Убить двух зайцев
– Зачастили к соседке на чай? – съехидничала я.
– Я этим не горжусь, – потупил взгляд Николай. – Ужасно об этом говорить и поступку нет оправдания, ведь у меня были жена и маленькая дочь. Я предатель. Но дома я чувствовал себя в клетке, в вечном стрессе от ссор со Светой, в постоянном агрессивном настроении из-за непонимания окружающих друзей и родственников. Ира же давала легкость и свободу. Молодая, развязная и непокорная, влюбленная в мой идеальный образ мечтателя, будущего бизнесмена. Для меня наш маленький роман не был серьезным, и мне казалось, что для нее тоже… Пока она не сообщила, что беременна. Ира знала, что я женат, но попыталась привязать меня. Не ребенком, нет. А скорее возможностью начать с чистого листа и построить образцовую семью, какой, по ее словам, мой брак со Светой не являлся. Но осознание неправильности происходящего пришло в одночасье после ее слов. Я моментально оборвал с ней все контакты в довольно грубой форме, оттолкнув ее фразами: «Хочешь – рожай, хочешь – нет. Но у меня один ребенок был и будет – моя дочь. Других мне не нужно». Я надеялся, что слова заденут ее, разрушат мечты и Ира сделает аборт. Да только как не так…
– Вы задели ее гордость, – с досадой произнесла я, делая глоток из бокала.
– Лучше бы я не связывался с этой стервой! – сжал кулаки Николай.
– Когда Ирина снова вышла с вами на связь?
– Чуть больше года назад. Тот день стал вторым ужаснейшим днем в моей жизни. – Николай поймал мой вопросительный взгляд и продолжил: – Первый – когда я узнал о болезни жены. Я как раз собирался отвезти Свету на обследование, когда Ира позвонила мне, – мышцы на лице Николая сжались. – Не понял, кто это. А она пыхтела в трубку, сама слов подобрать не могла. Я собирался уже скинуть звонок, как Ира сказала: «Привет, Никуся. Скучал?» У меня ноги подкосились…
Ворохов вытер пот с ладоней о джинсы и тяжело задышал. По всей видимости, Ирина знатно взбаламутила его в момент появления в жизни вновь.
– Я бросил трубку и тут же отправил Свету в больницу с помощником, наврав, что появилась срочная работа и придется ехать на новый объект. Сам же заперся в доме и перезвонил Ире. Она сразу взяла быка за рога. «С сыном познакомиться не хочешь?» – спросила Ира. Я молчал. Телефон тут же завибрировал и мне пришли несколько фотографий Кости, этого щупленького мальчугана, и свидетельство о рождении. Мне захотелось разбить телефон, чтобы не видеть. Но она продолжила разговор, сказав, что могу даже не сомневаться, что мальчик – мой сын, любая экспертиза докажет ее слова. И я ей поверил. Я знал Ирку. Она дошла бы до суда, а мне не нужна огласка… Я спросил, чего хочет от меня, почему вновь объявилась, ответ оказался очевидным – деньги. Мол, сын поступает в университет и вообще уже взрослый мальчик, нуждающийся в больших затратах. Я знал, что гарантий того, что Ира отстанет от меня, никаких, но пошел на поводу, перечислил ей около трехсот тысяч. И в действительности был готов и дальше платить… Я не мог рассказать жене. Она больна и слаба. Как бы она отреагировала на это? Мне было страшно…
Николай схватился за голову, упершись локтями в коленки.
«Теперь она все узнает», – прокомментировала я про себя, но спросила:
– Как Ирина узнала о вас, ваш номер телефона? Все равно странно, что она обратилась именно год назад, а не раньше.
– Из-за дурацкого стечения обстоятельств, как я узнал позже, – зло процедил Николай. – Ее старая подруга строила дом в Кашине, искала компанию, которая займется строительством. В итоге наткнулась на мою фирму и вспомнила меня. Доложила Ире, что я поднялся и теперь крупный бизнесмен. Она-то думала, что я так же в рабочем классе торчу, и надежд на помощь не строила. Но не теперь! Ей удалось надыбать обо мне кучу информации, о чем я бесконечно жалею. Интернет – зло во плоти, не иначе! Потому что эта стерва продолжила шантаж, и если бы он заключался только в деньгах, сейчас бы отдыхала где-нибудь на Мальдивах, но Ира кровопийца бессердечная, затаившая обиду, и она была готова сломать всю мою жизнь!
Ворохов остервенело глядел в пол, грудь вздымалась вверх, не прекращая. На секунду мне стало не по себе.
– Может, вина? Вам следует успокоиться, – осторожно предложила я.
– Не откажусь. – Николай продолжал сверлить взглядом деревянный пол.
Я терпеливо ждала продолжения, после того как Ворохов осушил бокал в несколько глотков и грубо вытер рукавом рот.
– Она знала про Свету, что та больна. Но ей было плевать. Для нее это оказалось еще одной точкой давления… – Николай вновь посмотрел на меня с досадой.
Мысли о жене доставляли ему боль. Но боль моментально раз за разом переходила в ярость после произнесения другого имени.
– Ира позвонила через пару дней и объявила, что переезжает с сыном в Тверь. Не просто в город, а на мою чертову улицу, в чертов соседский дом! Я орал на нее благим матом! Потом умолял оставить в покое! Предлагал уехать в Москву, Питер, в Европу, да куда захочет! Но эта стерва бубнила и бубнила про соседний дом, настаивая, чтобы коттедж продали именной ей, еще и не за полную сумму, иначе расскажет все жене! Я был в бешенстве! Отказался! Но она…
Ворохов сдавил ладонью диванную подушку, переместив злость со слов на объект.
– Стерва приехала к нам в деревню, пока я был на работе, и познакомилась с женой, наплела ей, что собирается покупать дом, знакомится с соседями и прочую ересь. Когда узнал об этом, то понял, что некуда бежать. Ира не успокоилась бы, пока я не принял ее условия, приездом она ясно дала это понять. Я договорился с Зиновьевым о продаже на особых условиях. А после требования Иры покатились как снежный ком! Деньги ей были нужны ежемесячно, постоянные переводы с карты могли заметить как жена, так и налоговые службы, потому я придумал схему с работой на базе фирмы Зиновьева. По поводу учебы мальчика решил с другим человеком…
– Леонидом Никулиным? – перебила я.
– Как… – в недоумении смотрел Николай. – Хотя это уже не важно. Да, именно с ним. За него платил он, через свои каналы, благотворительность или еще чего – не знаю. Главное, что парень попал в универ без моего вмешательства.
– Как дальше пошло общение между вами и Ветровой?
– Я на дух ее не переносил, всячески избегал. Но она «подружилась», видите ли, с моей женой и торчала у нас постоянно, ведь была безработной клушей. Света и меня к ней в гости таскала. Я каждый раз держался, чтобы не ударить по ее лживому, лицемерному лицу!
– Николай, вы сами-то давно в зеркало смотрелись? – ухмыльнулась я.
– Да, вы правы, конечно. Но вы не представляете, как тяжело пасть жертвой шантажа. Каждый мой день стал испытанием. Я не спал ночами, не ел, чаще стал бывать дома, чтобы следить за Ирой, работа в фирме из-за этого страдала, начал принимать успокоительные таблетки, сажающие мое здоровье. Я только недавно начал дышать свободнее!
– Несчастный… – закатила я глаза.
Ворохов проигнорировал мое презрение, глядя куда-то в сторону.
– Несмотря на вашу «ужасную жизнь жертвы шантажа», вы продержались год, – продолжила я, привлекая внимание. – Что случилось несколько месяцев назад? Почему вы убили Ветрову именно тогда?
– Ее ненаглядный сын стал наркоманом, вот что случилось. С такой мамашей я даже не удивлен, – Николай скривился от отвращения. – Я знал об этой проблеме лично от Иры, от жены, от знакомого нам обоим Никулина. Но мне было наплевать, ни капли не жаль, ему вообще не следовало рождаться.
После его слов к моему лицу прихлынула кровь.
«Каков подлец! Думает, что имеет право решать, кому жить, а кому – нет. Мерзавцы заводят любовниц, делают детей, а потом ноют, какие бедные и несчастные! Все им сходит с рук, но не тебе! Скорее бы увидеть твою скверную бородатую физиономию за решеткой!» – проносилось в голове.
– Где связь с убийством Ирины? – сказала я, переломив себя, чтобы не выплеснуть кипящую внутри злобу.
– Она хотела отправить его на лечение. Нужны были деньги. Эта стерва не умела копить и откладывать, только тратила и тратила. Я сказал, что дополнительных расходов сверху не понесу, пусть разбирается самостоятельно со своим сынком. Она согласилась. Я выдохнул на время с облегчением, но в ту ночь…
– В ночь на четырнадцатое июня?
– Да. Я занимался подготовкой ремонта подвала. Видел и слышал, что мальчик приезжал к матери и они поругались. Только подобное происходило постоянно, особого внимания не обратил, да и вообще держался от них подальше, особенно когда мать и сын вместе. Но меня прервал громкий стук в дверь ногой, не иначе. Я открыл, и Ира мегерой влетела в дом.
Глава 21
– Что ты здесь делаешь?! – заорал я на Иру.
Но она бегала по дому, удостоверяясь, что Светы нет. Ира хваталась за голову, причитая что-то.
– Ира! – крикнул я на нее, и она моментально очнулась, посмотрев на меня красными от слез глазами.
– Ты должен ему помочь! Должен спасти! – вопила она что есть мочи.
Я грубым движением руки схватил ее за плечи и оттолкнул к двери.
– Ты уже слышала, что я думаю по этому поводу! Проваливай!
– Я не уйду! Он твой сын тоже, не забывай! Ему нужна помощь!
Ира в слезах скатилась спиной по входной двери.
– Он в долгах… Просил денег… Мне нужно его спасти…
Я с трудом разбирал слова из-под ее хныканья. Молчал, выжидал, когда мегера успокоится и свалит из дома. Но не тут-то было.
– Коля! – резко вскочила Ира с места и пошла на меня в конец коридора. – Ты обязан нам помочь, папаша. Не думай выкрутиться из этого дерьма! Ведь во всем виноват ты!
– Да что ты?! Сидели бы в своем захолустье и бед не знали, но ты потащилась сюда! Чтобы испортить мне жизнь, но испортила и жизнь сыну! Довольна? Вот и пожинай плоды, стерва!
Ира начала истерично хихикать, а потом перешла в громкий хохот. Она хваталась за живот, не способная перевести дыхание, чуть ли не падала с ног.
Через минуту Ира неожиданно прекратила гогот и стремительно придвинулась ко мне, так близко, что жар ее выдохов обжигал мне кожу.
– Стерва, говоришь? – улыбалась она. – Нет, урод, я добрая и веселая соседка, близкая подружка твоей больной женушки. Интересно, что она скажет и как будет себя чувствовать, когда узнает, что ее любимый муженек двадцать лет назад спал с молодой учительницей, пока она растила маленькую дочку в одиночку?
Я обомлел от ее слов. Она, черт возьми, не шутила.
– Думаю, ты и сам знаешь, что тебе следует сделать. Иначе один звонок – и репутация семьянина, крупного бизнесмена и святого человека рухнет моментально!
– Нет, – нашел силы ответить я.
– Что?
Ира отстранилась от меня на шаг.
– Я сказал – нет. Уходи отсюда.
– Хочешь в игры поиграть? Верю не верю? – усмехнулась она. – Ну давай! Сейчас я пойду домой и сделаю звонок твоей жене, расскажу, что ты за человек. Веришь?
Я больше не мог сказать ни слова, представляя, как Света узнает правду и умирает от горя, дочь отворачивается от меня, пресса обсуждает…
Ира прищурилась, глядя на меня.
– Я думаю, что молчание не всегда знак согласия. Не в твоем случае. Глупец! – Она поплелась к выходу, говоря громко, чтобы я расслышал: – Не переживай, передам ей от тебя привет, Никуся!
А дальше у меня все как в тумане. Шум. Только один за другим звуки ударов. Взмах – хруст, взмах – хруст, взмах – стук. Пол, дверь, зонт, которым бил, и я были в крови. Мне казалось, что я утопаю в ней. Металлический запах вызвал приступ тошноты, и меня вырвало. Все смешалось. Очнулся я через полчаса у стены в крови и остатках непереваренного ужина.
Я стал судорожно думать, что делать с телом, как отвести подозрения от себя и спастись от наказания. Паника поглотила разум. Первым делом я хотел выкинуть тело Иры в реку, заранее прицепив к ней что-нибудь тяжелое, но потом испугался перемещаться на автомобиле с трупом на заднем сиденье, жители деревни глазастые и болтливые. К тому же избавление от тела не решало проблему с кучей улик в доме. Мне необходимо было отвести подозрения, подставить другого.
Меня передернуло от пришедшей эсэмэс. Оказалось, это писал Никулин, сообщил, что Костя увеличил долг, вытянув небольшую дозу наркоты несколько часов назад.
Я периодически получал подобные сообщения от Леонида, хотелось знать, насколько жизнь паршивца идет по наклонной, следил за ним, чтобы знать, к чему быть готовым, когда появится его мамаша с очередными требованиями. И меня осенило! Сосунок Костя – идеальный кандидат на убийцу Иры. Наркоман, с денежной проблемой, убивает мать, которую терпеть не мог, и грабит ее. В тот момент я аж подпрыгнул в радостных чувствах от своей гениальности!
Время было к полуночи, осуществить план нужно было как можно скорее. Я собрал несколько шприцев с кровью Иры, благо подобного медицинского инструмента в доме было навалом.
В суете вокруг трупа пришло осознание отсутствия алиби, подвал не забетонирован – значит, жена заподозрит неладное и перед полицией тоже придется оправдываться.
Мысль объединить сокрытие мертвого тела и ремонт пришла неожиданно и так вовремя. Фильмы девяностых годов многому научили, тогда каждый криминальный сериал не обходился без пыток и страшных смертей. Мне показалось, что забетонировать труп лучше, чем живого человека, я посчитал, что благородней криминальных авторитетов тех времен. И вообще я не преступник, а несчастный мужчина, доведенный отвратительной женщиной до такого состояния. Даже после смерти она ломала мою жизнь. Но я не дам этой стерве победить!
Я заливал ее окровавленное тело бетоном и кричал, плакал, смеялся. Жалости не испытывал ни капли, только отвращение. Когда труп скрылся под бетонным полом, я поднялся наверх и занялся тщательной уборкой коридора у входной двери. Орудие убийства – большой зонт-трость с крупной деревянной ручкой – забетонировал вместе с Ирой. Оставалось лишь оттереть ее кровь со стен и пола.
Я драил, не жалея рук. Засохшая кровь не желала поддаваться моим потугам. Затраченное на уборку время превысило ожидание, что страшно раздражало, но я не переставал усердно драить в спешке. Когда коридор стал безупречно чистым, я снял грязную одежду и выбросил в догорающий камин. Воспользовавшись перчатками и прихватив заготовленные шприцы с ломом, направился в коттедж Иры через черный ход. Она никогда не запирала там дверь, когда была дома, и я беспрепятственно вошел. Собаку не пришлось успокаивать, псина хорошо меня знала и виляла хвостом, даже не подозревая, что несколько часов назад я убил ее хозяйку.
Первым делом я отправился в спальню Иры, чтобы разорвать сейф в щепки. Фактически я ничего у нее не украл, а забрал свое. Спустя несколько минут использования лома сейф любезно открылся, хоть и в перекореженном виде. Денег в нем оказалось не так уж много – около сорока тысяч рублей. Но это не важно. Главное было забрать их, наводя подозрения на мальчугана в долгах. Далее я разлил содержимое шприца по полу прихожей и заметил красную ветровку сосунка, так удачно оставленную здесь прошлым вечером. Я, черт возьми, ликовал!
Новый день с минуты на минуту был готов начаться, рассвет уже окрасил небо в белый цвет. Опасность быть замеченным в раннее утро возрастало. А красная куртка могла дать защиту от пристальных глаз соседей. Теперь мне было даже на руку, встреть я хоть одного свидетеля. В планах было проехать в заранее испачканной кровью машине Иры до реки, сделав вид, что тело может плавать на дне, а потом бросить тачку глубоко в лесу, обеспечив себе немного времени на возвращение к обычной жизни бизнесмена с ранней поездкой в офис на работу.
Около пяти часов утра я приступил к исполнению задуманного. Натянул красную ветровку, хорошенько прикрыв воротником бороду, накинул капюшон и надел темные очки.
Заводя машину на участке, я услышал тихое лаяние соседской болонки и голос старухи. На секунду меня вновь охватил ужас. Я думал, что если старая карга заметит чуть больше, чем ей следует, или вздумает поздороваться – мне конец.
Опустив голову как можно ниже, я с силой надавил на педаль газа, не оборачиваясь, не зная, заметила ли водителя автомобиля соседка. Слишком высок был риск раскрытия. Но, как сейчас известно, старуха заглотила наживку.
Я четко проследовал по заложенному в голове маршруту и через полчаса уже бежал в сторону дома. Лес сократил путь и скрыл мою личность от глазастых жителей деревни.
Войдя в дом, я никак не мог отдышаться, меня мутило и колбасило от бушующего адреналина, вони, застрявшей в носу, грязи, облепившей тело. Я провел в ванной, как мне казалось, вечность, в трансе, в безвременье.
Очнулся от тревожной мысли о том, что ветровка до сих пор находится в доме. Камин полностью остыл. Времени для розжига не было, через пятнадцать минут, по обычному расписанию, я должен был ехать на работу.
Первым безопасным соображением стало зарыть куртку в саду на время. Жена без меня в огороде не копалась, боялась за самочувствие. И я без дальнейших раздумий спрятал улику в сырую землю под яблоней.
Отъезжая от дома, я с улыбкой поприветствовал каждого встречного соседа. По дороге позвонил верному помощнику, не задающему лишних вопросов, и точно сформулировал задачу – отправиться в общежитие, убедиться в неадеквате Кости и договориться любым способом с вахтершей, чтобы та стала свидетельницей против мальчика. Созвонился с Никулиным и обозначил ему ситуацию. Он мужик еще с тем темным прошлым, знал, как работать в подобной ситуации. Просил меня держаться выдуманной истории и не отходить от нее ни на миллиметр, вести себя как обычно. А Леня порешает остальные вопросы. Я ему верил.
Когда Костю схватили, я выдохнул. Скупил после работы полмагазина с разными деликатесами, несколько бутылок дорогого вина и букет алых роз. Прикрылся перед Светой тем, что хочу поддержать ее, ведь она потеряла подругу, а также помянуть бренное тело соседки и заесть стресс. В действительности я втайне улыбался и смеялся, отмечая маленькую победу, такую сладкую после года мучений!
Мой рай закончился через день, когда я понял, что трагедия нанесла жене неизгладимую травму. Но по ночам я спал спокойно, ел с аппетитом, работал неистово. До тех пор пока в Твери не появились вы, Татьяна Иванова!
Глава 22
Дождь за окном перестал лить и барабанить в стекло. В непривычной тишине было слышно тихое потрескивание камина и тяжелое дыхание Николая, вглядывающегося в настенные часы.
– Длинный рассказ получился, – сказал он под нос, словно сам себе.
– Главное, что подробный. Многое стало мне понятно. За это благодарю, – я допила последние капли вина из бокала.
Металл пистолета Макарова нагрелся от тепла руки, прилипая к коже. Мне хотелось избавиться от оружия, но беспокойный взгляд Ворохова и отсутствие доверия к нему не давали отложить его в сторону. Дуло продолжало смотреть в живот Николаю.
– Вы действительно не сожалеете о содеянном?
– Сожаления? – фыркнул Ворохов. – Я рад, что избавился от проблемы.
– Я бы сказала, от двух сразу, – добавила я. – Костя не в курсе, что вы его отец. Но кто знает, что он смог бы раскопать. А вы убили двух зайцев одним выстрелом, а точнее, несколькими ударами тупым предметом по затылку.
Ворохов рассмеялся от моего сравнения с устойчивым фразеологизмом.
– Вы правы. Получается, именно так я и поступил. Если хотите что-нибудь добавить про мальчишку, то поймите – Костя мне никто, его жизнь никаким образом не относится ко мне, и, если он будет гнить в тюрьме до конца дней своих, я не расстроюсь и передачки в камеру слать не буду под раздирающим чувством вины.
Николай смотрел на меня стеклянными, с лихорадочным блеском глазами.
– Моя жена не должна ничего узнать. Она проживет еще несколько лет в спокойствии, любви и заботе. Мой грех не станет причиной ее гибели.
– Неужели вы думаете, что она так любит вас и не выдержит горя от предательства?
Ворохов удрученно кивнул.
– Тогда как она отнесется к новости, что вы хладнокровный убийца?
– Она не узнает! – вскрикнул Николай.
– Я думаю, – поправила я в ладони рукоятку пистолета, – что Светлана сильнее, чем вам кажется. В вашей семье скоро появится внук. Думаете, этот светлый миг не станет для нее истинной целью, чтобы продолжить жить?
Николай погрузил влажное от пота лицо в ладони и стал нервно проводить пальцами по лбу, глазам, носу. Я молча ждала, понимая, что Ворохов пытается совладать с телом и мыслями, понять, кем он является на самом деле – убийцей или спасителем?
– Что вы будете делать дальше? – Ворохов знакомым движением по джинсам стер пот с рук.
– Пойдем в полицию. Напишете чистосердечное, на том и расстанемся.
– Я не могу, – твердо произнес Николай. – Не сдамся.
– У вас выбора как такового нет. На вас направлено оружие. Труп в подвале. Свидетель перед вами. Куда побежите? Как спасетесь?
– Хм, вы ставите меня в безвыходную ситуацию, – уголки губ Ворохова поползли наверх. – И возможно, так бы оно и было, если бы только час назад я не написал сообщение Герману. С минуты на минуту он приедет с подмогой, и на мушке окажетесь уже вы, Татьяна. Я дам вам на выбор два варианта развития событий, я не так жесток, как вы. Во-первых, вы можете уехать отсюда, прекратить расследование, молчать о деталях и разговоре в тряпочку. Во-вторых, отбросить коньки в этом доме. Второй вариант мне нравится больше, сами понимаете.
– Герман – тот ваш незаменимый и верный помощник, смею полагать? – спокойным тоном отреагировала я. – Вечно скрывающийся в тени и предпочитающий костюмы?
Николай казался сконфуженным моим спокойствием и очередными догадками, но словами неуверенность не выдал.
– Да, именно он следил за машиной оперуполномоченной Прониной и навел порядки в ее квартире.
– Знаете, я бы на вашем месте так сильно не полагалась на Германа. Нам удалось улизнуть от него трижды. В первый раз – я пообщалась с Леонидом Никулиным, во второй – побывала в Кашине.
Ворохов грозно нахмурил брови и пробурчал:
– А в третий? Вы не договорили…
За дверью и у нескольких стен послышались глухие удары и стоны. Николай закрутил головой, пытаясь понять происходящее. Он почти сорвался с места к входной двери, но направленный пистолет приструнил его.
– Вы слышали?..
– Вам разве не интересно, как я узнала о куртке в саду и о трупе в подвале? – проигнорировала я вопрос, недовольно смахнув спадающие пряди волос с лица.
– О-очень интересно…
Николай продолжал крутить головой из стороны в сторону, но вокруг возобновилась тишина.
– Ветровка была найдена благодаря ненавистной вам собаке Ирины. Бигль – охотничья порода с острым нюхом. Она почуяла знакомый запах на соседнем участке и привела меня к улике. За это я благодарна Белле, но, боюсь, моя напарница не простит, если я скажу, что собаки хоть в чем-то умнее кошек. Она, так скажем, фанат усатых-полосатых. Вам наверняка доложили о рыжем пушистом питомце в ее доме. Пронина искренне считает, что лучше кошки могут быть только две кошки. Не поверите, но мы обе родились в китайский год кота, – я хищно улыбнулась.
Ворохов потряс головой, стараясь отбросить дурные мысли. Часы давяще громко затикали.
– А то, что у вас труп в подвале, было всего лишь моим предположением. Вы не очень кропотливо проделали работу, и на полу остался крупный бугор. Могу понять, торопились и устали. Хорошо, что ремонт по дому в ближайшее время вам не предстоит. Успеете отдохнуть.
Николай округленными глазами посмотрел на меня.
– Ворохов Николай Валерьевич, вы арестованы за убийство Ветровой Ирины, – громогласно произнесла я, убирая пистолет в кобуру.
Николай не успел никак среагировать, так как в дом ворвались сотрудники полиции во главе с Прониной.
– Руки вверх! Лежать! Я сказал лежать! – кричали наперебой полицейские.
Когда Николая выводили из коттеджа, чтобы усадить в автозак, он беспрерывно кричал об ошибке, мести и использовал прочие пышные фразы дешевого киношного антагониста. Как только голос обвиняемого в убийстве затих, я наконец позволила себе расслабиться и сладко потянуться.
– Разминаешь косточки? – послышался голос Сони сзади.
– А как же. Диван хоть и мягкий, но развалиться на нем мне не позволяла работа, – я потрясла правую руку. – Час держать пистолет – так себе удовольствие.
– Сидеть в фургоне на твердом стуле с наушниками в ушах, слушая бубнеж убийцы-нытика, тоже так себе удовольствие, – закатила глаза Пронина.
– Ладно, ты меня победила в неудобстве! – рассмеялась я и вытащила прослушку из-под воротника пиджака. – Мне хотя бы вино было дозволительно выпивать. Как прошло с подмогой во главе с Германом?
– Нормально. Их было всего трое. Быстро их скрутили. Но хорошо, что ты заболтала Ворохова, иначе мы не смогли бы подготовиться по новой.
Часть группы полицейских уже принялась осторожно разрушать слой бетона в подвале. Снизу доносился гул.
Я покрутила в руке пустую бутылку вина.