Любовь по стечению обстоятельств

– Я отвечал на другой.

– В чем его суть?

– Какой-то очкарик спросил, есть ли у Мясоедова недоброжелатели. Я отшутился, сказал, что один из них я.

– Вы и в самом деле его недолюбливаете?

– Нет.

– Тогда зачем так сказали?

– Я же говорю, пошутил!

– Из своего опыта знаю, что в каждой шутке… – начал Петров.

– Есть доля правды, – закончил фразу Антон. – Но правда заключается в том, что я не хочу, чтобы моя мать работала в этом доме.

– Только и всего? – удивился Петров.

– Я сказал правду.

– Перейдем ко второму вопросу.

– А он есть? – насмешливо поинтересовался Антон.

– Зря смеетесь.

– Я не смеюсь. Я скорблю.

– Скорбеть будете позже. Сейчас отвечайте. Как вы попали в кабинет Мясоедова перед обрушением и что там делали?

– Я принес и поставил на стол поднос с водой и таблетками. Должен объяснять почему?

– Мне это известно – вас попросила мать. Она уже дала показания.

– Чего же тогда спрашиваете?

– Спрашиваю, значит нужно! – Петров понемногу наглел. – Как долго вы там пробыли и что делали?

– Поставил поднос и сразу ушел. Выходя из кабинета, столкнулся с Мясоедовым.

– Он сообщил об этом.

– Вот видите!

– Ну что ж, так и запишем. Утром передам дело в Следственный комитет. Пусть там с вами разбираются.

– Но я же сказал правду!

– Вот пусть и разбираются… – дознаватель склонился над протоколом. – Фамилия, имя, отчество, год рождения…

Антон вышел на крыльцо полицейского отделения и непроизвольно поежился – к ночи похолодало. Он закурил, медленно спустился по ступеням и побрел в сторону улицы, где еще ходили автобусы. Не пройдя десяти шагов, он увидел, как впереди мигнули фары. Антон обернулся, позади никого не было. Раздался звук открывающейся дверцы и кто-то крикнул:

– Антон! – голос был женский.

Он пригляделся, узнал «Лексус» Татьяны и, подойдя ближе, спросил:

– Что вы здесь делаете?

– Жду вас.

– Зачем?

– Вам, как и мне, известно, что адвокат советовал держаться ближе друг к другу. – Она вгляделась в его лицо: – Все нормально?

– Нет, не нормально.

– Это плохо… – Татьяна вернулась за руль и кивнула на сиденье рядом с собой. – Садитесь, по крайней мере, подвезу вас до дома. Уже поздно.

Он сел в машину, и они выехали через дворы на улицу.

– Что теперь? – спросила Татьяна.

– Завтра мое дело передадут в Следственный комитет.

– Даже не знаю, как реагировать.

– Послушайте, – Антон заинтересованно повернулся к ней, – вы сказали, что ваш отец – педант. Значит, он предсказуем. И если обрушение потолка – спланированное покушение, оно должно было сработать идеально. Ведь так?

– Вы это у меня спрашиваете? – удивилась Татьяна.

– Я не спрашиваю, я рассуждаю. Вот смотрите… Тот, кто планировал покушение и знал распорядок дня вашего отца, легко мог вычислить время, когда он сядет за стол. В конце концов, его могли контролировать через окно или из коридора…

Татьяна возразила:

– Нет, не могли! На окне плотные шторы и жалюзи. Дверь, когда он работает, всегда плотно закрыта. Постойте… – она замерла. – Вы считаете, что потолок подорвали?

– Не исключаю.

– Домашние не слышали взрыва.

– Взорвать можно так, что никто не отличит звук взрыва от шума при обрушении.

– Вы так говорите, как будто знакомы с этой спецификой.

– В том-то и дело…

– Что? – не поняла Татьяна.

– Я с этим работаю.

– Вы взрывник?

– Как бы вам объяснить… Проектирую системы катапультирования. Если конкретнее – стреляющий механизм.

– Но это не имеет отношения к делу.

– Стреляющей механизм, чтобы вы знали, оснащен пиропатронами.

После тяжелой паузы Татьяна проговорила:

– В таком случае вы идеальный подозреваемый.

– Если вы мне не поможете, – сказал Антон.

– Но чем я могу помочь?

– Ваш отец не впустил криминалистов в свой кабинет. Так?

– Не впустил. Но завтра они туда попадут.

– Мы попадем в кабинет раньше криминалистов! – Антон энергично потер руки, словно заряжаясь на дальнейшие действия. – Можете меня туда провести?

В глазах Татьяны появился азарт, и она решительно кивнула:

– Могу!

В дом Мясоедова они проникли беспрепятственно – у Татьяны были ключи. Не встретив никого на своем пути, Татьяна и Антон вошли в кабинет. Картина разрушения была ужасающей. Основной зоной бедствия оказался угол, где стоял письменный стол. Искореженное кресло и сам стол теперь были погребены под слоем гипсокартонной трухи и обломками барельефной лепнины. Поверх этого апокалипсического хаоса «возлежали» две металлические балки.