Чтобы ушли невзгоды все, и беды!
(А. П. Колясников, Май 1998 год).
Леонид открыл глаза.
Голова шла кругом, уши заложило. Горечь подобралась к горлу. Осколки мокрой земли, поднятые взрывами гранат, падали на лицо.
Небо затянуло тучами. Дождь вымочил одежду, но лишь треск под каской обращал на себя внимание.
Слух снова напомнил о себе. Казалось, что вокруг нет ничего, кроме грохота, скрежета траков и звонких хлопков винтовок.
Вблизи, прямо над лицом, пролетели самолеты, с красными звездами на крыльях. Земля задрожала, с оглушительным криком в себя – это бомбы достигли цели.
– С тобой все в порядке? – Хриплым голосом поинтересовался мужичек в фуфайке. Он был похож на Женьку, но постаревшего и уже с серебром в волосах.
– Евгеша, ты?
Мужичек с темным израненным лицом, улыбнулся.
– Ну, значит пришел в себя. Давай, подымайся. – Протянул руку состарившийся друг. – Надо добить гада, а потом разговоры.
– Ты так постарел, – не унимался Леонид, поднимаясь на ноги.
– А ты что, помолодел? Шестой десяток, а ведешь себя, как мальчишка.
Старый друг сунул Леониду винтовку и ринулся вперед с криком:
– За родину, за Сталина!
Выстрел, другой и люди в серых одеждах падали на землю.
Мимо бежало с десяток мужчин разных возрастов. С гулким «ура», они проносились мимо, стремясь за Женкой, к разрушенному взрывами и снарядами остову высотного дома.
– Иваныч, – крикнул один из них на ходу – ты чего? Бей фрица! – И толкнул плечом Леонида. – Ура-а… – голос молодого парня оборвала пуля, выпущенная из окна первого этажа дома.
Недолго думая, Леня вскинул винтовку, нажал на спусковой крючок и серая пилотка, неизвестного стрелка, слетела с окровавленной головы.
Леонид бежал, бежал туда, где у входа уничтоженного подъезда стоял, оглядываясь по сторонам, «старый» друг. Там уже собралось еще четверо в выцветших телогрейках, из зеленого к серо-желтому цвету. Мужчины зашли внутрь остова дома. Выстрел, другой, очередь… и вот Евгеша машет Лене рукой.
Леонид спешил, но грязь, арматура и переломанный кирпич, словно цеплялись за ноги. Почти у самого входа в остов, проволока обняла лодыжку и повалила Леньку на горячую от смерти землю. Что-то пролетела над головой, свистом заложив уши, шлепнулось у столба на углу, некогда дома, и заворчала взрывом.
– Стихло! – Произнес Евгений, когда на пороге появился Леня. – Скоро начнут.
Леонид стоял недоумевая. Молодой, лет двадцати, парень в лейтенантских погонах забился в углу и что-то бубнил, он трясся от страха. Двое солдат, возрастом как Евгеша, собирали пули в магазины для оцарапанного черного незнакомого оружия. Они забирали его у трупов, в серых шинелях и с металлическими птицами на груди, коих покойников под ногами были десятки. Один парень, совсем молодой, сидел под окном, с длинной винтовкой, смотрел в какую-то трубку, прицепленную поверх своего оружия. Он был сосредоточен, будто наблюдал за тем, что происходит за окном. Женька же, обыскивал трупы ловко, не тревожа их покой, он доставал из прикрепленных боковых карманов тонкие магазины.
Но недоумение у Леонида появилось от увиденных собственных рук – они покрылись морщинами и ссохлись, от этого волнами задрожал воздух, закружило голову, и Леня не заметил, как выронил свою винтовку.
– Евгеша, что это? – Чуть не плача, с хрипом в голосе, произнес Леонид. Он почувствовал, как голос его состарился. – Мы же не могли, так быстро постареть.
Все обернулись на Леню – «старый Иваныч» плакал, и слезы прорывались разводами по морщинистым, измазанных сажей и грязью, щекам. Даже парень с длинной винтовкой оторвался от черной трубки.
– Только не сегодня, – обняв ноги Леньки, затараторил лейтенант. – Только не сегодня, пожалуйста!
– Что не сегодня? – Леонид Иванович не понимал.
Двое стариков, откинув оружие, подскочили к лейтенанту и, оторвав его от сапог Леньки, оттащили офицера назад, в угол.
– Сегодня, значит сегодня! – Сказал один из них.
– Умри достойно! – Добавил другой, и пощечиной привел в сознание лейтенанта. – Мы должны занять высоту!
Не обращая внимания на вновь возобновившиеся взрывы и выстрелы за окном «комнаты», Женя, выпрямившись, подошел к другу.
– Как называется наша страна? – Спросил он Леню, глядя ему прямо в глаза.
– Российская Империя?! – Удивленно, от самого вопроса Евгеши, произнес Иваныч.
– Сейчас! – Объявил Евгений остальным. – Давайте примем бой достойно!
Он отбежал к другому окну, взяв с собой странное оружие.
– Ленька, – обратился Евгеша к другу – ты займи позицию рядом с Рустемом. – Азиат был здесь один – мальчишка с длинной винтовкой, и Леня послушно присоединился к нему, у окна. – Бей таких же, как эти мертвяки. – «Как эти» – это лежащие здесь с железными орлами на груди, понял Леонид. – Лейтенант, на дверь! Остальные ко мне!
Все подчинились приказу.
Только теперь, когда Евгеша скинул телогрейку, Леонид увидел на плечах друга, новенькие, сверкающие погоны капитана.
Из комнаты раздались выстрелы – это три старика, в купе со «старым Женькой», били очередью из странного оружия. От входа летели гранаты, и за редкостью раздавались выстрелы из пистолета. Мальчик-азиат стрелял из своей длинной винтовки, глядя в трубку со стеклами, словно в пристроенную к винтовке маленькую подзорную трубу.
Через прицел винтовки, Леонид видел приближающихся людей в серых шинелях, совсем молодых, но приказ был стрелять, а Женька дурного советовать не будет.
Люди, с орлами на груди, стреляли, кидали гранаты… и падали на землю замертво.
Через полчаса, или меньше, у подъезда упала граната, и Ленька увидел, как тело лейтенанта откинуло в сторону. Леонид обернулся. У второго окна уже не было слышно выстрелов – двое стариков лежали на трупах врагов, а Евгеша, улыбаясь, смотрел на Леньку. Что-то хлопнуло, и висок Женьки выпустил фонтан крови в «комнату». Пуля убила Евгешу, влетев ласточкой в окно.
За спиной разорвалась граната, ноги и шею обожгло кровью, рот наполнило кровью, и Леонид невольно упал на мертвое тело Рустэма. Он умирал, но перед смертью разобрал немецкую речь. Люди говорили о русских свиньях, и что-то о коммунистах.
Тошнило. Бинты стягивали голову, но мягкая постель, после дождя и холода смерти, расслабляла.
Леонид открыл глаза.
Перед ним сидел его друг, все такой же молодой, с сияющей улыбкой. Женькина грудь была забинтована.
– Очнулся? – Тихо спросил Евгеша. – Слава Богу!
– Я видел, как мы умрем. – Вцепившись в друга, зашептал Ленька. Он посмотрел на свои руки, они вновь были молоды и полны сил. Леонид с облегчением вздохнул. – Мы будим старыми, и война уже будет другой…
– То есть, мы состаримся. – Перебил Леньку, Евгеша. Тот кивнул. – Вот и хорошо, а теперь спи – ты в госпитале. Врач сказал тебе нельзя разговаривать после контузии, а потом поправишься, и все мне расскажешь. Нам еще за Империю повоевать придется.
