Убить двух зайцев

Глава 5

Прикреплять прослушку на красивое подкачанное тело адвоката было не таким уж скучным зрелищем. Но изрядная болтовня Осы портила весь настрой. Он то шуточки похабные выдавал: «София, ваши ручки нежны. Но требую большей осторожности при работе с частью ниже пояса», «Где же ты научилась подобному? И почему я не был на этих экспериментах раньше?», «Сеня, не ревнуй. Она тебе тоже потом пузико почешет» – и все в этом духе. То делился воспоминаниями из школы с участием хозяйки квартиры на Мусоргского, 35. То рассказывал рандомные факты о себе, что дедушка войну прошел, бабушка заставляла его все лето проводить в бассейне (ведь она была тренером по плаванию), таким образом приучая его к спорту, а родители развелись, когда ему было десять лет.

Выдержка Сони была безупречной, молчаливая и сосредоточенная, она кружила вокруг адвоката, не придавая никакого значения словам, извергающимся из его рта. Оса вновь натянул на тело водолазку, жучки предательски заторчали из-под ткани.

– Кирилл, тебе не кажется, что одежду ты выбрал неудачно? – я ощущала, как на меня накатывает раздражение. Чем он думал?!

– О, – Оса заметил неодобрительную нотку и побежал в прихожую. – Я все продумал!

На диван рядом со мной приземлился плотный твидовый пиджак в клетку.

– Надень, – в приказном тоне бросила я.

– Начинается «Модный приговор», – рассмеялся Оса и начал напяливать пиджак. – А лучше бы «Снимите это немедленно». – Адвокат хитро посмотрел на Соню, но его встретил безразличный взгляд девушки.

Пиджак действительно отвлек внимание от жучков. Значит, шанс справиться с заданием вырос на несколько процентов.

Пронина протянула Осе микронаушник.

– Иди на кухню, проверим, работает ли.

Адвокат, как прилежный ученик, последовал в соседнюю комнату, прикрыв за собой дверь. Я подключила необходимую аппаратуру, послышался легкий шум. Мы различили мычание. Соня закатила глаза и звонко цокнула.

– Кирилл, ты хорошо меня слышишь? – я постаралась вернуть мою новую «оперативную» группу в строй.

– Так точно! – издал наушник.

Эхом раздался голос Осы из-за стены.

– Хорошо. Скажи еще что-нибудь, пошурши чем-нибудь, а то на заднем фоне больно тихо.

В ответ на требование будто бы вся кухня пришла в движение: металлический лязг, хлопанье деревянных шкафов, бульканье воды громом прокатились по помещению. Соня даже привстала с дивана от неожиданности. Но я похвально ухмыльнулась и сказала:

– Отлично. Теперь скажи что-нибудь.

– Ах, Соня, в этих сладких разговорах патефонных! Ах, Соня, я любил тебя, как море, даже больше! Соня, ну что не так? Вовсе я не маньяк! Только быстрей и быстрей Сонин шаг…[2] – распевал Оса поверх кухонных шумов, пока Пронина не выдержала.

– Достаточно! – гаркнула Соня. – Возвращайся. Все работает хорошо.

В ответ на крик Сони в кухне начал умолкать гам, я отключила приборы.

– Да он просто одержим, – рассмеялась я на выходку Осы.

Пронина не улыбнулась даже одним уголком губ, встала и пошла на балкон, прихватив сигареты.

Мы сидели вдвоем на пестром диване в молчании. Оса отправился в следственный изолятор к подозреваемому, поэтому в квартире стало оглушительно тихо. Кот Сеня только изредка посапывал в лежаке. Тишину прервала Соня:

– Извини за поведение Кирилла. – На лице девушки читалась неловкость.

– Не парься, – успокоила ее я. – Мне и больших придурков в жизни встречать удавалось.

Соня наконец выдавила из себя первую за последний час улыбку.

– Придурок – это мягко сказано.

– Ну… – пожала плечами я. – Не так уж он и плох. Вон как острит! Палец в рот не клади.

Нашу беседу прервал голос Осы.

– Пшшш, – прошипел он. – Меня слышно?

Я быстро подключила оборудование.

– Да.

– Хорошо, – облегченно сказал Оса еле слышным голосом. – Я поднимаюсь в камеру. Будьте готовы.

Послышались лязганье решеток и поворот ключа, а также грубые тихие голоса вдалеке.

– Костя, здравствуй! – Мы услышали, как крупная папка шлепнулась на стол.

– Здравствуйте, – прозвучал тусклый мальчишеский голос.

– Сегодня мы с тобой встретились не просто так, – продолжил Оса. – С тобой хочет поговорить частный детектив, нанятый твоими родственниками Старшенко. Прошу тебя не привлекать внимание и вести себя как обычно.

– Хо-хорошо… – заикался Костя, новости явно его разволновали.

Раздалась легкая возня: глухой удар, шуршание, скрежет. Мы напряглись. Я с трудом проглотила ком в горле.

– Говори, – довольно громко произнес Оса.

– С-с-слушаю, – шепнул юноша.

Мы с Соней переглянулись между собой. Я не ожидала, что адвокат осмелится провернуть такой ход и дать пообщаться с обвиняемым напрямую. Может быть, Пронина не права на его счет и не так уж он глуп.

– Здравствуйте, Костя! Меня зовут Татьяна Иванова, и я частный детектив по вашему делу. Чтобы нам было проще, я хотела бы обращаться к тебе на «ты», если не против. – Мальчик угукнул, и я продолжила: – Я хочу разобраться в смерти твоей матери. Поэтому давай начнем сначала. Что вы с мамой делали в день перед ее убийством?

– Да… к-ко-конечно… – слабо произнес Костя. – Я приехал к маме в гости. Лето, сами понимаете, свободное время… Я хотел другими делами заняться, но она настояла на встрече. В итоге весь день прошел нормально. Без ее обычных закидонов… В кино сходили даже. Приехали домой вечером, в районе восьми часов, может. А потом… – парень прокашлялся. – Мы повздорили… Я рассердился и свалил. Вернулся в общагу. По пути зашел к другу… Ну и там… Вы сами, наверное, все знаете уже… Короче, в себя пришел, когда меня опера повязали. Начали пургу гнать, что я мать убил… Я в шоке тогда был. Мне им сказать нечего… Как-то так…

– Из-за чего возник конфликт?

– Ну… это… – мялся Костя. – Мне деньги нужны были. Там для дела одного… Ну, она в штыки. Обозвала наркоманом… – голос задрожал. – Лечиться отправить хотела…

– А ты знал, что у нее есть деньги? И что в спальне у матери есть сейф? – Я придала бесстрастности голосу, хотя чувствовала, что мальчику тяжело говорить, неловко и стыдно.

– У нее всегда деньги есть, особенно после того, как мы переехали. У нее работа новая была прибыльная… Я на нее рассчитывал. А сейф… Да, мне известно было. Я даже как-то подглядел за мамой и узнал код…

– Что за работа?

– Да с переводом что-то… Я в это дело не лез никогда, я к точным наукам ближе. Физика. Химия…

«Ну да, – подумала я. – С химией у тебя явно контакт налажен был».

– Хорошо. Разберемся. Ты действительно не помнишь ночь убийства? Никаких вспышек в памяти? Ты никуда не выходил из общежития?

– Говорю же – нет, – голос стал угрюмее. – Я про ссору-то вспомнил, когда меня уже в СИЗО привезли и допрашивать стали с подсказками…

– Ты можешь уверенно подтвердить, что это не являлось умыслом? Сокрытием преступления?

– Нет! – резко возразил обвиняемый.

– Ладно… – согласилась я с нежностью в тоне. – Я верю тебе, Костя. Но давай по чесноку. Зачем тебе нужны были деньги?

– Я же сказал, для дела одного…

– Это не ответ, – грубо перебила я. – Либо говори, что за несуществующее дело ты выдумал, сидя в изоляторе. Либо – правду, которая скажется на расследовании лучше.

Послышался шорох и тяжелый вздох.

– Тебя никто ни за что не осудит, – рассудительно произнес Оса. – Но для этого тебе придется быть предельно честным.

– Я должен был отдать долг… – прохрипел Костя.

– За наркотики, – опередила я мальчика.

– Да… Именно так…

– Кому?

– Я не могу сказать… Это… слишком. Просто должен был отдать деньги, и все! – чувствовалось, как мальчик испытывает страх.

– Так… Спокойнее, Кость. Ты можешь не говорить. Но нам нужны подсказки. Иначе мы потратим кучу времени, которую тебе приходится расходовать на скучное времяпрепровождение в камере следственного изолятора, а не на речке с друзьями.

– Я не знаю… – колебался Костя. – Ну, может… Вы обратитесь к Сереже. Он живет в комнате сорок пять… Скажите, что мне нужна «помощь». Тогда он сразу поймет, что вы говорили со мной…

– Спасибо, Костя, – с благодарностью произнесла я. – А теперь расскажи, как ты держишься?

– Не соображаю ничего… Не верю, что мамы нет больше. А это ухудшает состояние… Вы понимаете, я думаю… Мне очень тяжело. Я почти не сплю по ночам… Татьяна, – взмолился Костя. – Прошу вас, вытащите меня отсюда… Я ни в чем не виноват…

Мое сердце сжалось в комок. Разбитый мальчишеский голос и воспоминания о показанной фотографии с ним, где большие детские глаза смотрят с надеждой и наивностью к миру, потрясли меня.

– Я сделаю все возможное, Костя, – я посмотрела на встревоженную Соню. – Мы сделаем. Ты, главное, держи хвост трубой.

Я услышала, как Костя печально хмыкнул. Далее последовали оглушающий звук и тишина. Связь прервалась.

Я суматошно начала настраивать аппаратуру по новой, а Соня нервно закрутила в руке пачку сигарет. Но в ответ на мои действия была только тишина.

Через пять минут молчания и напряженных мыслей, взрывающих голову, оборудование зашипело и прозвучал голос:

– Девчонки, все в порядке. Я вышел из СИЗО, – это был голос Осы.

Я устало потерла виски, а Соня захлопнула ноутбук и вышла на балкон.

Глава 6

После допроса Кости, смахивающего на проделки агента «007», а не обычного разговора между адвокатом и обвиняемым, я и Соня долго обсуждали дальнейшие действия.

Мне показалось, что мальчик был честен и не привирал о том, что находился в общежитии и не выходил ради того, чтобы убить собственную мать и вытянуть из сейфа все деньги. Костя больше был похож на парня, потерявшего себя, вставшего на темную дорожку под гнетом давящих на его жизнь факторов: отсутствие отца, гиперопека матери, переезд в новый большой город, нелегкая студенческая жизнь.

Сейчас Костя проходит худший период в жизни. Следственный изолятор быстро отрезвляет сознание. Ощущение пустоты внутри от потери матери приходит к нему с каждым днем отчетливее, оставляя дыру все глубже и шире. Неспособность справляться с болью, о чем говорит его зависимость, вызывает большее желание принять наркотики, забыться, раствориться в себе. Возможно, попадание мальчика за решетку сейчас не такой уж плохой способ спасти его от себя самого. Но что будет потом, когда я разберусь в этом деле? Мальчика отпустят, только что его ждет? Вновь скатится в пучину медленной смерти или встанет на ноги, оттолкнувшись ото дна? Мне хочется верить, что Костя сможет выбрать второй вариант.

Мы с Соней определили, чем каждый займется в ближайшие дни. Завтра начнутся выходные, по прогнозу погоды, даже солнечные, в которые я хотела посетить дом убитой Ирины, поговорить с соседями и, в идеале, проследить путь личного катафалка Ветровой до местонахождения машины.

Оперуполномоченная за это время должна разузнать побольше о загадочном Сереже из комнаты № 45. Не можем же мы нагрянуть к нему беспочвенно? Да и общежитие я бы посетила в любом случае, и наводка Кости была не единственным фактом, который необходимо проверить.

Попрощавшись с Соней, я поехала в гостиницу на такси.

Можно было почувствовать, как воздух становится суше и жарче. Захотелось съесть креманку шоколадного мороженого с мятой.

Гадая, есть ли в наличии кафе «Леденец» столь желанное лакомство, я провела поездку на заднем сиденье такси. День клонился к обеду, и машин стало гораздо меньше. Без нервирующего потока гудящих в заторе автомобилей мне удалось лучше рассмотреть окрестности города. Спокойная Волга качала катера и мелкие катамараны, захотелось спуститься к реке, возможно, покормить суетливых уток, размахивающих крыльями у берегов, или просто постоять, глядя вдаль на городской пляж. Я в Твери уже несколько дней, но так и не прогулялась по улочкам, желательно в окружении приятной компании. Но я не могла думать ни о чем, кроме дела. Чувствуя огромный груз ответственности перед Наташей, загнанным олененком Костей (буквально в клетку), Соней да перед самой собой. Не умею я расслабляться во время работы, наверное, это меня погубит, только делать нечего. Трудоголик – он и в Африке трудоголик. Но никто же не мешает мне насладиться шариком мороженого, свежесваренным американо и легким флиртом с барменом? У каждого свои способы отдохнуть. А я выбираю отправиться в «Леденец».

Суббота оправдала прогнозы Гидрометцентра, радуя солнцем и двадцатью градусами выше нуля. Рука тянулась к легкому платью в мелкий цветочек, но подозревая, что мне придется пробираться в дом Ветровой в быстром и незаметном ключе, выбор наряда пал на широкие шорты и кроссовки, цветущее настроение я подчеркнула рубашкой с узорами в виде ромашек. Надеюсь, милой, по словам Наташи и Сони, пожилой соседке Нине Ивановне приглянется моя женственность и нежность и она будет сговорчивее. Ведь старушка по факту является главным свидетелем.

Прокатить меня с ветерком до частного сектора вызвалась Наташа. Я посчитала это полезным, она представит меня соседям, показывая таким образом мою персону в качестве необходимости, а не навязанности. Мне останется собирать плоды, выращенные на доверии и принятии частного детектива Ивановой.

Забравшись на сиденье рядом с Наташей в ее чистенький белый «Форд», я получила шквал приветственных объятий и слов. И извинений.

– Таня! Извини, что не смогу представить тебя соседям и остаться с тобой. Ванюша заболел, я еле вырвалась, мужа задержала…

Я увидела огорченное и переживающее лицо Наташи.

– Ничего, ты, главное, меня к Нине Ивановне отведи, а дальше я сама разберусь. – После секундной паузы я добавила: – Что с малым?

– Ох… сопли ручьями! – всплеснула руками Наташа. – Температура, но не очень высокая… Слава богу!

– Я надеюсь, что все в порядке будет. Давай тогда поскорее вези меня и возвращайся к сыну, – я улыбнулась заказчице, приободряя.

Наташа бодро кивнула и вцепилась в руль обеими руками.

– Тогда пристегните ремни! Мы отправляемся. Следующая остановка деревня Видное.

Широкая проселочная дорога высохла после ливней прошлых недель, колеса выбивали из-под машины пыль. Участки с домами были рассеяны по всей территории деревни. Старенькие и ветхие деревянные постройки сменяли новые кирпичные коттеджи. Кругом стояла тишина, только вдалеке изредка раздавался звук газонокосилки.

Мы подъезжали к красивому деревянному дому в голландском стиле, голубой забор закрывал обзор на участок, но буйство цветочных ароматов, ударяющих в нос через открытое окно машины, говорило о наличии чудесного сада.

Наташа заглушила мотор и сказала:

– Здесь проживает Нина Ивановна. Слева дом Иры, – взглянув на серый бетонный коттедж, заказчица тяжело вздохнула.

Я обхватила руку Наташи, висевшую на руле, слабую и безжизненную.

– Большое спасибо, что привезла. Пойдем, тебе надо ехать.

Я знала, что Наташе тяжело. Она с академии была впечатлительной девушкой. Мне кажется, это одна из вещей, по которой ей не удалось влиться в работу органов следствия. Здесь как у психологов, нельзя перенимать боль и отчаяние страждущих на себя, иначе кранты ментальному здоровью. Меня отличала способность абстрагироваться, хотя эмпатии я не лишена ничуть. Но, как говорил великолепный герой Артура Конан Дойля – Шерлок Холмс: «Эмоции враждебны чистому мышлению». Потому я сейчас и иду общаться со свидетелем дела об убийстве, а не лью слезы о покалеченных судьбах.

Пробравшись через скрипучую калитку в сад, мы на мгновение ахнули от восторга. Цветник буйствовал яркостью красок и свежестью каждого листка.

Раздался громкий лай, я вздрогнула. Дверь голландского домика отворилась, и из нее вылетели две собаки: бледная и дряблая болонка и, на контрасте, грациозный пятнистый бигль. За ними на пороге появилась старушка с невесомыми седыми кудряшками и очками на голове.

– Белла! Привет! – Наташа села на корточки и затеребила бигля за уши. Болонка в это время облаивала меня с ног до головы.

Стянув очки на глаза и прищурившись, Нина Ивановна громко крикнула:

– Груня, фу! Ко мне!

Заскулив, болонка нехотя вернулась к хозяйке.

– Здравствуйте, Нина Ивановна! – начала Наташа. – Со мной пришла частный детектив и моя старая подруга Татьяна, она хочет поговорить с вами об Ире. Если вы не против, конечно.

– Доброе утро, Нина Ивановна! – Я подошла ближе к двери дома.

Оглядев меня с неподдельным интересом, старушка улыбнулась:

– Проходите. – Пожилая женщина отошла в сторону, уступая пространство в дверном проеме.

– Прошу прощения, но мне нужно ехать домой, к сыну, – Наташа виновато потупила взгляд.

– Что вы – езжайте! Мы с вашей прелестной подружкой побеседуем, я ее чаем угощу, гостей я люблю, – старушка улыбнулась еще шире.

– Благодарю вас! – кивнула Наташа и обратилась ко мне: – Таня, позвони мне. Я буду ждать!

– Всего доброго! – помахала Нина Ивановна и, громко хлопнув в ладоши, позвала собак в дом.

– Семье привет! – крикнула я Наташе до того, как дверь за мной захлопнулась.

Аромат черного чая с шиповником наполнил светлую кухню в прованском стиле. Сиреневую скатерть украшала растительность, на полках пылились старинные фарфоровые фигурки девушек в розовых платьях с зонтиками и джентльменов в шляпах, а также стеклянные собачки различных пород, а на подоконнике стояла миниатюрная ваза с засушенными цветами лаванды. Кухня пестрела занимательными деталями, но при этом давала ощущение спокойствия и комфорта.

– Печенье? – поинтересовалась Нина Ивановна.

– Благодарю! Не откажусь. – Нужно держать планку гостя.

– Так, – прочистила горло старушка, – о чем вы хотели со мной поговорить?

Собаки ластились к ногам Нины Ивановны, попрошайничая лакомства. Добродушная хозяйка протянула каждому питомцу по сухарику.

– Я бы хотела, – начала я, – поговорить с вами о семье Ветровых, а также о вечере и следующем дне, когда вы видели Ирину и Костю в последний раз.

– Хорошо, – старушка сделала глоток душистого чая. – Ветровы заехали к нам около года назад. До этого момента соседский дом долго пустовал. Там досель жила женщина старая, как болеть начала, семья увезла ее тут же. А потом уж померла она. Ну, видать, наследнички дом продали, дача им не понадобилась. Вот и появились тут Ветровы. Костя недолго пожил, лето прошлое. По дому Ире помогал, а потом – бац! – и уехал в общежитие. Я удивилась, право, но потом поняла, что не ладились отношения меж ними. Они и когда Костя жил, бранились, а как тот съехал – уууу, что началось! – Нина Ивановна покачала головой. – Крик на крике… Ирка прибегала, жаловалась, бедная женщина. Земля ей пухом!

– Вы часто виделись с ней? – решила я направить разговор в нужное русло.

– Забегала порой. И с собаками мы вместе прогуливались. Но она чаще у Вороховых сидела, вы знаете наверняка, те, что по левую сторону от нее, – старушка демонстративно махнула в нужную сторону рукой. – Я и понимаю. Я уж стара для нее, а там Светка. Чуть ее старше. Общий язык быстро нашли, вот и куковали по вечерам на веранде.

– Поняла, – кивнула я на слова пожилой дамы. – Нина Ивановна, теперь расскажите, пожалуйста, про день, когда вы видели обоих в последний раз?

– Ох… – старушка почесала затылок. – Они приехали вечером, Костя даже к забору моему подошел, поздоровался. В хорошем расположении духа был. Но такой он щупленький! Я стала говорить, что совсем он себя не бережет. На что Костя мне сказал, что студенческая жизнь не сахар… Да, помнится, в свое время и мы жили несладко… Экономили на всем, на чем только можно было! Я как скелет была!

Я улыбнулась Нине Ивановне, ее воспоминания светом отразились на старческом лице. Пожилая дама засмущалась и осеклась.

– Не о том я, – Нина Ивановна опустила взгляд на тарелку с печеньем. – Вы кушайте, кушайте! – пролепетала она, и мне пришлось закусить очередную порцию съестного. – Ну и все. Они дома пробыли, тихо было. А потом, в районе десяти, может, вечера, шум поднялся на их участке! Даже Белка завывать стала. – Старушка удрученно взглянула на собаку соседей, которая распласталась на ковре, погрызывая сухарь. – Дверь, помню, грохнула входная, но я пока до окна дошла, уже не было никого. И вновь тишина! – последнее слово она произнесла шепотом.

Я слушала сосредоточенно, не отвлекаясь. На лице Нины Ивановны можно было увидеть уйму удовольствия от уделенного ей внимания.

– А потом, – продолжила она. – Я проснулась около пяти утра. Груня в туалет запросилась. У нее так каждый день, лет много уже… Как, впрочем, и мне, – самоиронично добавила старушка. – Выхожу на участок и вижу, что Иркина машина из ворот выезжает, а в ней Костик. Матери его не видать. Я подумала, странно, куда он в рань такую? Потом решила – экзамены, может, время ж сессии. Ну и все. Наутро никто из дома их не выходил. А после обеда полиция приехала, давай допрашивать. Устала я тогда ужасно, распереживалась! – Нина Ивановна ухватилась за сердце.

– Вы уверены в том, что именно Костя был за рулем? – Этот вопрос не давал мне покоя, особенно после того, как я увидела очки соседки с толстым стеклом.

– Ну… – задумалась старушка. – Лица конкретно я не увидала. Но куртка его была, ветровка такая красненькая, я ее хорошо запомнила, вечно он в ней у матери был.

– Большое вам спасибо, – поблагодарила я Нину Ивановну и мило улыбнулась.

Дожевав свой сухарь, собака Белла вновь начала просить вкусняшку, уткнувшись носом в мою ногу.

– А почему Белла у вас? Не у Вороховых, раз они так дружны были.

– Ох… – вздохнула старушка. – Светочка больна… Лечится. Тяжело бы ей было. А мне привычно, у меня своя Груняша есть, еще от одного четырехлапого друга хуже мне не стало бы. Наоборот, веселее даже. Хотя Белка скучает очень, все рвется на их участки. – Нина Ивановна протянула руку биглю, и тот послушно лизнул ее.

– Вы золотой человек, – вырвалось у меня.

Старушка прямо расцвела после этих слов.

– Ой… да что вы! Не надо… Я делаю все что могу для этой семьи. Мне очень жаль, что Иры нет больше с нами. И не верю я, что Костик на такое способен. Хоть я сама и стала свидетелем… – поперхнулась она. – Но я перед законом честна!