Нимфоманка
Я поняла, что сморозила глупость и тут же нашлась:
– Сосед в деревне!
– Да, через два дома живут!? – с сарказмом «подтвердила» Ольга.
Отчего то врач тут же потерял интерес ко мне и обратился к напомнившей о себе Ольге:
– А вы кто?
– А я подруга! – заявила Ольга.
– Чья? – спросил врач.
– Её! – Она взяла меня под руку.
– Подруге нельзя! – принял решение врач и посмотрел на меня со словами: – А вам только пять минут.
– Мне больше и не надо! – обрадовалась я, уверенная, что где пять, там все десять и стала пересказывать возникший в голове план посещения: – Узнаю, что привезти ему. Ведь даже нет зубной щётки… И тапочки наверное надо.
Ольга разозлилась из-за того, что я оставляю её в коридоре и язвительно спросила:
– Кто же мог подумать, что под машину попадёт?!
– Знал бы, с собой всё ещё утром взял, – пошутила я.
– Халат накиньте! – напутствовал врач.
Никодим лежал в палате на двоих, но соседняя кровать была пуста.
«А ведь где-то сейчас есть человек, который даже не подозревает, что скоро окажется на ней! – неожиданно пришедшая в голову мысль сменила другая: – Все под богом ходим. Живёшь вот так вот, строишь себе планы на следующий день, неделю, месяц. Задумываешься ребёнка родить через год, замуж выйти. Хлоп и нет уже тебя, и никогда не будет. И не родиться ребёнок, а у него свой. То есть мой внук…»
К горлу вдруг подступил ком, а на глаза навернулись слёзы.
Я посмотрела на Никодима. Он был подключён к какому-то прибору. Вернее от его руки тянулся провод к устройству, похожему на небольшой старомодный телевизор, который тихонько попискивал.
– Здравствуйте, – поприветствовала я мужчину и оробела.
– Здравствуй! – проговорил он с удивлением и добавил: – Красавица!
– Скажете тоже! – прошептала я, вмиг лишившись от такого комплимента голоса. Нет, то что я не дурнушка, мне было известно. В краску вмиг вогнал проникновенный голос, которым Никодим отвесил мне комплимент. Если бы он знал, сколько в его хрипловатости той редкой мужской сексуальности!
Никодим, смуглый от загара и ветра, на фоне белоснежной подушки и простыней, показался мне огромным. Я восхитилась его раскосматившейся бороде и сильным рукам, лежащим вдоль туловища поверх одеяла.
– Мы знакомы? – спросил он.
– Я видела вас в кафе, – стала рассказывать я, одновременно подумав, что борода это мерзко и противно в постели для женщины. Ещё я вдруг отчётливо представила, как в ней запутываются хлебные крошки, а на усы попадают частички пищи. Разбушевавшееся воображение сменило картинку и вот я уже вдруг вижу, как Никодим попил пиво и над верхней губой у него повисли куски пены. Не дам отпускать усы и бороду Никите! – приняла я решение.
– Точно! – воскликнул между тем он и вспомнил: – Вы у окна сидели!
– Так и есть! – подтвердила я и призналась: – Когда всё случилось, мы с подругой выбежали на улицу…
– Не дал я вам почаевать, – огорчился он.
– Ну что вы! – стала я его успокаивать и заверила: – Будет ещё время…
– Первый раз под машину угодил, – посетовал он.
– Надо же когда то начинать! – вырвалась у меня шутка, но я тут же улыбнулась и поспешила посочувствовать: – Угораздило вас, не позавидуешь…
– В следующий раз внимательнее буду, – заверил он меня.
– Вы держитесь! – просила я, размышляя, как перейти к главному и попыталась убедить: – Всё хорошо будет…
– Спасибо! – поблагодарил он и признался: – Даже неудобно как-то… Совсем незнакомая женщина, красавица, пришла проведать.
Я вдруг решила, что наступил самый подходящий момент и объяснила:
– Просто после всего мы с подругой вернулись в кафе и узнали, что вы тоже ждали Севастьянову.
– Ирину? – произнёс он и признался: – Так и есть!
– А вы не могли бы сказать, зачем она вам понадобилась? – выпытывала я осторожно.
– Отчего же нет? – вопросом на вопрос ответил он и объяснил: – Дело у меня к ней.
– Какое?
Лицо Никодима вдруг стало загадочным, как у ребёнка.
– А вот этого поведать тебе, сестрица, не могу, – с сожалением признался он и по-детски лаконично объяснил: – Нельзя.
Я расстроилась.
– Почему?
– Тайна, – заявил Никодим так, словно выдал что-то сокровенное.
– Неужели всё так серьёзно? – спросила я, удивляясь тому, как он говорит.
– Да оно как бы и нет, но Ирина просила никому до конца дела не говорить, – пояснил он и с назиданием добавил: – Так положено.
– А откуда приехали?
– Из Америки…
– Откуда? – переспросила я, решив, что ослышалась и тут же задала вполне резонный вопрос: – Неужели в Америке такие совсем не американские мужики живут?
– Живут, – эхом повторил он. – Только сейчас-то я уже не там, а в России обосновался с семейством. Возверталися к родным истокам…
– Мне Ирина назначила в кафе встречу, чтобы перепоручить ваше дело, – стала врать я, восхищаясь собственной находчивостью. – Она сама не в состоянии продолжать заниматься проблемой.
– Отчего же это?
– Срочно уехать ей надо было…
– Вот те раз! – Он поморщился от подступившей боли и сообщил: – А я смотрю, трубку не берёт…
– Вы звонили ей? – удивилась я, вспомнив разговор с барменом, который утверждал, будто Никодим не пользуется телефоном. Действительно, трудно было представить в его огромной ручище маленький сотовый телефон.
– Звонил, – подтвердил он. – Но она не отвечала и неожиданно спросил: – А споймали того баловня али нет?
– Какого? – не поняла я.
– Как же! – Никодим приподнялся и посмотрел по сторонам, словно надеясь увидеть в палате ещё кого-то. – Меня ведь под машину то, подтолкнули. Случайно, наверное, но с силой!
У меня в груди что-то ёкнуло.
– Свидетельница сказала, будто вы на красный свет светофора пошли, – вспомнила я и добавила: – Никто не видел, что вас толкнули.
– В спину пихнули! – расстроенно проговорил он и задался вопросом: – Неужто убёг?!
– Когда мы подошли, вы лежали, – стала вслух вспоминать я и перечислила: – Рядом стояла женщина в дублёнке, старик какой-то, да пара школьниц…
– Вот как так можно? – возмутился Никодим.
– Нехорошо, – согласилась я, и предположила, что наезд автомобилем связан с тем делом, которое привело Никодима на встречу с адвокатом Севастьяновой.
– Баловник! – негодовал Никодим и спросил: – А может случайно?
– Может и случайно, – сказала я, уверенная, что это не так, но решив пока не высказывать своего мнения. Тем более, не зная, какие такие вопросы этот странный мужчина собирался решить через мошенницу.
– Да простит его бог! – Никодим пошарил по углам взглядом и украдкой осенил себя крестом.
«А вдруг никакой он не верующий, а просто изображающий из себя такого?» – подумала я.
Неожиданно пришедшая в голову мысль заставила посмотреть на Никодима более внимательно. Я даже стала вглядываться в бороду, ища на ней признаки бутафорской.
«А что, сколько сейчас самых разных сект и религиозных общин придумано для одурачивания людей? – задалась я вопросом и сама же на него ответила: – Только в одной Москве не одна сотня наберётся. Они как грибы после дождя плодятся».
– А как вы с Ириной познакомились? – зашла я с другой стороны.
– Понадобился знающий человек, вот я и нашёл по объявлениям, – сообщил он с неохотою.
Я поняла, что рассказывать этот странный человек ничего не хочет, и попыталась убедить его по-другому.
– Вы бы не тянули время, – стала уговаривать я и попросила: – Расскажите и всё. Ведь рано или поздно всё равно придётся это сделать. Кроме меня Ирина никому своих дел не поручает. Я же со своей стороны обещаю содержание нашей беседы сохранить в тайне, точно так же, как хранила ваши секреты Ирина!
– Не можу! – упирался он.
– Никто не узнает! – выпалила я.
– Нет!
– Клянусь! – воскликнула я и едва не осенила себя крестным знаменем, но во время опомнилась и просто приложила ладонь к груди.
– Не клянись никогда! – предостерёг он строго и насупил брови.
Я промолчала.
– Я с семейством своим переехал пять годков назад, – начал он свой рассказ. – Из Америки… Обосновались мы во Владимирской области… Скит там есть. Поселились в доме брошенном. Кроме нас ещё три семьи там обитают. Все как есть приезжие. У меня детишки ещё совсем малые были. Обустроились, зажили. Стали скот разводить, улей купил… Я сейчас пасеку большую держу, – похвастал Никодим не без гордости и добавил: – Мёд продаю, и настойки у меня в ходу на меду. Слыхала про пчелиную моль?
– Про какую? – не поняла я.
– Вот, многие дивились, пока не распробовали, – проговорил он и добавил. – Её тоже развожу. Много в Москве клиентов. Даже для магазинов покупают… В общем, не бедствуем. Только вот школы там нет. Поначалу, пока ребятишки малые совсем были, сами справлялись. Жена у меня по образованию программист…
– Кто? – Я подумала что ослышалась.
– А чего ты удивляешься? – Он улыбнулся в усы и посетовал: – Нас зря такими дремучими всё время выставляют. Я когда с ней познакомился, она только из этих мест с родителями переехала. Институт закончила, и родители решили эмигрировать. Уже там веру приняла.
– Из-за вас? – догадалась я.
– Я не неволил! – сказал он.
Двери открылись, и на пороге возник доктор.
– Вы ещё здесь? – изумился он.
– Ещё минуту! – взмолилась я и для наглядности выпрямила один палец.
Доктор посмотрел на Никодима, словно проверяя, не прибила ли я его и кивнул.
– Хорошо, – разрешил он.
– Так здесь-то зачем? – спросила я.
– Не могу я говорить незнакомому человеку! – вновь завёл он старую пластинку.
Снова открылись двери, и появилась уже медсестра. В руке она несла штатив с капельницей.
– Посторонних прошу покинуть палату! – строго потребовала она.
– Я зайду завтра! – пообещала я.
– Ты вот ещё что, красавица, принеси мне кружку! – спохватился Никодим и уточнил: – Только новую!
– Так у вас есть! – с этими словами я показала на тумбочку, где стоял стакан с водой.
– Не можу я из такой посудины пить, – признался Никодим и объяснил: – Не положено нам мирское…
Глава 14
– Так вот почему он попросил, чтобы я ему посуду привезла! – проговорила я, когда дочитала до того места, где автор статьи писал о запретах в среде старообрядцев.
Никита, наконец, прожевал свой бутерброд и взял следующий.
– Почему? – спросил он, разглядывая полупрозрачный ломтик хлеба с таким же тоненьким и прозрачным кусочком сыра.
– Нельзя им пользоваться общей с нами посудой, – пересказала я одной строкой содержание прочтённого и пояснила: – Для старообрядцев это считается грехом.
– Я что-то слышал об этом, – припомнил он, и спросил: – Чего ты так печёшься об этом Никодиме? Дался он тебе!
– Мне кажется, что его хотели убить из-за каких-то общих с Севастьяновой дел! – сказала я, уверенная, что это так.
Никита сунул бутерброд целиком в рот и с задумчивым видом стал жевать.
Я ждала, что он скажет. Нет, его мнение мне было сейчас не интересно, ведь и так всё ясно. Просто захотелось его вовлечь в процесс обсуждения. Сказывалась элементарная потребность просто поговорить.
– Покушение на убийство, это уже серьёзно, – пробубнил он, наконец, и потянулся за очередным бутербродом, но я шлёпнула его по руке и заявила: – Хватит!
– Жалко, что ли? – Он шутливо захныкал.
– Всухомятку вредно, – объяснила я свой поступок.
– Так приготовь что-нибудь! – попросил Никита.
Я растерялась. А ведь он прав! Занятая своими делами, я напрочь забыла о том, что мужчину надо кормить. Сама того не замечая, я перебивалась перекусами в кафешках, булочками с кофе на работе, да яблоком или бананом на ночь.
«А ведь действительно, чем он питается? – задалась я вопросом и ужаснулась: – Так и ноги может протянуть!»
Моё богатое воображение тут же нарисовало эту ужасную картину. Я вдруг отчётливо представила себе лежащего на полу Никиту. Причём он лежал на спине, а его затылок был прислонён к стене так, что подбородок упирался в грудь. Именно так, подложив под голову подушку, он поджидал меня по вечерам из ванной. В руках, покоившихся на животе, у него в таких случаях был планшетный компьютер. В моём воображаемом сюжете о кончине Никиты, кто-то забрал его. Я поёжилась, а моя рука непроизвольно потянулась к голове Никиты. Я ощутила ладошкой приятный ершик стриженных волос и погладила.
Никита слегка отстранился, словно обиделся.
– Ты чего? – спросил он настороженно.
Тогда я предложила:
– Закажи что-нибудь в ресторане.
– Ты стала другой, – заявил он неожиданно.
– Какой другой?! – всколыхнулась я больше от того, что мне было понятно, что он имел в виду. А ещё я точно знала, что с той, другой он бы не выдержал и часа. Причём пятьдесят пять минут это был бы секс, во время которого я боготворила мужчину, если конечно он был на высоте, а вот потом…
– Ты меня другой не видел! – выпалила я и посоветовала: – Радуйся.
– Деньги тебя разбаловали! – выдал он очередное умозаключение.
Я задохнулась от негодования.
«Знаешь ли ты, какой я была до того, как оказаться на заимке, где меня нашли твои коллеги? – задала я ему мысленно вопрос и стала так же мысленно отвечать: – Я шагу не могла ступить без горничной или помощника по хозяйству. Единственное место, где я обходилась без посторонней помощи, были ванная и туалет! Нет, конечно, до того, как выйти замуж за Вадима я жила обычной жизнью провинциальной девчонки из семьи бюджетников… Но потом оторвалась, что говорится, по полной. Как результат – с небес на землю и в прямом, и переносном смысле. Меня привезли в далёкую тайгу на вертолёте и оставили с минимальным набором продуктов. Уже на следующий день я познала, что такое настоящий, а не мультяшный медведь, и что комары и мошки в совокупности с грязью и жарой могут довести до сумасшествия. Но случилось чудо, и меня нашёл самый настоящий ангел в лице угрюмого и нелюдимого Егора. Мужчина, похожий внешностью и образом жизни на лешего, выбил из меня эту дурь непосильным трудом, походами на охоту и просто выживанием в тайге. Нет, я забыла о главном, был ещё настоящий и качественный секс. В такие моменты я словно сливалась с природой, становясь с Егором одним целым организмом, который знал, чего он хочет».
От воспоминаний о первом соитии я даже зажмурилась. Это произошло в прокопчённой баньке с маленьким подслеповатым оконцем, в которое заглядывала еловая ветка. Всё-таки, как мало женщине надо для счастья! А потом я каждый раз с нетерпением ждала следующей близости. Я всегда хотела Егора. Даже на охоте, лёжа с ним в засаде на кабана или когда тёрла тряпкой некрашеные полы прокопчённой баньки, полола грядки, вырывая травинки позеленевшими от сока трав пальцами… Но сейчас было бы верхом цинизма напоминать Никите о том периоде жизни. Он болезненно воспринимал упоминания о моём прошлом. То, чего не знал, скорее всего, додумывал.
Я встала и поплелась на кухню, дав себе слово вечером отправить заявку в кадровое агентство, чтобы подобрали домработницу. Надо непременно старую, но опрятную, – думала я. – Возраст должен стать преградой Никите к возможному соблазну. Он хоть мужчина и очень воспитанный, но чем чёрт не шутит? Со мной вон как пошутил! С садовником переспала. Да так, что оказалась за тридевять земель от всех благ цивилизации и едва не сгинула в глуши. Да и кто сказал, что Никита мне верен? – неожиданно подумала я и тут же ужаснулась: – Может вся его напускная принципиальность как раз есть прикрытие любовным похождениям? А что? – принялась развивать я свою мысль и привела очередной довод в пользу этого: – Он ведь бывший оперативный сотрудник полиции! Врать и выдавать себя за другого человека – часть его работы!
От такого открытия я даже встала на половине пути к выходу.
– Что? – встрепенулся Никита.
– Ничего, – проговорила я…
В холодильнике нашлись яйца и упаковка молока. Я достала сковороду и стала вспоминать, как жарят омлет…
Глава 15
Странно, но сегодня в больнице, да и в отделении, всё казалось немного другим. На первом этаже царила странная суета, а в воздухе витало напряжение. Так бывает, когда в учреждении ждут приезда какого-то важного гостя, или должна нагрянуть комиссия. Врачи и медицинские сёстры с напряжёнными лицами носились по этажам, тёрли полы санитарки.
А может, показалось?
– А вы кем ему приходитесь? – спросила дежурная, настороженно глядя в глаза.
– Господи! – взмолилась я, картинно закатила глаза и посетовала: – Сто раз уже здесь была и каждый раз одно и тоже!
– Пациент Гаврилов поступил только вчера и вы по определению не могли быть здесь сто раз, – заметила она резонно и приготовилась слушать.
– Соседка, – озвучила я свою версию.
– Увидеть его сегодня невозможно, – ответила она странно и скомкано.
– Как это? – Я оторопела и предположила: – Ему что, хуже?
– Хуже некуда, – произнесла она одними губами, глядя в экран монитора. Но я разобрала, что она сказала и с возмущением потребовала:
– Объясните немедленно!
– Вы не ответили на вопрос, – напомнила она и повторила: – Кем вы ему приходитесь?
«Странно, она что, не расслышала? – подумалось мне. – Или издевается? Хотя, больше похоже, что просто собирается с мыслями».
Заинтригованная таким оборотом дел, я не стала устраивать медсестре разнос за отвратительную память, в котором обязательно бы упомянула, что такие проблемы возникают у людей, которые плохо относились в школе к точным наукам, не учили стихи и вообще… Что ещё вызывает слабоумие, не получилось додумать, ведь она ждала ответа.
– Соседка! – повторилась я, и торопливо поставила перед ней пакет с кружкой, ложкой и зубной щёткой и пояснила: – Вот принесла!
– Не нужно уже это ничего, – интриговала медсестра.
– Да скажите хотя бы, что произошло?! – взмолилась я.
– Никодим Алексеевич Гаврилов сегодня ночью скончался…
Меня обдало жаром.
– Как?!
– Взял и умер! – ошарашила медсестра.
Ничего нелепее я не ожидала услышать. Как так, ведь только вчера я разговаривала с ним! В голове возник сразу целый ворох вопросов. Я даже представить не могла, как можно умудриться просто взять и умереть? Однако по мере осмысления, я вдруг осознала, что в моей жизни уже не раз было нечто подобное и так же в первый момент не умещающееся в голову. Тот же Егор, например…
«Нет, это не тот случай! – возразила я себе. – Да быть такого не может! Что-то темнит медсестра!»
Я перегнулась через стойку.
– Послушайте! – обратилась я к ней и стала объяснять: – Я только вчера с ним разговаривала. Он был нормальный! Ну, в смысле, живой!
– Все живые нормальные, – констатировала она. – А потом…
– Да как же так? – недоумевала я.
– Он не совсем как бы умер, – заговорила она и осеклась.
Я заподозрила, что произошло что-то из ряда вон выходящее и даже привыкшая сообщать прискорбные новости медицинская сестра, что говорится, потерялась.
– То есть. – Я склонила голову на бок и напряглась так, словно помогая медсестре родить непривычный для неё ответ.
– Он выпал из окна, – ошарашила медсестра.
Наружу пыталась вырваться масса озвученных вопросов, но дикий ответ парализовал все двигательные рецепторы лица и мне удалось лишь прошипеть:
– Шш-шы…
Я мигом восстановила в памяти обстановку в палате и отчётливо представила окна. Их было два. Широкие, с пластиковыми рамами. А ещё я вспоминала, что этаж неврологического отделения был четвёртый… В голове возник сразу целый ворох вопросов. Я даже представить не могла, как можно умудриться вывалиться из окна палаты! Подоконники, даже для рослого Никодима, доставали выше пояса. Это же надо перегнуться, чтобы вывалиться. Да быть такого не может!
– Девушка, вы шутите? – спросила я.
– Да какие уж шутки? – изумилась та и спросила: – Разве так шутят? С утра все на ушах. Окна срочно закручивают так, чтобы не открыть, оставляют только форточки. Одна за другой проверки едут, – с этими словами она взяла пакет с вещами, которые предназначались Никодиму, и подала мне обратно, напутствовав: – Забирайте и езжайте домой.
Словно во сне, я взяла пакет и направилась к выходу.
Никита выслушал меня, не перебивая, и почесал затылок.
– Да уж, действительно слишком много сразу совпадений, – заключил он и тут же попытался объяснить эту нелепость: – Хотя ведь, этот твой Никодим, судя по всему, не приспособлен к жизни в городских условиях.
– Да что ты такое говоришь? – изумилась я. – Это надо каким идиотом быть, чтобы вывалиться из окна?! А насчёт машины он сам сказал, что его толкнули.
– Мало ли что он сказал? – возмутился Никита и поинтересовался: – Свидетели разве это подтвердили?
– Нет, – согласилась я и предположила: – Но ведь они могли и не увидеть. Разве ты перед тем, как перейти дорогу, стоишь и смотришь за пешеходами и кто кого толкнул?
– Нет, конечно, – согласился он и тут же озвучил новую версию: – Он из Америки приехал. Там чуть что, страховка. В магазине поскользнулся и упал, получи миллион за то, что вовремя не протёрли масло…
Моему возмущению не было предела. И как только такое могло прийти ему в голову?
– О какой страховке может идти речь, если он под машину угодил?! – возмутилась я и добавила новый аргумент: – А врать у них по вере грех!
– Согласен, – неожиданно сдался Никита и посмотрел на часы. – Глупость сказал. Но всё равно, версию, что его толкнули, я бы поставил под сомнение.
– Объясни! – потребовала я, несмотря на то, что он торопился.
– Всё просто, следствие оперирует фактами, а здесь сама сказала, никто не видел, что его толкали!
– Не видели, как толкнули! – крикнула я и топнула ногой.
– Ладно. – Никита взял меня за плечи, поцеловал в лоб и пообещал: – Потом договорим. Мне бежать надо.
Глава 16
– Жесть! – воскликнула Ольга с возмущением и затаённым страхом.
– Не говори, – согласилась я, наблюдая за тем, как из-под ножниц на пол падают локоны её волос.
– Что собираешься делать? – спросила она.
– Я? – ножницы в руке рука Кати замерли у виска Ольги.
Парикмахерша окончательно запуталась, к кому обращается хозяйка и уже дважды переспрашивала.
– Это не тебе, – в который раз успокоила её Ольга и посмотрела на моё отражение в зеркале.
– Надо узнать, какое заключение выдаст судебно-медицинская лаборатория, – сказала я, как само собой разумеющееся.
– А какое они должны выдать? – спросила Ольга.
– Откуда мне знать? – вопросом на вопрос ответила я, одновременно размышляя, стоит или нет занять место Ольги, после того, как она подстрижётся.
– Но ведь ты чего-то конкретного ждёшь, – допытывалась она.
– Жду, – призналась я, и объяснила: – Возможно, ему помогли выпрыгнуть.
– Да брось! – недоверчиво проговорила она. – Там ведь охрана…
– Ну и что с того? – удивлялась я её наивности и объяснила своё видение: – Охрана от бабушек-старушек, да от назойливых посетителей.
– Это точно, – согласилась она и тут же спросила: – А как ты собираешься заключение посмотреть?
– Что ты имеешь в виду? – не поняла я.
– Насколько мне известно, этот документ выдаётся на руки только родственникам, а в случае преступления ещё и следственным органам, – пояснила она и поинтересовалась: – Тебе-то кто его даст?
Меня задело, что она объясняет мне прописные истины, но я решила промолчать. В конце концов, ничего секретного в заключении нет и это не проблема. В крайнем случае, можно попросить Никиту.
– Не важно, – уклончиво ответила я и спросила: – Не желаешь составить мне компанию?
– А ты куда собираешься?
– Сегодня тело Никодима выдают родственникам, – сказала я. – Хочу их увидеть.
– Зачем? – изумилась Ольга и округлила глаза.
– Пока не знаю, – призналась я.
На самом деле причины для этого было две. Первая, обычное женское любопытство. Все, что было связано со смертью старообрядца, было покрыто тайной. Кроме этого, сам по себе Никодим был необычным человеком. Я всего один раз говорила с ним, но казалось, что знаю давно. Сначала я не могла понять, отчего такое чувство. А потом мне вдруг пришло в голову, что он своей силой и мужественностью просто похож на Егора. Ещё Никодим был чистым в моём понимании человеком. Он был глубоко верующим и не делал грехов. По крайней мере, таких, какие совершаем мы, обычные люди. Я не говорю о себе. В аду наверняка уже очередь чертей выстроилась и на меня конкурс объявили. Но была и третья причина. Отчего-то я странным образом испытывала непонятную и необъяснимую ревность к его жене, которую ни разу даже не видела… Злую шутку сыграло обычное женское самолюбие и зависть. Я вдруг поняла, что к таким как Никодим и Егор нас баб, влечёт неведомая природная сила. Они как свет для бабочек. Мне было стыдно своих мыслей перед Никитой, но ничего поделать с собой не могла, да и не хотела, а продолжала и продолжала развивать свои фантазии, придумывая самые разные развития нашего с Никодимом знакомства. Все они в моих мыслях в случае отсутствия трагического конца, приводили нас с ним в постель, где я его наделяла уж самыми не воображаемыми способностями и анатомическими возможностями…