Ключи Пандоры
Непонятное стариково веселье ее раздражало, и Юля пошла в атаку:
– Ничего они у вас не глухие! Трасса недалеко. И большое село рядом. Вполне современное. Мы его проезжали.
– Каменный Брод, что ли? Ироды там! Упыри проклятые! – Дед вскинул костыль, и глаза его воинственно блеснули. – Помяни мое слово, они Максимку сгубили!
– У вас есть доказательства? – разозлилась она окончательно. – Тогда садимся в машину, отвезу вас в полицию!
– Как же, разбежался! – осклабился дедок, явив миру полный рот металлических зубов. – Башку там сразу открутят, как куренку! Мне хоть девятый десяток пошел, а пожить еще охота.
– Вам открутят? – опешила Юля. – Нужны вы больно полиции!
– Не скажи! – Старик в последний раз затянулся сигаретой, а окурок бросил на землю и раздавил костылем. – Небось не знаешь, что тута при Сталине творилось, а потом, значитца, при Хрущеве? Хотя откуда тебе знать? Молодая еще! Зона тут была. Люди срок мотали! Гранит добывали и кварц. Взорвут в карьере породу, а после на тачках вниз с горы каменья эти спускали…
Юля бросила взгляд на его руки. На пальцах одной – синие буквы «Гоша». На другой – «Север» и заходящее солнце. На предплечье виднелась еще одна татуировка – синее растекшееся пятно. Юля присмотрелась и не поверила глазам. В глухом подтаежном селе и такое? У дряхлого старика? Но ближе подойти не рискнула. Вдруг старикашка только и ждет, чтобы огреть ее костылем и затащить в свои подземелья. Бог с ней, с татуировкой. Юля решила списать все на расплавленные солнцем мозги. Заметив ее удивление, старик весело ощерился.
– Поняла, значитца? Это меня Гошей кличут! Егор Михайлович получается. Можно просто – Михалыч. Я тут и сидел. Восемь лет от звонка до звонка. Кайлом махал да тачки катал. Вместе с мужем Глашкиным.
– Вас по политическим убеждениям арестовали?
– Зачем по политическим? Нет, дочка, идейных у нас мало было, не те времена. Я бычков украл колхозных, цыганам продал, ну и загремел. Хорошо под амнистию попал. Тогда за расхищение колхозного добра можно было и поболе схлопотать. А вот мужа Глашкиного за то посадили, что колхозный керосин продавал налево-направо. Ленька, царствие небесное, покойный муж Настасьи, на Петра-то и донес.
– Ужас какой! – выдохнула Юля. – Как же Глафира после того с Настасьей разговаривает?
– Так дело прошлое, – пожал плечами Михалыч. – С кем ей еще говорить? Настасья – баба вздорная, да ведь живая душа! Хотя любит нос в чужие дела совать и слухи по деревне разносить.
– А с мужем Глафиры что случилось? – прервала его Юля.
– Вышел он в шестьдесят пятом полным инвалидом, а через год, как Иринка родилась, преставился.
– Но причем тут Каменный Брод?
Михалыч вновь выдернул сигарету из пачки и чиркнул спичкой. Затянулся и исподлобья посмотрел на девушку.
– Жили они там, – пояснил он, сплевывая. – Вертухаи! И начальник колонии там же обитал. Еще по тем временам домину держал богатую. К нему со всей страны люди ехали с подношениями, умасливали, чтобы к родным на свидание допустили. На зэках он и поднялся. Дурной человек был. И прихвостни его не лучше. Все там обосновались. Из Каменного Брода до колонии ближе. Им еще и государство дома давало, как же, полезным делом товарищи занимались!
Михалыч зло ощерился и, неуклюже развернувшись, поковылял к завалинке. Усевшись, поманил Юлю пальцем. Она неуверенно потопталась на месте, но подошла и присела рядом. Михалыч смолил цигарку и молчал, смотрел в пустоту. Лицо его нехорошо исказилось. Она тоже молчала, понимая, что старику неприятно вспоминать прошлое. Он заговорил снова, но уже без усмешки:
– Начальником был Сашка Коровин. Увидишь – испугаешься! Лоб бычий, глазищи кровью налиты, кулак два пуда. Бывало, построят на поверку, а он идет вдоль шеренги, и вдруг – раз! – кулачищем в грудь! Зэки после работы слабые, с ног валились не то что от удара, от щелчка, а он смеялся, падла!
– А этот… Коровин до сих пор живет в Каменном Броде?
– Не, помер он, – ощерился металлическими зубами старик. – По пьяни, кажись, в начале восьмидесятых! Но у него сын остался. Сущий бандюган! Он и верховодит сейчас в Каменном Броду. Видела небось, как они там живут? Но мы тута погибать будем, а крошки у них не возьмем! Да они и не предлагают!
– А где та колония была?
– За озером, почти у самых гор. Сейчас там одни развалины. Все, что могли, в девяностые растащили.
– Вы думаете, Максим туда пошел? – спросила Юля. – Но зачем? Что там интересного в развалинах?
Михалыч не ответил, однако, судя по быстрому взгляду, вопрос ему не понравился. Пошарив в кармане, он вытащил смятую пачку «Примы», спички, прикурил уже третью сигарету и устремил взгляд вдаль. Юля поняла, что больше ничего от него не добьется. Но сдаваться она не привыкла и перевела разговор в другое русло.
– Настасья о каких-то сектантах говорила. Вроде в пещере живут? Не знаете, кто такие?
Михалыч презрительно махнул рукой.
– Пропащие люди! От безделья маются. Ладно бы Христу молились или этому… Как его? Толстый такой?
– Будда, что ли? – улыбнулась Юля.
– Во-во! Будда! – оживился Михалыч, и глаза его вновь заблестели. – Оне Яриле кланяются, солнцу, значитца. А поп у них – чистый Кащей. Патлы до плеч, бороденка козлиная, а глазки голубенькие и невинные, точно он лялек не валял. Спасут нас древние боги! – Михалыч произнес это блеющим голоском, явно копируя кого-то из поклонников славянского божества. – Только хреново они их спасают. Прошлой зимой две бабы преставились, а три сбежали в мир. Мужики вовсе не держатся! Оно и понятно, кому охота в пещере сидеть да конца света ждать, если пузо с голодухи пухнет? В апреле ходили по деревне, песни гнусавили, чучело соломенное носили, а потом сожгли в поле, как на Масленицу. Бабы говорят, они голяком через костер прыгали, а после в скирдах кувыркались с попом своим. Тьфу, погань языческая!
Михалыч сплюнул и сморщился, точно отведал кислятины.
– А вдруг Максим к ним подался? – осторожно справилась Юля. – Надоело бегать от армии, новых ощущений захотелось?
– У Максимки голова на плечах, а не кочан капусты, – возразил старик. – Сектантов этих у нас давно ухватами встречают. Ходят по дворам, побирушки несчастные, рот до ушей и глазки масленые: «Мир вам, добрые люди!», а сами под шумок то яиц натырят, то огурцов с грядок надергают. Нет, дочка, мы их со дворов гоним.
– Отчего женщины в секте умерли, знаете?
– Дак замерзли они! Посиди-ка зиму на камне голом!
– А как попа их зовут, не в курсе?
– Вот чего не знаю, того не знаю. Сам он в деревне раза два был. В основном бабы его ходют да ребятишки. У меня вон перекладину от ворот сперли! Ума не приложу, чего она им понадобилась? На дрова разве? Так в лесу валежника полно, жги не хочу! А перекладина ладная была, резная! – глаза старика блеснули. – Я ведь резчиком был по дереву, да и по камню баловался. Плиту на могилку сварганить, наличники, ставни… Почитай, вся деревня в моих кружевах. Кому ворота украсить, кому карниз, кому комод или шифоньер. По мелочи тоже ладил. Табуретки, столы, рамки для снимков… Хорошо зарабатывал, а вот сейчас руки уже не те и глаза. В очках плохо вижу.
– Я у Глафиры ваши рамки видела, – сказала Юля, – правда, красивые! Я еще хотела спросить, кто ж такой мастер у вас, да заговорились, забыла!
Честно сказать, про рамки она подумала, что их вырезали лобзиком. Особого впечатления они на нее не произвели, но сейчас ей хотелось польстить старику, чтобы задать следующий вопрос, не видел ли он странный светящийся объект, что запечатлел на своем телефоне Максим. Но Михалыч с кряхтением и сердитым бормотанием неожиданно поднялся с завалинки и, опершись на костыль, захромал к калитке, что вела во двор дома. Не попрощавшись, словно вдруг вспомнил про неотложные дела. Но какие неотложные дела у одинокого инвалида?
Юля проводила его недоуменным взглядом. С чего вдруг всполошился? А Михалыч, затворив за собой калитку, крикнул из-за нее:
– Ты иди, девонька, иди! Глафира, поди, заждалась! А мне недосуг пень колотить!
Юля хмыкнула, наблюдая, как стариковская шляпа продефилировала по двору и скрылась за домом. Она достала телефон и неприятно удивилась. Прошло почти два часа, а Никита так и не появился, но, возможно, он вернулся напрямик через огород? Впрочем, это ее не успокоило! Солнце клонилось к западу, она проголодалась и страшно хотела пить, но более всего желала выбросить непонятную историю из головы и оказаться наконец дома, в городе. Однако в мозгах деловито копошились червячки сомнений и любопытства. Скорее всего, эта история – пустышка, коих в репортерской профессии тысячи. А вдруг, наоборот, то самое, чего любой журналист ждет всю жизнь, частенько напрасно? Словом, Юля поняла, что не успокоится до тех пор, пока не размотает эту путаницу до конца.
Она окинула взглядом дом Михалыча. Старик так и не объявился. Она направилась к дому Глафиры, но уже не корила себя за то, что ввязалась в эту авантюру.
Глава 8
Глафира снова сидела на завалинке. Юля подошла ближе, и старушка обеспокоенно всплеснула руками.
– А парень где?
– Сейчас придет, – ответила Юля. – Решил сбегать в лес за озером.
Глафира охнула и схватилась за сердце. Рот ее перекосился. Судорожно втянув воздух, она приподнялась и снова рухнула на завалинку.
– В лес? Зачем его туда понесло?
Юля пожала плечами, но по венам словно колючие шарики покатились. Она поняла: Глафира боится. Очень боится! Чего или кого, пока непонятно! Но страх ее был связан с лесом. И явно были все основания полагать, что с внуком произошло что-то страшное.
Юле стало по-настоящему жутко. Зачем она отпустила Никиту? Почему не пошла с ним? А вдруг что-то случится? И он исчезнет, как исчез Максим? Что тогда предпринять? Как поступить в преддверии ночи, кого позвать на помощь?
И чтобы совсем уж не впасть в панику, она предложила:
– Давайте чайку попьем! А то сил нет как проголодалась!
Уловка удалась. Старуха грузно поднялась и засеменила в дом, моментально переключившись на домашние заботы. Юля бросила беглый взгляд на машину. Осоловевшие от жары куры устроились в ее тени, а собачонка под задним бампером. На Юлю внимания никто не обратил. Она миновала двор и поднялась в дом.
На столе в глубокой миске красовалась стопка блинов. Рядом стояла плошка со сметаной. Не выдержав, Юля схватила блин, обмакнула его в сметану и с наслаждением откусила, закатив глаза от восторга. Глафира слабо улыбнулась.
– Вкусно?
– Очень! Сто лет блинов не ела, а таких вкусных – вообще никогда! И сметана у вас – прелесть!
– Ты маслице попробуй, – Глафира подвинула ей тарелочку с топленым маслом.
Юля макнула в него новый блин, откусила и удивленно посмотрела на хозяйку:
– Надо же, соленое! Откуда? С детства не пробовала!
– Так сами маслице делаем! – ответила Глафира. – В погребах храним, для того и солим, чтоб не прогоркло. Первое масло быстрее всего съедается. Максимушка мой сильно любит блины с маслом. Где ж он теперь, кровиночка моя?
Глафира всхлипнула и, закрыв лицо руками, тяжело опустилась на стул. Юля замерла, а затем подсела к ней и стала гладить по плечу. Утешать словами было бессмысленно. Да и тревога за Никиту становилась все сильнее и сильнее.
Эта изба, рассчитанная когда-то на большую семью, но так ее и не повидавшая, стала вдруг средоточием безудержного горя и отчаяния. С улицы не доносилось ни звука, да и в доме, старом, со странным, присущим только деревенским домам запахом, – ни скрипа, ни шороха. Даже занавески на дверях и окнах не шевелились от ветерка, словно все здесь умерло после исчезновения Максима. Пятна от солнечных лучей скользили по полу. Мириады пылинок вспыхивали искорками в хаотичном танце и, покинув поток света, мгновенно гасли, уступая место другим, столь же бездумным танцорам.
Утешая Глафиру, Юля подумала, что останется здесь навсегда, если ночь вдруг застанет ее в Миролюбово. Повяжет голову платком, будет сидеть на завалинке, часами глядеть на дорогу в ожидании Никиты и, так же, как Глафира и ее соседи, бояться леса. И когда она почти поверила в это, во дворе хлопнула калитка. Юля вздрогнула. За окном промелькнула тень.
Дверь открылась. Никита, запыхавшийся, растрепанный, ввалился в кухню. Глаза радостно блеснули, но первым делом он бросился к алюминиевой фляге, зачерпнул ковшиком воды и жадно ее выпил. И наконец перевел дух.
– Уф-ф! Хорошо!
– За тобой кто-то гнался? – удивилась Юля. – Что такой взмыленный?
Никита как-то странно посмотрел на нее, но вместо ответа с преувеличенной бодростью заявил:
– Ну, нам пора! Спасибо за гостеприимство, бабуля! Юля, пошли!
– А чайку? – заволновалась Глафира. – Вы же голодные! – И с робкой надеждой спросила: – О Максиме ничего не узнал?
Никита с виноватой улыбкой развел руками.
– Пока ничего! Но отсутствие плохих новостей уже хорошие новости!
Глафира скривилась и, повернувшись к образам, перекрестилась.
– Не оставь, Господи, раба твоего Максима, в беде, а я уж отмолю, откланяюсь…
Она продолжала что-то шептать серыми от старости губами, креститься и кланяться иконам, словно забыв о гостях, которые, кроме суеты, ничего в ее дом не принесли.
– Баба Глаша! – окликнул ее Никита. В его голосе слышалось нетерпение. – Нам долго до города пилить. Что передать Ирине?
Глафира с горестным вздохом повернулась к нему. Глаза ее покраснели и слезились.
– Пусть приезжает скорее! Я ведь не знаю, что делать. Места себе не нахожу!
– Участковый есть у вас? – нахмурилась Юля. – Плевать теперь на военкомат, первым делом надо к нему обратиться. Где он находится?
– Понятия не имею! – вздохнула Глафира. – В прошлом году приезжал какой-то милиционер на мотоцикле, велел коноплю скосить. После того никто носа не казал.
– Ладно, – сказал Никита, – узнаем мы об участковом. Ирине тоже все передадим. Не волнуйтесь! – и с негодованием посмотрел на Юлю: – Шевелись!
Его колотило, как в лихорадке, от какой-то информации, явно неприятной, которую ему не хотелось сообщать при Глафире. Юля поэтому не огрызнулась, лишь обняла хозяйку и торопливо вышла во двор. Никита обогнал ее и вновь стал сражаться с непокорными створками. С трудом, но ворота открылись. Юля осторожно вывела машину на улицу. Никита закрыл ворота и, махнув Глафире на прощание рукой, почти упал на пассажирское сиденье. Старушка слабо улыбнулась, и в зеркало заднего вида Юля заметила, что она сделала несколько шагов вслед за машиной, словно боялась расстаться с последней надеждой.
* * *– Ну? – раздраженно произнесла Юля. – Чего мы сорвались с места как оглашенные?
– Оглашенные не оглашенные, а надо спешить, – загадочно произнес Никита. – Угадай с трех раз, что я в лесу нашел?
– Чего гадать? – фыркнула Юля. – Я и без того знаю! Колония там бывшая.
Никита вытаращил глаза.
– Откуда?
– От верблюда! – усмехнулась Юля. – С местным дедулькой пообщалась. Колоритный такой, Михалычем зовут. Он на этой зоне… Как это сказать?
– Чалился?
– Вот-вот, чалился. Заодно рассказал, почему бабушка Макса так не любит эти места и жителей Каменного Брода.
И она подробно изложила историю, что рассказал ей Михалыч. Никита слушал не перебивая. Машина бодро преодолевала ухабы и рытвины, распугивала бабочек и стрекоз, усеявших лужицы на дороге. Солнце, потерявшее былую силу, медленно катилось к западу, когда они подъехали к лесу.
В зеленых дебрях стало еще прохладнее. Птицы уже не голосили в зарослях, только где-то в кустах строчили, как пулемет, сороки. То ли ругались отчаянно, то ли кого-то выследили. Перескочил дорогу заполошный заяц и дал стрекача, затаился в лесных буераках. Солнечные лучи пробивались сквозь листву, точно бойцы через баррикады, терялись среди ветвей, не достигая земли. Когда Юля закончила рассказ, Никита несколько минут молчал, напряженно вглядываясь вперед. Наконец медленно произнес:
– Не соврал твой Михалыч. Там действительно был лагерь. Забор бетонный кое-где остался, даже колючка поверху сохранилась. Видел остатки сторожевой вышки… Только, Юлия Владимировна, не все так просто. Хлобыстнулось на эту зону сверху что-то очень большое и все порушило вдрызг.
Юлия помолчала и неуверенно спросила:
– Может, внутри что-то взорвалось?
– Что может взорваться в брошенных бараках? Старые кровати и миски? Нет, Юля, пожара не было, потому что гореть там особо нечему. Эта штука снесла сосну, срезала вышку и врубилась в стену. В лесу, с той стороны, что заснял Макс, образовалась настоящая просека. Деревья лежат вершинами в направлении полета этой штуковины. И тут начинается самое интересное. Угадай, кого я там обнаружил?
– Людей в черном? – предположила Юля. – Они включили хитрые приборчики, яркая вспышка – и ты должен мигом все забыть. Но не забыл, потому что на тебе темные очки. Угадала?
– Почти! Там было три военных грузовика. Точно такие же мы видели, когда ехали сюда. В два солдаты грузили какие-то черные ошметки. Возле третьего, с кучей антенн на крыше, стояли мужики в камуфляже, явно из РЭБ – войск радиоэлектронной борьбы, и что-то обсуждали. Я такие установки в армии видел. Но эта из последних, «Житель» называется, с мощным пеленгатором, похожим на карусель. И эта каруселька так живенько крутилась. Юлька, как ты думаешь, зачем эту штуку пригнали? Очень мощную и современную? Она ж любой сигнал подавляет, даже со спутника! И солярку жрет центнерами!
Она не успела ответить, потому что Никита подпрыгнул на сиденье и истошно закричал:
– Стой!
Юля так быстро нажала на тормоз, что обоих чуть не вынесло через лобовое стекло. Спасли ремни безопасности.
– С ума сошел? – заорала Юля. – Предупреждать надо!
Никита сморщился и потер грудь.
– Смотри лучше! Оттуда недавно что-то вывозили.
Они стояли у знакомой развилки, только выглядела она намного хуже. Тут явно проехала не одна машина, пока Юля и Никита были в деревне. Колея провалилась глубже, жидкая грязь влажно блестела на солнце.
– Они тут выбирались, чтобы со стороны Миролюбова их никто не заметил, – сказал Никита. – Но чего стариков бояться? – и махнул с досадой рукой. – Поехали, здесь уже нечего смотреть!
– По башке тебе дать бы, чтобы не лез, куда не просят! – со злостью сказала Юля, трогая машину с места. – А вдруг военные тебя заметили бы и повязали? И меня за компанию!
– Тебя-то за что?
– За все хорошее! – отрезала Юля и резко нажала на газ. Машина рванулась вперед, как испуганная антилопа. – Я всякое успела передумать! Вдруг ты, как Макс, ушел и пропал с концами, а я останусь в этой дыре навсегда. Столько из-за тебя перенервничала! Убила бы не глядя!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Вы ознакомились с фрагментом книги.
Для бесплатного чтения открыта только часть текста.
Приобретайте полный текст книги у нашего партнера:
Всего 9 форматов