Мертвый невод Егора Лисицы

– Мы нашли кости от жертвенной пищи, посуду! Как повезло, что вы предотвратили все это. Ведь завалило бы – и никогда! Выбирайтесь, увидите!

Сокровища, извлеченные из кургана, лежали тут же, на чистом брезенте. Я присел – Гросс кивнул, «можно», – осторожно взял в руки тяжелый золотой обруч. По краю шел звериный орнамент. Гросс прокомментировал: «Гривна, украшение на шею». Рядом же рукоять кожаной нагайки в оплетке из золотой ленты; слегка помятая чаша с чеканным изображением маски горгоны Медузы…

– Всего из могилы извлекли более восьми пудов золотых изделий, серебряные обкладки трона и прочие предметы. Но главное – все это дает массу важной информации о деталях погребального обряда знати скифов!

Гросс был верен себе.

– Выходит, что в легенде есть зерно? Змей стерег сокровище!

Гросс энергично кивнул:

– Видно, вот так причудливо трансформировались истории о «кладе Барбаро»!

– Да, вот еще, хочу вернуть кое-что ваше. – Я вынул из кармана навершие топорика. – Вроде цел. Лежал в безопасном месте, подпирал капусту в бочке.

Гросс взял топорик, провел пальцем по полированному боку.

– Великолепный артефакт, – он забормотал про эпохи и тысячелетия.

– Этим артефактом лже-Сушкин и схлопотал по затылку во время нападения на партию.

– Когда же вы все узнали?

– До конца не знал. Должен признаться, когда уже понял, что есть сговор и что, очевидно, ищут клад Барбаро, то и вас подозревал. Будто всю экспедицию вы организовали для отвода глаз.

Мимо нас прошли люди с тачкой, снова резко запахло влажной землей. Отойдя в сторону, мы продолжили разговор. Гросса, как обычно, то и дело отвлекали.

– Дело погибшей девушки (Гросс понимающе кивнул), несмотря на все разговоры, как-то не вязалось с обрядом или мистерией. Мотивы преступлений вообще редко бывают мистическими. Если только это не роман. В жизни все проще: месть, жадность, страсть… И все же тут нащупалась связь с ряженскими. А они – с раскопом. И, признаюсь, антураж места и отдельно змеевик несколько сбивали с толку. Не возражаете, если я оставлю его себе?

– Конечно!

– Амулет выпал по чистой случайности, – пояснил я и прибавил: – Удалось вам спасти то, что «Сушкин» поплавил на примусе?

– Да, представьте! Он успел погубить только одну чашу, парную к той, что с Медузой!

– Он думал часть ценного вывезти, а часть переплавить и продать, но скрыв историческое происхождение. Валюту и золото не достать, а ему нужны были средства на первое время. Может, и для покупки документов. Но он, кстати, подстраховался, вытащил вызов за границу у своего знакомого, бывшего управляющего. – Вспомнив старика Псекова, я скрипнул зубами.

– Да, был же еще этот бедняга старик!

– Псеков встретил лже-Сушкина, когда тот осматривал усадьбу. Думал, может, уцелело что-то – съемки местности, бумаги. Псекова удивила новая фамилия, но времена нынче такие, не до удивлений. Однако Сушкин решил его убрать с пути и в Ряженое перестал соваться. Отправлял, – я помедлил, – посыльного, местную девушку с мелким товаром.

– Я так ошибся! – В смятении Гросс сжал кулак и потряс им у лица. – Я так ошибся в нем!

Умалчивать не хотелось.

– Для вас могут быть последствия. Участников партии, бумаги – все будут проверять.

Он прервал меня:

– Будут! И даже не вздумайте миндальничать! – Он покачался на носках. – Я, конечно, сам виноват… И все равно! Как бы то ни было, я буду бороться, чтобы оставить находки у нас в музее!

На пристань меня провожали Рогинский с женой. С ними, как и с Нахиманом, я расставался вполне по-дружески. Настойчиво еще раз напомнил фельдшеру, что их ждут в городе, в клинике. Анна была молчалива, в глухом, не по погоде платье стояла, прижавшись к руке мужа. Рогинский же, в светлом полотняном пиджаке, налегал на трость и жмурился на солнце.

– Весь день разбирал книги, вещи. Уж уговорился здесь, что мы едем!

Мимо прогрохотала телега. Прошли девушки, переговариваясь и оглядываясь на нашу компанию. Дверь почты была заперта. Тишина, окна пусты. У мостков поджидал отец Магдарий. Приподнимая шляпу и отирая лоб, он приветствовал нас: «Я проводить!»

– Едете? Ну, с богом. Что же, как и сказано было – истребили зло!

– Уж слишком сильно сказано. – Я протянул руку, священник крепко сжал ее.

– Напротив! Пусть и так, а все же победа. Времена-то сейчас такие – человек умножает зло. Меня, бывает, спросят, как же, батюшка, Бог допустил сие злодеяние? А я ведь что? Люди делают, не Он. Он повелел: не убий, не кради, но если сердце ненасытное, то человек сам творит зло. Его и винить.

Мы простились. Берег, осыпавшийся, быстро удалялся. И я не мог рассмотреть хребта змея. Чудовище прошлого отступило перед монстром настоящего – людьми.

Я получил от Рогинского письмо в мае… запамятовал, какого года. Все было недосуг распечатать. А когда наконец прочел, минуло едва ли не несколько месяцев. Фельдшер писал, что в Ряженом перемены. О новом докторе. Об Анне. Письмо я не дочитал. Сунул куда-то, и так оно и затерялось.

И в Ряженом я больше не бывал. Задуматься, так даже странно… Где я за все эти годы только не был!.. А там еще раз не довелось.

Примечания