Государыня Криворучка
– Вы музыкант? – тихо спросил парень.
– У меня диплом консерватории.
Продавец спрятал гармошку в ящик и взял телефон.
– Кирилл, нужен дом.
И вскоре я увидела еще одного паренька, который принес и поставил на прилавок сооружение из пластмассы.
– Замок принцессы, – вздохнула я, – покупала такой дочери.
– Похож, – согласился Кирилл, снимая крышку. – Но внутри все иначе. Смотрите. Здесь кормушка, в нее кладете нечто привлекательное для мышей. Сыр, колбасу, отварное яйцо, можно зелень, или возьмите у нас готовый корм. Рядом поилка, туда, понятное дело, наливается вода. У стенки лежит матрасик, на нем хорошо отдыхать.
– В мои планы не входит создавать комфортные бытовые условия для полевок. Хочу от них избавиться!
– Понял вас, – кивнул Кирилл. – Здание объемное.
– Да уж, – покачала я головой. – Дверь такого размера, что туда может кошка или небольшая собака пролезть.
– Не переживайте, домашние животные не сожрут мышей, – пообещал Антон.
– Мопсиха толкнет головой створку, та откроется, грызуны разбегутся, – засмеялась я.
– Нет, нет, – хором объявили торговцы, – собака не сумеет распахнуть вход.
– У мопсов бошки здоровенные, – добавил Антон. – Мыши затаятся внутри, и псы их не достанут и не выпустят. Дверка только снаружи открывается от толчка. Изнутри ее не распахнуть. Когда в доме скопятся штук десять грызунов, выносите дворец на улицу и выпускаете пленных.
– Отличная штука, – начал расхваливать замок Кирилл. – Вы не становитесь убийцей мышек. Наоборот, кормите их, предоставляете комфортные условия для отдыха, потом выпроваживаете на свободу. Или хотите отнять у несчастных жизни?
– Нет, – быстро ответила я.
– Тогда дворец – лучшее решение, – промурлыкал Антон.
Я постояла пару мгновений у прилавка и махнула рукой:
– Забираю.
Оплатив покупку, я, вздыхая на ходу, пошла к машине. Детские игрушки сейчас стоят дорого, но за замок для поимки полевок – этакую комфортабельную, не наносящую вреда здоровью мышеловку – пришлось отдать больше денег, чем за дворец принцессы, который Киса пару лет назад очень ждала от Деда Мороза.
Когда я вернулась домой, Роза Леопольдовна удивилась:
– Приобрели еще один кукольный домик? Киса уже такими не интересуется.
– Это для мышей, – объяснила я.
– Кому предназначены хоромы? – поинтересовался Макс, входя в комнату. – А-а-а! Догадался! У нас теперь есть еще один дом для гостей?
Я села в кресло и сообщила мужу про грызунов.
– Кот дешевле стоит, – прокомментировал из коридора мой рассказ голос Кисы, когда я замолчала. – А если у мамы Гали взять, то вообще бесплатно! У Никитиных очень милые котята!
– Раз у нас есть комфортная мышепередержка… – начал Вульф.
– Что? – не поняла Киса, входя в комнату.
Макс показал на дворец:
– Разве это сооружение можно назвать мышеловкой?
– Нет, – после короткой паузы ответила девочка.
– Знаю несколько мужчин, которые в таком помещении могли бы обитать с радостью, – с самым серьезным видом вещал Макс. – Ни тещи, ни детей, никого вообще. Тишина! Еда сама собой появляется, есть где спать…
– Туалета нет, – хихикнула Киса.
– Можно ночной горшок использовать.
– Лучше завести кота, – заныла Арина. – Но Лампа не хочет!
Я принялась оправдываться:
– Люблю животных, совсем не против кошек. Но мы переехали за город, котенок выбежит во двор…
– И что? – перебила меня Кисуня. – Куда он денется? На забор ему не залезть.
– Залезет на дерево, перепрыгнет через изгородь, – высказала свое мнение Роза Леопольдовна. – Выбежит на дорогу, а по ней машины ездят. И собаки там без поводка бегают.
Я с благодарностью посмотрела на Краузе, а та продолжала:
– Не все псы благосклонно отнесутся к представителю кошачьих. Ам, и нет котика. Или крокодил его сожрет!
Макс кашлянул и уточнил:
– Аллигатор?
– Да, – хором ответили мы с няней.
Вульф улыбнулся:
– Многоуважаемые дамы! Почему Роза Леопольдовна против милого Барсика, я понял. Объясню про Лампу. Когда ей исполнилось пятнадцать, мама разрешила ей выйти одной на пару минут во двор. Девочка увидела кошку, решила ее погладить. Родительница стояла на балконе и в театральный бинокль наблюдала за тем, как проводит время школьница. Поняв, что подросток прикасается к животному, Ольга Петровна поспешила во двор, схватила ребенка в охапку, отвезла его в больницу… Думаю, у моей жены после этого боязнь котов возникла. Правильно говорю?
Я улыбнулась:
– И да, и нет. Кое-что верно. Мама сказала доктору, что животное, похоже, бешеное и оно меня оцарапало. Последнее – чистая правда, кот задел меня когтем. Он не проявил злости, просто неудачно оттолкнул лапой. Потом выяснилось, что животное домашнее, его все знают, хозяева живут в соседнем подъезде. Но меня все равно уложили в постель на неделю, делали уколы от бешенства. После этого случая я больше не играла с котами на улице. Да меня и перестали одну отпускать, та прогулка во дворе оказалась единственной и последней. Но я не против кошек, не боюсь их, и есть опыт проживания вместе с ними. Просто у нас две мопсихи. Как они отнесутся к котенку? Вдруг не поладят с ним и…
Я прислушалась.
– Мой телефон звонит. Где он?
– В холле на тумбочке, – подсказала Киса.
Я пошла за трубкой, а в столовой продолжилась беседа.
– Бабушка велела врачам делать дочери уколы от бешенства? – возмутилась Киса. – Она сумасшедшая?
Мой мобильный перестал трезвонить, я не успела ответить.
– Нет, – ответил Макс. – Просто бабушка поздно родила ребенка, очень волновалась за него, поэтому сделала жизнь своего чада почти невыносимой. Водила девочку в школу до выпускного класса, пыталась сопровождать ее на занятия в консерваторию. А когда Ольга Петровна узнала о том, что жить ей осталось недолго, она поспешила выдать ее замуж за того, кого ей сама выбрала.
– Жуть! – воскликнула Арина. – Почему я раньше не знала?
– Не было повода для подобной беседы. Лампуша любит животных, но она боится, что котенок удерет, и для него все плохо закончится. И пусть она привыкнет к жизни за городом. Лампе сейчас трудно, она нервничает, но вида не подает.
– Зачем дергаться, – фыркнула Киса. – Мне тут больше нравится, чем в квартире.
– Я тоже очень доволен, но давно-давно Лампа уже жила в загородном доме[4]. Не стану тебе рассказывать, что там произошло, но после всех тех событий она решила, что из Москвы теперь никуда на постоянное место жительства не переселится. Предлагал жене разные варианты, но ни один не подошел. Когда узнал о ее согласии перебраться поближе к Костину, ушам своим не поверил. Но все удалось. Переезд в Подмосковье определенно напомнил Лампе о Курочкорябских. Она сейчас нервничает, а разговоры о коте добавляют изюминку в гору стресса. Дай ей слегка привыкнуть, и получишь котят.
– Думаешь, Лампа согласится? – протянула Киса.
– Конечно, – засмеялся Макс. – Она очень тебя любит и обязательно заведет кошку. А то и двух.
– Поняла, – повеселела Киса. – Просто жду, да?
– Самое верное поведение в данных обстоятельствах.
Мой телефон опять затрезвонил.
– Кольцо, которое якобы было на пальце Полины, а потом оказалось на шее Натальи, не принадлежит ни той, ни другой, – сообщил Володя.
– А чье оно? – изумилась я.
– Фаины Львовны Риттер.
– Как ты это выяснил?
– Анонимный звонок. «Желтуха» написала, что расследованием ДТП с Гонч вместе с полицией занимается наше детективное агентство. Женщина, которая старательно изменила голос, сообщила: «Видела на сайте «Желтухи» фото перстня Гонч. Знаю, кто его владелец». И сообщила все данные хозяйки украшения и ее телефон.
Я продолжила удивляться:
– Кто она такая, эта Риттер?
– Подруга Валентины Максимовны, нашей клиентки.
– Все интереснее и интереснее, – пробормотала я. – Наверное, украшение – бижутерия?
– Нет, настоящее. К нему есть серьги. Можешь подъехать к Риттер?
– Через пять минут сяду за руль.
Глава двенадцатая
Фаина Львовна жила в одном из переулков Центрального округа Москвы, в доме, который построили в начале двадцатого века.
Дверь открыла немолодая женщина в спортивном костюме ядовито-розового цвета. Она сдвинула слишком черные брови и уточнила:
– Евлампия?
– Добрый день, – улыбнулась я, – верно.
– Уже вечереет, – поправила меня госпожа Риттер. – Заходите, ботинки не снимайте.
– Неудобно как-то в уличной обуви по чистым полам ходить, у меня с собой сменная обувь, – смутилась я, вытащила из сумки мешок, вытряхнула из него балетки…
– Кто сказал?! – повысила голос Фаина.
Я начала развязывать кроссовки.
– Да кто вам сказал? – негодовала Риттер.
Пришлось выпрямиться.
– Простите, что мне сказали?
– Ничего! Не приглашали вас бегать по апартаментам, глазами их ощупывать! Еще потом воров пришлете! Стойте тут! Не вздумайте садиться на пуфик! Он дорогой! Вдруг запачкаете. Спрячьте руки за спину, обе. Рот захлопните. Молчите. Глазами смотрите и слушайте! Мой муж Борис Петрович – великий актер! Зарабатывал миллионы в советские времена. Обожал меня! Покупал мне лучшие вещи! Замрите на половике, не шевелитесь!
Через полчаса я села в машину и позвонила Костину.
– Как тебе Фаина Львовна? – сразу осведомился Володя.
– Велела встать на маленький коврик у двери, не двигаться, не шевелиться, молчать. Рассказала о богатом муже, показала серьги. Те выглядят очень дорогими, и они определенно идут в комплекте с кольцом. Я не ювелир, но очень похоже, что бриллианты настоящие. Во время нашего разговора в глубине апартаментов раздался звон. Фаина убежала, а я воспользовалась паузой, сделала фото подвесок. Риттер вернулась и сообщила, что дружит с Валентиной Гончаровой, неоднократно помогала покойной Полине, организовывала ей съемки. Поля часто забегала к маминой знакомой, ощущала себя в ее квартире, как дома.
Фаина Львовна бережет все свои драгоценности, регулярно чистит их. За пару дней до смерти молодой актрисы Риттер захотела привести в порядок один гарнитур невероятной ценности. Серьги и кольцо Борис Петрович приобрел у одной арбатской старушки, столетней княгини Оболенской. Той удалось сохранить часть фамильных украшений, она жила за счет их продажи.
Фаина Львовна открыла секретер, где хранилась ее коллекция презентов от супруга, вынула подвески, почистила их. В самом распрекрасном настроении пожилая дама подняла крышку коробки, в которой вот уже много лет дремало кольцо с крупным бриллиантом в окружении сапфиров, и увидела, что укладка… пуста! Госпожа Риттер перерыла весь секретер. Она умом понимала, что деться перстню некуда. Но вдруг он как-то выпал из хорошо закрытой коробки?
Поняв, что ювелирное изделие пропало, Фаина живо сообразила, что его украли. Кто? Сомнений у Риттер нет! К пожилой даме не заходят гости, сама она практически не покидает апартаменты. Домработница появляется три раза в неделю и никогда не остается одна в комнате, которую убирает – хозяйка следует за поломойкой по пятам. Да и ключ от секретера хорошо спрятан, без него крышку не открыть. Единственный человек, который прибегал к Фаине почти ежедневно, водил ее гулять, баловал конфетами, фруктами, дарил обожаемые дамой французские духи – это Полина Гонч. Риттер знала девочку с пеленок, можно сказать, она ее вторая мать родная. Своих детей у Фаины нет! Полине было завещано все, чем владеет пожилая дама! И вдруг! Любимое дитя обокрало добрую женщину!
Я перевела дух.
– Интересно, – оценил мой рассказ Костин. – Как же леди узнала, что детективы ищут кольцо?
– Так ей позвонила Валентина Максимовна. Сообщила, что дочь собралась замуж за Константина Стасова, а он старше невесты на целую жизнь! Решил купить любовь дорогими подарками, преподнес на помолвку украшение. Гончарова в деталях описала кольцо, и Фаина не выдержала. До этого момента она не хотела сообщать Валентине о своих подозрениях, решила сначала побеседовать по душам с Полиной. Но, услышав речь подруги, не выдержала и выложила той правду! Вот такая история!
– Забавно, – засмеялся Костин.
Я ожидала от лучшего друга другой реакции.
– Ничего смешного! Актриса оказалась воровкой.
Послышался шорох, и в трубке прорезался голос Чернова:
– Складная история, тому, кто ее придумал, следует писать детективные рассказы, талант налицо. Фаина Львовна Риттер никогда не была близкой подругой Валентины Максимовны.
– Откуда ты это знаешь?
– Госпожа Риттер весной этого года улетела в Израиль, где живет ее сын с семьей.
Я увидела слева большой магазин, свернула на парковку и затормозила.
– Уверен?
– В чем?
– В том, что ты говоришь.
– Я беседовал с сыном Риттер. Он забрал маму к себе из-за резкого ухудшения здоровья Фаины Львовны. Возраст не шутка, сил у пожилой дамы почти нет, но она в разуме. Из богатства у пенсионерки только квартира на Арбате, которая осталась чудом от родителей. Никаких ювелирных изделий нет, муж скончался давно. И роскошных подарков супруге он никогда не делал. Прижимистый мужчина, экономил на всем, работал простым бухгалтером. Семью содержала Фаина Львовна. Она врач, в советские годы служила в НИИ косметологии, получала неплохой оклад. А после рабочего дня принимала дома частных клиентов – одну комнату оборудовала как салон красоты. Сын вспоминал, что у мамы не было ни отпуска, ни выходных, она вставала в пять, а ложилась за полночь. Все мысли Фаины были направлены в одну сторону: как поставить на ноги и выучить сына и прокормить мужа. После смерти супруга Фаина словно сбросила кандалы, она наконец-то начала жить для себя, ходила в театр, посещала подруг.
– И кто со мной беседовал? – растерялась я.
– Вопрос на миллион, – хмыкнул Чернов. – Точно не Риттер. Остановись где-нибудь.
– Я на парковке.
– Лови видео. Сделал его, когда беседовал по «Зуму» с сыном Фаины.
Я ткнула пальцем в экран и увидела изображение мужчины с бородой. Тот заговорил:
– Сейчас мама к вам сама обратится. Пара секунд, несу ей планшетник. Мусик, можно к тебе?
– Заходи, дорогой, – ответил тихий голос.
И вскоре я увидела очень пожилую даму, которая сидела в кресле.
– Мамуля, – заговорил мужчина, – видишь Павла?
– Где он? – не поняла старушка.
– На экране!
– А-а-а! Симпатичный, молодой! Эх, скинуть бы мне лет пятьдесят! Добрый день, юноша!
– Здравствуйте, Фаина Львовна, – произнес голос Чернова. – Как вам живется в Израиле?
– Отлично, – кивнула бабуся, – здоровье хорошее.
– Вы знакомы с Валентиной Максимовной Гончаровой? – продолжил Чернов.
– Это кто?
– Мать актрисы Полины Гонч.
– Актрисы? Нет, с такими не вожусь.
– А у вас был перстень с большим бриллиантом и сапфирами?
Фаина рассмеялась:
– Бриллиант – это мой сын. И сапфиры в наличии – невестка, внуки. Других сокровищ не заимела.
Видео оборвалось.
Я нажала на педаль газа.
– Что делать собралась? – осведомился Чернов.
– Поеду похожу по подъезду, где находится квартира Риттер, – может, кто-то видел фальшивую Фаину. Вдруг она села в машину, а некий сосед запомнил номер.
В трубке опять зашуршало, и теперь заговорил Володя:
– Пока не торопись. У Риттер дорогих украшений нет. Валентина Максимовна тоже отрицает наличие у себя такого кольца. Попробуем поговорить с Константином Стасовым, узнать, дарил ли он украшение покойной невесте. Пока отложим поездку в дом, где прописана Фаина Львовна Риттер.
Глава тринадцатая
Вечером я спустилась на первый этаж, распахнула окно, вдохнула и замерла. Воздух упоительный! И с прогулкой с собаками теперь проблем не будет. В Москве надо одеться, обуться, привести себя в более-менее приличный вид. А сейчас я могу прямо в пижаме и тапках оказаться во дворе, никто на меня косо не взглянет! И мопсам можно носиться без поводков.
– Фира, Муся! – позвала я. – Гулять!
Как правило, услыхав волшебный глагол, мопсихи опрометью кидаются к двери. Быстрее они реагируют лишь на клич «кушать подано». Но сейчас ко мне примчалась только Муся.
– Привет тебе, а куда подевалась сестрица? – удивилась я. – Неужели где-то спит? Хотя дом большой, небось Фира залегла в библиотеке, гостиной или в комнате у Кисы и не слышит мой зов. Пошли, Мусенька, ты побегаешь, а соня потом выйдет. Эх, хорошо в своем доме!
Я открыла черный ход.
– Запоминай: ваша личная площадка – между елями. Все дела необходимо справлять там. Ну, уж если очень приспичит пописать, то можно присесть в другом месте, а вот какать всюду не следует.
Муся резво побежала к елкам, а я медленно спустилась по ступенькам, закрыла глаза и начала наслаждаться свежим воздухом. Жизнь в сельской местности с каждой минутой нравится мне все больше и больше.
После прогулки мы вернулись домой. Я начала насыпать корм в миску, и тут послышались царапанье и тихий стон. Муся сидела молча у моих ног, ожидая ужин. Фира так и не появилась на кухне. Кто и где сейчас плачет?
Я прислушалась и поняла: звук идет из дома для мышей. Утром, перед тем как отправиться по делам, я положила во дворец всякое вкусное. Порезала докторскую колбасу, сыр, добавила орехи, ломтики свежих огурцов, зелень. Одно отделение поилки наполнила сливками, второе – водой из артезианской скважины… Наверное, богатое угощение приманило серых разбойниц, они залезли в дом, но выйти сами не могут. Надо проверить, сколько сейчас мышей в заточении.
Я хотела открыть дверку, но вовремя остановилась. Если распахну створку, грызуны не замедлят выбежать из комфортабельной ловушки и спрячутся в комнатах. Нет, нет, я не настолько глупа.
Нахваливая себя за ум и сообразительность, я понесла дворец в холл. Ноша оказалась тяжелой – наверное, в здание набилась масса полевок. За мной пошагала Муся. Мопсиха успела слопать ужин и сейчас выглядела очень довольной.
Я вытащила замок на лужайку, поставила его на траву, прямо около ярко горящего фонаря, открыла дверь и скомандовала:
– Мыши, на выход!
К моему удивлению, из дома не помчались в разные стороны грызуны. Я потрясла свое приобретение.
– Ау! Понимаю, там тепло, уютно, вкусно, но пора освободить президентский люкс для других постояльцев. Ваше время истекло.
Раздалось кряхтение, потом тихое: «Гав-гав!» Ни одна мышь не способна лаять! Я опустилась на корточки, заглянула в дверной проем, увидела Зефирку и ахнула:
– Как ты там очутилась? Вход не крохотный, но и не такой широкий, чтобы в него пролезла мопсиха средней тучности.
– Колбаса, сыр и прочие вкусности пахнут так, что вытянешься в нитку и протиснешься куда угодно, – произнес знакомый голос.
Я завертела головой:
– Макс, ты где?
– Наверху.
Я глянула на небо.
– Не вижу.
– Стою на балконе, сейчас спущусь.
Когда Вульф очутился на лужайке, я налетела на него:
– Что делать?
Макс поднял одну бровь.
– Данный вопрос вот уже не одно столетие волнует некоторые слои российской интеллигенции. Ответ на него найти никак не могут уже несколько веков. Есть и другой интересный вопросец: кто виноват? И он тоже повисает в воздухе. Что касаемо нашего случая, то с ним легче. Что делать? Вынуть обжору. Кто виноват? Хочется сказать, Фирундель. Но ведь ее соблазнили. Колбаса, сыр, сухофрукты – все испускает восхитительный аромат. Фируша не выдержала, совершила акт взлома дворца мышей. Интересно, хоть один грызун там есть? Или Фирундель, сожрав все, что глазки увидели, вошла в гастрономический раж и на сладкое закусила полевками?
– Не дай бог! – воскликнула я. – Они зачастую больные, разносят опасные болезни. Вынь скорее Фирусю.
– Сейчас соображу, как это лучше сделать, – пробормотал Макс. – Зачем тут защелки?
С этими словами Вульф ловко открыл крепления по бокам крышки и поднял ее.
– Не ошибся! Что, последняя в тебя не влезла?
– Ты о чем?
В ту же секунду Макс поставил мопсиху на траву. У Фиры изо рта свисала небольшая белая тряпка.
– Дело обстояло так, – тоном Шерлока Холмса завел Вульф. – Наша мадам Мопсина пожрать не дура!
Фира встряхнулась и опрометью бросилась в дом, но Макс не заметил побега. Он смотрел на меня и продолжал плести историю:
– Собака в последнее время потолстела, ее посадили на диету, урезали ей порцию и отменили вкусняшки. И тут ты приобрела замок для поимки мышей и положила туда всю запрещенку псины. Фируша обжора, но голова у нее работает отменно! Наша умница сообразила, что следует подождать, когда жадные хозяева, которые лишили ее основной радости бытия, уедут, и тогда можно будет заняться разбоем!
– И как она влезла в дом? – недоумевала я. – Дверь широкая, но мопсиха могла застрять в проеме.
– Могла, – согласился Макс. – Но не застряла! Каким образом любительница пожрать впихнулась туда, где лежали сыр с колбасой и особо вожделенные сухофрукты с орехами? Интересный вопрос, у меня на него лишь такой ответ: если тебя помимо воли посадили на диету, то весь скрючишься-скорчишься-свернешься в трубку, но доберешься до вкусного. На свою беду, грызуны тоже решили похарчиться, оккупировали роскошное бунгало раньше Фиры. Представляю, как бедняги ошалели, когда к ним в столовую ввалилась мопсиха. Она слопала весь дастархан, а потом закусила мышами. Сколько их там находилось, даже предположить не могу. Очевидно, немало, потому что последняя полевка в Фирусманделя попросту не влезла!
– Почему ты пришел к такому выводу? – заморгала я.
– Так у Фиры в зубах грызун, – засмеялся Макс. – Прямо иллюстрация к высказыванию «что уже не сумею съесть, то понадкусываю».
Моя спина похолодела.
– Собака давно убежала в дом! Почему сразу не сказал, что она держит в пасти грызуна?
Макс начал оглядываться.
– Думал, собака спокойно на лужайке сидит!
– А-а-а! – долетел до нас вопль Розы Леопольдовны, и через секунду Краузе выбежала во двор. – У нас по столовой носится банда мышей! Фира с Мусей пытаются их поймать!
– Давно говорю, нам необходим кот, – сообщила Киса, выходя из особняка. – А вы не хотите меня слушать. Теперь придется жить вечно со стадом мышей.
– Не стоит преувеличивать мелкую неприятность, – улыбнулся Макс, – у страха глаза велики. Фира притащила только одну особь! Сейчас ее поймаю.
Глава четырнадцатая
Если мужчина говорит: «Сейчас это сделаю», – то не надо рассчитывать, что он это сделает. Вульф не нашел в доме мышь.
Поверьте, я не боюсь полевок, я их просто не люблю. Поэтому перед сном тщательно обыскала спальню и санузел, который к ней прилагается, убедилась, что в комнате грызунов нет, легла, тщательно завернулась в свое одеяло и несколько раз просыпалась ночью для проверки, не высунулась ли из перины наружу нога или рука.
В очередной раз я вылезла из объятий Морфея от шороха, который раздавался за открытым окном. Я глянула на часы. Ровно пять, но вряд ли в наш сад забрался какой-то безобразник – на улице уже светло. Да и тихо сейчас. Может, подремать до семи?
И тут до слуха снова долетели звуки: «Ш-ш-ш»! Я вскочила, подошла к окну, выглянула во двор и увидела, что кусты какого-то растения интенсивно шевелятся. Решила выйти во двор, глянуть, что происходит.
Зевая, я сбежала по лестнице, уже в который раз обрадовавшись, что могу прямо в пижаме выйти из дома. Приблизилась к растению и… увидела Лялю, которая сидела на земле спиной ко мне.
– Ты не спишь? – изумилась я.
– А-а-а! Они разговаривают! – закричала жена Вовки, обернулась и выдохнула: – Лампа!
– Интересно, кого ты ожидала встретить в момент восхода солнца на нашем участке? – засмеялась я. – Крокодила?
– А как ты догадалась, что караулю его?
– Просто пошутила. Извини, если сейчас разрушу твою мечту о встрече с аллигатором, но уже не в первый раз скажу, что они в Подмосковье не водятся.
– Нет, нет, нет, – затрясла головой Ляля. – Постоянно его вижу, но мне никто не верит! Зато сейчас есть доказательство! Гнездо!
– Чье? – заморгала я.
– Крокодилье! – азартно объявила Лялечка. – Или крокодиловое. Не знаю, как правильно сказать. Оно с яйцами!
– Кто? – снова не поняла я.
– Не кто, а что! Гнездо! – улыбнулась жена Вовки. – Теперь все убедятся, что я не сумасшедшая, не дурочка, не глупышка! Спасибо Гектору!
– Это кто?
– Гнез-до, – по слогам повторила Оля, – гнез-до! С яйцами!
– С чьими? – недоумевала я. – И кто такой Гектор?
Ляля всплеснула руками.
– Представляешь? Вчера вечером мне позвонил человек, назвался Гектором. Он сказал, что живет рядом с поселком, у него есть зоопарк. Домашний. Олень, утки, страус и крокодилиха. Она удрала, потому что готовится откладывать яйца. Всегда так делает. Если увидим Луизу – так зовут аллигаторшу, – бояться не стоит, она ручная. Гектор заранее разложил везде гнезда! Понимаешь? Крокодилиха тут ходит! Знаешь, мне не по себе как-то! Может, это с Гектором Луиза милая, но с остальными не очень! И я нашла гнездо, раздвинь ветки, и сама увидишь.