– Лиз! – оборотень выдергивает осколок и с возмущением смотрит на напарницу Касси. – Сбрендила окончательно?
– Тебя что-то не устраивает? – оживляется Лиззи.
Артих поджимает губы. Несмотря на то, что он считает Лиз человеком, связываться он с ней не хочет.
Никто не хочет связываться с той, что когда-то состояла в Гильдии Убийц.
– Все нормально, – бурчит сосед сверху и отворачивается. Его штаны порваны, но он пытается сделать вид, что его это нисколько не трогает.
– Трус, – припечатывает Лиззи, впрочем, еле слышно. Касси этому рад. Да, его напарница жаждет драки, но вдвоем против толпы собравшихся они долго не протянут.
Разве что в эфире. Но Лиз не уходит в эфир ради драки. Она уходит туда только для того, чтобы полакомиться его, Касси, унынием. Пожрать один из смертных грехов.
Она – демон, его возлюбленная.
Фейри тихонько вздыхает.
Заказ действительно оказался плевым: ни магических ловушек, ни секретных сейфов, ни злых собак. При желании коллекцию старого гоблина они могли бы украсть целиком, но их целью было лишь одно полотно. Картина, которая напомнила Касси Даройнийский лес.
Даже в полутьме краска казалась исключительно зеленой, будто светилась изнутри. Красиво. Касси даже залюбовался. Но скучать по родным местам он не собирался. Теперь его дом – это Город. Город Тысячи Рас, в котором всем все равно, кто ты такой. И в его новом доме он легко может полюбить демона.
Город Тысячи Рас. Тот, кто окрестил это место именно так, был провидцем. Если сильно захотеть, здесь действительно можно было бы найти всю пресловутую тысячу самых различных рас.
Картина была прекрасной, они легко сняли ее со стены, вот только на обратном пути Лиз зачем-то заглянула в хозяйскую спальню. И нашла хозяина.
Мертвым.
– Помянем гоблина? – спрашивает Лиз, когда трясущийся от страха хозяин заведения приносит им бутыль самогона.
Все знают, что под хрупкой внешностью напарницы Касси скрывается безжалостная убийца.
На один бесконечный миг Касси кажется, что Лиззи переполняет сарказм.
Но нет. Она действительно расстроена.
– Помянем, – соглашается Касси.
Все-таки грабить покойника – это неправильно.
Особенно если на его щеке зияют странные царапины в виде кошачьей мордочки.
Л.
Не знаю, кого именно больше потрясла моя находка, но Эль выглядел убедительно. В смысле, смотреть на него было откровенно больно. Светленький честно переживал по тому поводу, что во время ограбления хозяин дома обнаружился мертвым, при этом, кроме царапин на его щеке, повреждений я не нашла.
Гоблин был очень стар и умер естественной смертью, но кто-то залез в его дом раньше нас с фейри. И зачем-то расцарапал бедняге лицо.
Честное слово, Эля затрясло так, что я опасалась, что его хватит удар, но вроде обошлось. Чего он так всполошился? Неизвестный попытался нарисовать на щеке хозяина дома какую-то фигуру, но разглядеть рисунок мне толком не удалось: сквозь человеческую оболочку в меня проникал страх моего светлого напарника. Жуткий, панический, первобытный.
Демоны такое любят. Причем, все демоны. Страх – это не «смертный грех», как жители подлунного мира окрестили основные эмоции, которыми мы питаемся, но им наша братия тоже не прочь полакомиться.
Эмоции Эля всегда действовали на меня по-особому, поэтому от его страха у меня чуть не снесло башку. Я едва удержалась в подлунном, лишь усилием воли не свалившись в эфир. Ну что же, с каждым разом у меня получалось все лучше, однако причину, по которой я слишком остро воспринимала эмоции светлого, я найти пока что так и не смогла.
Ничего. Успеется.
Мы убрались из дома мертвого гоблина, сдали картину и получили свой небольшой гонорар.
Вот тут-то меня и накрыло. Я поняла, что пытался изобразить неизвестный.
Если я все правильно разглядела, то на щеке несчастного старика нарисовали кошачью морду. Как во времена Песчаного Кота, которого по «счастливой случайности» казнили как Крылатого Живодера. Честное слово, когда Жоршен благодарил меня за подмену одного фейри на другого, я чуть не лопнула со смеху, пытаясь не выдать себя. Я отдавала тогда на плаху двух известных всему Городу убийц в одном лице, но Город не оценил.
К сожалению.
Вместо Песчаного Кота и Крылатого Живодера вскоре появились: Красный Мясник (вампир), Жадный Ангел (светлый эльф) и Кровавый Цербер (кобольд). Всех троих повязали, но царапины в виде кошачьей мордочки я запомнила.
Все они пытались копировать легендарного убийцу, Песчаного Кота, который официально не был пойман. Эль намекал, что тут не все так просто, даже пытался объяснить поподробней, но мне все это было не нужно.
Умер тот фейри и умер. Какая разница?
Попал либо к Высшему, либо к Падшему. Тут разница, конечно, есть, но весьма условная.
В любом случае, Геенна и Парадиз тут были ни при чем.
К.
Денег, вырученных с ограбленного покойника, хватает ровно на две недели. Хватило бы и на больше, но, внеся арендную плату за жилье, пополнив запасы огненных кристаллов и заплатив сезонный взнос в Гильдию Воров, Касси и Лиз вновь оказываются на мели.
Лиззи это явно злит. Нет, они не впервые в такой ситуации, но сегодня ежегодный праздник Гильдии, приуроченный к дню рождения ее главы, и их тощие кошельки особенно неуместны.
– Вот не мог Грош родиться чуть попозже, а? – ворчит напарница, мрачно разглядывая лавку букиниста, внутри которой Касси никого не видит. Никого, кроме хозяина – веселого старичка, искренне любящего старые книги и Лиз – свою постоянную покупательницу. Вот только после последнего дела у них не хватило денег даже на потрепанную брошюрку о «мракобесии и свете». Такие выпускались около сотни лет назад по заказу служителей Высшего. Никакой практической и достоверной информации они не содержат, но Лиз все равно. Она просто любит старые книги. Особенно про демонов. Иногда Касси очень ей завидует, смотря, как она умирает от смеха, читая очередную «Энциклопедию демонов и бесов Геенны» или «Трактат о Падшем и его детях».
В подлунном мире ничего не знают о демонах. И Касси подозревает, что об ангелах тоже.
– Ну? Ты вспомнил хоть кого-нибудь? – голос Лиз заставляет Касси вздрогнуть.
– Нет, – с сожалением отвечает он.
Нет таких, кто должен им золотые. Или хотя бы серебряные. Касси знает, что в кошельке Лиз – пятнадцать медяков. У него – десять. На такую сумму ничего приличного в подарок не купить. Неприличного, впрочем, тоже.
– Плохо, – Лиз кривится. Она искоса смотрит на Касси, и он видит, что она крайне зла. Касси даже кажется, что она зла именно на него.
Он отводит взгляд, делает вид, что все нормально, а сам панически пытается вспомнить: не сделал ли он чего-то неправильного? Может, опять оставил грязную тарелку после обеда? Сегодня были вареные мучные палочки с сыром. Их приготовила Лиз, а Касси… Касси признает, что даже такое нехитрое блюдо у напарницы выходит выше всяких похвал. Иногда ему кажется, что она неправильно выбрала себе профессию. Ей нужно было быть поваром.
А не убийцей.
Касси вспоминает, что тарелку со стола он все-таки убрал. Но не помыл. И по этому поводу Лиззи злиться не должна: за пять лет совместного проживания они наладили быт и даже составили график дежурств по кухне. Сегодня готовит один, завтра – другой. Тот, кто готовит – моет посуду.
Значит, Лиз злится не по этому поводу.
