то остановило?

Судя по пугающему ощущению, зарождающемуся внизу живота, и колотящемуся сердцу, – нет, но я не собиралась подпитывать его и так раздутое эго.

–Да. Моя ладонь на твоей щеке или даже колено в промежности.

Внезапно незнакомый гортанный звук разнесся по дому, когда Алессио запрокинул голову к потолку и его начало трясти.

Боже, онсмеялся.Алессио умел смеяться. И надо признать, это был приятный звук, но он не дал мне возможности насладиться этим моментом, как только открыл свой нахальный рот:

– Принцесса, твой аппетитный ротик готов был принять мой язык и ждал, когда мои губы завладеют твоими.

Он навис надо мной, заставляя меня приподнять голову, чтобы видеть его, но не притрагивался ко мне. Лишь наблюдал, как хищник за своей добычей.

– А теперь дай мне поспать, я чертовски устал.

Он не стал дожидаться моего ответа, прошел в ванную и закрыл за собой дверь. Через несколько секунд включился душ, а я приросла к полу, пытаясь успокоить бушующие внутри эмоции. Алессио былправ. Я бы не остановила его, если бы он решил завершить начатое. Я бы позволила ему себя поцеловать. Я злилась на себя из-за этого, но наглость и надменность в его голосе выводили ярость на новый уровень. Ему доставляло удовольствие издеваться надо мной, смущая и играясь, и я не могла ничего с этим поделать, потому что каждый раз попадала в его ловушки.

Топнув, словно обиженный ребенок, я схватила с пола сумку и достала оттуда пижаму. Быстро переодевшись в белую хлопковую майку без рукавов и шорты, больше похожие на трусы, я поспешила к единственной кровати в доме и легла лицом к ванной.

Впервые за эти несколько дней я собралась спать не в его футболке. На мгновение я подумала переодеться, но вовремя отговорила себя от этой глупой затеи.

Звук воды затих, и через пару минут Алессио вышел в спортивных серых трениках, свисающих на узких бедрах, и в белой футболке. Его волосы были мокрыми, растрепанными, и несколько прядей спадали на лоб. Он застыл посередине комнаты, и, когда его глаза остановились на моей пижаме, на лице появилось странное выражение, словно он был чем-то озадачен или расстроен, а брови сошлись вместе. Он быстро развернулся, сжимая кулаки по бокам, и, выключив общий свет в доме, лег на диван.

Луна проскользнула сквозь большие окна и осветила комнату достаточно, чтобы я могла видеть, как Алессио пялился в потолок, скрестив руки на груди. Мне хотелось высказаться и заявить, какой он надменный и самоуверенный засранец, но я не сделала этого. Однако промолчать тоже не могла:

– Надеюсь, в собственных снах ты будешь смелее в своих действиях.

Не дожидаясь ответа и устроившись в постели лицом к лесу, я закрыла глаза и попыталась заснуть. Алессио, впрочем, выбрал стратегию молчания и демонстративно проигнорировал мое замечание.

13

Алессио

Уверен, проклятие ведьмы не могло быть сильнее, чем слова Адрианы. Однако я не против снов, в которых была быона. Со мной в одной постели, она извивалась подо мной, ее ноги обхватывали меня за талию, притягивая к себе, пока я отмечал поцелуями каждый участок ее тела, делая своей. Если реальность не могла быть таковой, то кто я такой, чтобы отказываться от этих снов? Но подобные фантазии заставляли находиться в душе дольше, чем требуется, чтобы снять утреннее напряжение, словно я подросток в период полового созре- вания.

Когда я проснулся, Адриана еще нежилась в лучах утреннего солнца с безмятежной улыбкой. Ночью она не просыпалась от кошмаров и спала крепким сном. Возможно, дело было в адреналине от погони, и так на ней сказалась усталость, а может, после того как она смогла попрощаться с любимыми, ей стало легче, и она нашла некое успокоение.

Уверенный в том, что девушка все еще спала, я вышел из душа, завернутый в полотенце вокруг бедер, но нашел Адриану сидящей в кровати. Не замечая моего присутствия, она любовалась чудесным видом на вечнозеленый лес, открывающийся за панорамными окнами.

Она выглядела так естественно и по-домашнему, что ее красота не могла остаться незамеченной. Каждый дюйм ее тела приковывал взгляд. Ее длинные, волнистые волосы спадали на спину, доходя до поясницы. На ней была простая пижама, состоящая из прозрачной майки без рукавов и греховно коротких шорт. Одеяло прикрывало ее длинные ноги, но кусочек смуглой кожи в зоне бедер выглядел слишком соблазнительно.

Вид за окном был моим любимым с самого детства. Я мог часами сидеть здесь и наблюдать за природой с ее оттенками и яркими красками. Каждая травинка, каждый лепесток или иголка на хвойных деревьях имели свой цвет, он менялся в зависимости от погоды, времени суток и тени, отбрасываемой солнечными лучами. Мне нравилось улавливать эти изменения. Наблюдение за птицами, пролетающими мимо окна, белками, скачущими с одной ветки на другую, каплями дождя, бьющими в стекло или скапливающимися в лужу, – все это было моим любимым видом досуга во время поездок сюда. Однако с утра в моей постели была Адриана, так же, как и я, восхищавшаяся картиной перед глазами, которая заставляла меркнуть все на свете. Теперь у меня была другая любимая картина –она.

Этот дом купил мой отец, когда я был совсем ребенком. Мы часто приезжали сюда, когда бывали в Америке из-за его командировок, но со временем визиты становились все реже. В конце концов мы с мамой приезжали сюда одни, потому что папа был занят работой. Всегда чертова работа. Именно она стала причиной того, что он отдалился от нас, а мама страдала от одиночества и постоянных ссор. Они вечно ругались, швыряли предметы и оскорбляли друг друга. Обычно они мирились, и до следующей ссоры все было хорошо. Помню, как папа однажды запретил нам приезжать в Америку, хотя сам переехал сюда по работе. А если мама противилась, привозя меня сюда, чтобы мы могли с ним повидаться, папа бесился и настаивал на возвращении в Лондон. Тогда они снова начинали ссориться.

В такие моменты я сбегал из дома в лес, гуляя и исследуя его, а когда через пару часов приходил обратно, находил папу, высматривающего меня с террасы. Мы мало с ним говорили, потому что у него не было на это времени, но он всегда дожидался меня с прогулки.

«Прости, сынок. Мне жаль, что тебе приходится все это видеть, но я обещаю, что скоро все изменится».

Каждый раз он давал одно и то же обещание, но так и не сдержал его, а когда мне стукнуло восемь, исчез из нашей жизни.

Я рос без отца, в чьей помощи, защите и любви постоянно нуждался, как любой нормальный восьмилетний ребенок.

Он ушел, а вскоре забрал и мою мать. Она перестала для меня ею быть, когда начала тонуть в своей боли и тоске. Депрессия сделала свое дело, проглотив ее. С каждым днем она все глубже утопала в болоте, не замечая вокруг никого и ничего, помимо своих картин. Они стали ее отдушиной, способом находиться в сознании, насколько это вообще было возможно. В такие дни она запиралась в своей мастерской и полностью отстранялась от внешнего мира, включая меня. Она могла сутками не выходить оттуда, и, если бы я не приносил ей еду, ее бы это устраивало. И я был не против, потому что спустя пару дней заточения мама становиласьмамой. Хоть на время, но ребенку и это было в радость. Она игнорировала меня, но я знал, что это не ее вина или желание, просто в ее голове все было запутано. Мама была больна, депрессия ее убивала. Тем не менее она отказывалась от лечения, да и не было никого рядом, чтобы помочь ей. Или мне.